Маловероятное. Эпизод 7: ...И светлые тени

— Добавлять книги, в которых рецепт закодирован по частям, Хозяин? — осведомился Хиппо, перелистывая очередную страницу каталога.

— Нет. Я думаю… — Снейп слегка помедлил, собираясь с мыслями. — Что можно вообще исключить любые книги, где он закодирован. Только прямой рецепт. Только на современных европейских языках.

— Тогда остаются издания, выпущенные до формирования Алхимической федерации, — заметил Хиппо. — Старые книги, не переизданные книги. Редкие. Очень редкие… — он пролистал ещё несколько страниц, словно чтобы убедиться, что и там ничего подходящего нет, и с уверенностью заключил, снимая очки: — Всего два издания подходят под заданные параметры. Одна книга выпущена в Уэльсе, вторая — в Баварии. Тираж первой — сто пятьдесят экземпляров, второй — семьдесят. До нашего времени дошло…

Хиппо выполнил какие-то подсчёты, бормоча про себя «пожар в библиотеке», «конфисковано инквизицией», «утонуло вместе с кораблём Эрика Скарсгарда». Снейп всё это время терпеливо ждал вердикта. Наконец, домовик озвучил финальное число:

— Двенадцать книг «Над жизнью и смертью» Финеаса Криквуда и пять «Превращения материи» Ганса Рейнхарда. В Соединённом Королевстве находятся только восемь экземпляров обеих книг. По экземпляру — в библиотеке Хогвартса, в Запретной секции. Оставшиеся шесть — в частных коллекциях, в том числе — на Гримо 12, собрание, некогда принадлежавшее Блэкам.

— Эту библиотеку можно вычеркнуть, — отмахнулся Снейп. — Возможно, раньше оттуда и можно было незаметно утащить книги, но не сейчас. Из Запретной секции в сентябре-октябре ничего не пропадало?

— М-м… — казалось, домовик слегка смутился. — По документам — нет, но вы же помните, какое это было неспокойное время… Ни один домовик не даст вам точного отчёта по событиям сентября-октября. Даже я, — совсем тихо, почти шёпотом произнёс он. — В любом случае, сейчас все книги на месте.

«Да уж, великолепная Грейнджер со своими шарфиками», — мысленно проворчал Снейп, придвигая к себе список с оставшимися частными библиотеками. Пять домов, пять фамилий. Предсказуемо, возглавлял список Малфой-Менор. Его Снейп отмёл сразу — если бы Люциус был как-то причастен к этому случаю, то никогда не позволил бы Снейпу даже близко работать с этим делом. Остальные фамилии не говорили ему решительно ничего. Да, все древние, все чистокровные, довольно пафосные, но — зачем кому-то из них, их чад и домочадцев травить девушку-сквиба? При её образе жизни минимален шанс, что она где-то могла с ними познакомиться, а тем более — перейти дорогу. Не из-за наследства же… Так у Блиша и так есть родная дочь…

Родная дочь! Взгляд Снейпа упёрся в непримечательную на фоне других фамилию «Лефей». А память услужливо подсунула целых два эпизода. Первый — когда Блиш продемонстрировал им с Гермионой своё «дерево рода», смущаясь: мол, для такого, как он — младшего сына младших сыновей — это было несколько претенциозно. Но объясняя тем, что «у нас в семье у всех разные фамилии — как иначе докажешь, что мы родня?». Его дед и отец — Флоренсы, мать и все её предки по женской линии — Блиш. И жена — Франсин Лефей.

Второй эпизод был куда хуже. Снейпу следовало бы догадаться раньше. Конечно, ни одна мать не позволит назвать свою дочку фамилией проклятых ирландских ведьм, сводящих в могилу своих мужей сразу же после свадьбы! И дочь Сэма и Франсин носила фамилию матери. Айра Лефей. Факультет — Слизерин. Курс — шестой. Интересы — Тёмные искусства. Та самая белокурая девчонка, что так любит загибать уголки страниц. Она всё-таки нашла рецепт, который не требовал расшифровки.

