Проект особого значения. Версия 20.23

– Какой еще, к черту, «сырок»? – не понял Ян.

– СРК. Сложный роботизированный комплекс. Сокращенно – «сырок».

Ян вдруг ощутил на себе всю многотонную тушу «Нимиона» – как она, скрипя тайнами, сворачивает его рассудку шею. Он плюхнулся в свободное кресло навигатора и уставился в никуда. Но даже в том «никуда», которое он пытался выскрести взглядом, мерцали красные экраны.

– Что теперь?

– Я, если не возражаете, попробую изменить курс, – подал голос Адам, присовокупив к словам типично ученическое вскидывание руки.

Глаза Яна и Леры, полные немого изумления, обратились к профессору. Сам он выглядел донельзя потерянным, как ребенок, что выпал во сне из кроватки и теперь пытается понять, почему постель стала такой огромной – от стены до стены.

– Я вдруг вспомнил, что тоже… ну… проходил их.

– Кого – их? – шепотом спросила Лера.

– Курсы звездной навигации.

Из глотки Яна вырвался смешок. Потом еще один. Ян обмер, пытаясь отыскать в зале источник этих клокочущих звуков. Наконец сообразил, что он и есть источник, и безудержно расхохотался.

– Это ты удачно придумал, док, – проговорил Ян сквозь смех и слезы. – Умник погибает, а ты вдруг что-то там вспоминаешь. Удачно. – Не выдержав, он закричал: – Я не какой-то там сраный робот! И я понятия не имею, откуда вы втроем взялись!

Лера слабо улыбнулась.

– Что смешного, а? – опешил Ян. – По-твоему, я смешон, да?

– В двадцатом веке придумали один тест. Тест Тьюринга[8]. Испытуемый должен был переписываться с человеком и компьютерной программой. После этого испытуемый, опираясь на впечатления от переписки, пытался определить, кто из собеседников – человек, а кто – компьютер. Забавно, если все мы – машины, пытающиеся понять, а точно ли мы – те, кем себя считаем.

Ян обкатал эту идею и так и сяк. Выходило действительно забавно. Лука под каким-то сказочным предлогом притащил их на девятую палубу, к капитану, цеплявшему за руины всего человеческого в себе. Тот страдал, и Ян выстрелом указал ему на дверь, ведущую прочь из безумия. Означает ли это, что и он, Ян Бессонов, сыграл свою роль в этом дурном спектакле?

Адам направился к навигационным панелям:

– Лера, подсобишь?

– Конечно.

Яну ничего не оставалось, кроме как безучастно наблюдать за их возней. Красный экран самой чистой навигационной панели сменился привычным интерфейсом. Хрюкнув, Адам принялся осторожно, цифру за цифрой, знак за знаком, прокладывать новый курс для «Нимиона». На это ушло около двух минут.

– Готово, – наконец сказал Адам, и стоявшая рядом Лера вернула планшет на пояс.

Готово? Ян не верил в подобную чушь. Он выбрался из кресла, подошел к этим двоим и посмотрел на конечный результат. Его познания в звездной картографии были скудны, это так, но их вполне хватило, чтобы понять очевидное.

– Мы всё равно возвращаемся в Рукав Ориона.

– Что? – изумился Адам. – Этого не может быть. – Он склонился над экраном. Какое-то время молчал. – Ян ты себя хорошо чувствуешь? Я четко вижу, что проложенный курс отправит «Нимион» в глубокий космос.

Улыбка сама взошла на лице Яна. Он навел на Адама ствол карабина и тихо сказал:

– Отойдите, профессор. Боюсь, мы с вами видим разные вещи.

– Что ты творишь, Ян?

– Ставлю заслон от этой дряни. Как там звучал слоган? «Заслоним вас и от Бога». Именно это я и планирую сделать. Лера, ты поможешь мне похоронить «Нимион»?

– Нет.

Ян с ужасом посмотрел на ее бледное, спокойное лицо.

– О, я понял, – наконец проговорил он.

– Возможно, мы оба кое-что поняли. Другого объяснения попросту нет.

– Но чертовы координаты ведут к Рукаву Ориона!

– Они ведут в глубокий космос. Куда глубже, чем можно вообразить. Так кто из нас машина, Ян?

Ян отступил. Где-то в горле поршнем ходило сердце. Ствол карабина замер аккурат между лжеинженером и лжепрофессором.

– Ни с места.

В багровом полумраке возникли два белых пятна. Это Адам поднял руки.

– Ян, послушай. Я не знаю, кто я, это правда, но тебе не добраться до нижних палуб. У паразита – общий разум. А это означает – общее зрение и общий слух. Эти прятки тебе не выиграть, понимаешь? Мы должны остаться здесь.

Приклад карабина сам прыгнул к плечу Яна и вжался в него. Удержать себя от выстрела было очень и очень сложно.

– Вы послали «Нимион» прямо на порожек к человечеству, разве не дошло? Поставили под угрозу всё – жизнь, стрижки, поедание конфет! Абсолютно всё!

– Господи, Ян, очнись! «Нимион» направляется в глубокий космос! – вскричала Лера. Ее сотрясала крупная дрожь. – И нам придется как-то обезопасить его маршрут.

– Как? – осипшим голосом спросил Ян.

Заложив руки за голову, Адам прошелся по залу. Обогнул ряд кресел и стол с намечавшейся трехмерной картой войда Скульптора. Наконец на лице профессора отразился итог мучительных размышлений.

– Тебе придется выстрелить в кого-то из нас, Ян.

«Ну вот и всё, докатились», – подумал Ян и уставился на свою левую руку. Кому принадлежала эта штука с пальцами примата? Человеку? Машине? Можно ли вообще верить собственным глазам? Со стороны двери заслышались недоумевающие голоса. Казалось, остатки экипажа, продравшись через дыры и разрушения, мечтали провести коллоквиум, посвященный этим размышлениям. Тема: «Штука с пальцами и вызываемые ею симптомы шизофрении».

– Стрелять будешь в меня, Ян, – сказал Адам и огляделся. – Если не ошибаюсь, навигационные узлы находятся у самого правого борта «Нимиона». Лера, я прав?

– Да. И пробоина надежнее, чем вакуумная вытяжка.

Ян внимательно посмотрел на этих сумасшедших. Перевел взгляд на навигационную карту. Координаты Рукава Ориона никуда не делись. Ян на мгновение зажмурился, но ничего не изменилось.

– Это будет нашим последним танцем, не так ли?

Никто не ответил.

Адам отошел к дальней переборке с астроинерциальными таблицами. Стоя там, обнял себя. Лера взяла Яна за руку и отвела к двери, за которой волновался прибой шепчущих голосов.

– А если Адам – человек? – тихо спросил Ян.

– Тогда следующей буду я, – так же тихо отозвалась Лера.

– А если и ты – человек?

– Тогда ты будешь ненавидеть себя все последние мгновения.

– Поцелуемся?

– Перед смертью не целуются.

И тем не менее они сделали это. Когда их губы разомкнулись, Ян прицелился в Адама. В груди что-то протестующе закололо. Лера обхватила Яна за талию и вцепилась свободной рукой в армированный поручень, в изобилии разбросанные по «Нимиону».

Сила, с которой девушка взялась за поручень, раздавила плоть на ее