* * *

Отнести зелье Снейп вызвался сам. На душе ещё было тяжело и довольно гадко после разговора с Блишем. Узнав про две альтернативы: либо Энджела полностью выздоравливает, но теряет магию, либо может только затормозить действие «проклятия» на несколько лет, останется колдуньей, но потом всё равно умрёт — Блиш всё равно выбрал второй вариант.

— Но вы просили меня помочь ей!

— Я просил сделать всё возможное, чтобы она чувствовала себя хорошо, но я не предполагал, что это будет стоить… таких жертв! Если вопрос стоит так, то мой ответ — нет, нет и ещё раз нет. Не делайте этого. Затормозите действие проклятия, и положимся на судьбу.

— Судьбу? Она умрёт, не надо быть пророком, чтобы это предсказать!

— Мы все умрём, — пожал плечами Блиш. — Кто знает, может, она скажет за эти несколько лет своё великое пророчество? Если бы это был мой дар, я бы ради него умер, не задумываясь!

— А как же все те слова о благоразумии, о пророчестве Сибиллы, о неправильном пути?

— Я человек, и я мог ошибиться. Но раз уж так получилось — значит, это и есть судьба. И не вам, мистер Снейп, учить меня тому, как трактовать это понятие!

Снейп не стал говорить ему ни о том, что «семейное проклятие» было всего лишь ядовитым зельем, ни о том, кто именно добавил его Энджеле в еду. Тем более не упомянул о том, что Блиш не имел никакого права — морального или юридического — решать за Энджелу, жить ей или умереть. Выбор был только за ней самой.

Зато на очередной паре по ЗОТИ у шестого курса Снейп обмолвился, что автора зелья, как и того, кто применил заклинание, можно легко найти по «специфической магической ауре». Редкостная чушь, но из школьников никто так его и не переспросил! Более того, они расходились, окрылённые обещанием Снейпа на следующем же уроке показать, как это действует. И только Айра Блиш казалась непривычно мрачной. Неужели проняло? Побежит признаваться отцу? А вот это мы посмотрим чуть позже…

На звонок дверь ему открыла Энджела.

— Здравствуй! Идём, маму я отправила в прачечную, — а то вдруг от недоверия зелье испортится?

Она рассмеялась. Удивительно, как такой заряд позитива, даже перед лицом приближающейся смертельной опасности, мог быть у человека, родившегося у подобных родителей. Чушь все эти наследственные теории. Чушь, как есть.

Она втащила его в квартиру, болтая ни о чём и словно не находя себе места. И вот тогда он наконец-то угадал за её улыбчивостью внутреннюю нервозность и подступающий страх.

— Я… нашёл противоядие, — сказал он без всякого предисловия, понимая, что тратить время на пустую болтовню и делать вид, что всё в порядке, было выше его сил. — Зелье, которое вернёт всё на свои места, и сделает тебя такой, какой ты была до всей этой истории.

Ему хотелось, чтобы она поняла это без слов, распознала своей чудовищной интуицией, которая позволяла действительно читать в душах в обход любой ментальной защиты. Но она не понимала. Это было «слишком связано», как она любила говорить, слишком связано с ней самой.

— Такой, как раньше? — она прикоснулась к своему лицу. — Такой, как раньше! Здоровой и… Я снова смогу видеть? Например, увидеть тебя, Человек со светлой тенью?

Она протянула к нему руку, но он её перехватил.

— Абсолютно такой, как раньше, — повторил он.

И тогда до неё дошло:

— Я снова стану… сквибом? Пропадёт моя магия? Моя… моя магия, — она беспомощно захлопала глазами, на которые, казалось, были готовы навернуться слёзы. — Я опять стану обычной?

— Не думаю, что ты хотя бы когда-нибудь была обычной, Энджела, — мягко сказал Снейп. — Тебе для этого не обязательно видеть будущее. И то, что говорил твой отец это…

— Не имеет значение, что говорил мой отец! — она резко встала, опрокинув за собой стул. — Мой отец никогда меня не замечал, он видел во мне только сосуд для «дара». Думаете, я этого не понимаю? — гневно обратилась она к Снейпу. — Я не настолько слепа, и никогда не была. Но… Магия!

На её лице снова расцвела безмятежная мечтательная улыбка, черты смягчились и наполнились таким светом, какой не у всякого вызывает даже воспоминание о любимом человеке.

— Магия! Это настоящая жизнь, настоящая свобода… Здесь! — она коснулась пальцами висков. — И здесь! — прижала ладонь к сердцу. — Как можно однажды ей владеть, а потом отказаться? И… — она помедлила, напряжённо вглядываясь в лицо Снейпа, — этим ведь не ограничится, правда? Ты и твоя хмурая ассистентка… вы заберёте мою память. Потому что если я перестану быть магом, мои воспоминания смогут нарушить Статут.

Она посмотрела на него почти с презрением. И почему-то это было неприятно.

— Когда один из родителей — маг, это не обязательно. Но, учитывая, что ты полностью живёшь в маггловской среде… Ты знаешь о магии слишком много. Не просто пара-тройка мест «для туристов» и разовый поход в гоблинский банк, а гораздо, гораздо больше.

— Я не отдам свою память! — прервала она его. — И магию тоже.

— Но ты умрёшь!

— Жить человеком или умереть магом! Да, я выбираю второе. А кто бы не выбрал? Разве ты решил бы по-другому?!

Он только долго и укоризненно посмотрел на неё. Повисло тяжёлое молчание. Наконец, Энджела тихо сказала:

— Прости. Я не должна была спрашивать тебя о таком. Какая разница, что я знаю, если всё равно веду себя бестактно? Так даже хуже. Наверное, всем было бы лучше, если бы у меня не было этой силы. Если хочешь, я…

— Я ничего не хочу! — прервал её Снейп. — Я уже узнал всё, что мне было надо.

Он вытащил из кармана склянку:

— На случай, если передумаешь. Но выбрасывать или показывать своей матери не смей.

* * *

Иногда Снейп думал, что человечество уже не способно удивить его своей подлостью. Но раз за разом ему приходилось убеждаться в обратном.

Он снова сидел в гостиной Сэма Блиша, пил ненавистный чай и ждал шороха портьеры, возвещавшего, что Гермиона справилась с возложенной на неё миссией. А Блиш заливался перед ним соловьём, доказывая, что жизнь священна:

— Я долго думал и понял, что сегодня с утра я был непростительно глуп, — вещал он, пытаясь выглядеть пристыжено и скашивая глаза в тщетных стараниях выдавить из себя хоть немного искренности. — Безусловно, я не сразу осознал, что подписываю ей смертный приговор… Нет, девочка должна быть жива и здорова… — и быстро добавил: — Память ей придётся стереть, но это несущественно.

— Я спрашивал её, — Снейп отпил глоток и поставил чашку на стол. — И знаете, она отказалась. Точно вашими словами — о том, что такова судьба и что магию ничто не заменит… Я подумываю к ней прислушаться.

Блиш заметно занервничал. Глаза за стёклами очков забегали как-то совсем по-крысиному, невольно вызывая в памяти образ Петтигрю.

— Но… вы же понимаете, она ещё совсем молодая, порывистая… — пробормотал он. — Совсем ничего не понимает. Максималистка! — он нервно улыбнулся. — Мы же не будем обращать на это внимание?

Его лоб покрылся испариной, и Блиш промакнул его кружевным платочком. Снейп смотрел на него через прищуренные веки и лениво боролся с желанием сделать Блишу что-нибудь нехорошее. Он понимал причину резкой смены его решения. Как ни печально, но хоть взрослый, хоть несовершеннолетний волшебник за убийство маггла получали гораздо меньший срок, чем за убийство мага. Попытка же убийства маггла, не увенчавшаяся успехом, и вовсе ничего не стоила. Блиш пытался спасти Айру — а вместе с ней и себя, и Франсин, как её попечителей — от Азкабана. Одно дело — решать за свою дочь, кем ей быть и когда умереть. Совсем другое — ответить за этот выбор, поскольку твоя другая дочь самолично её отравила.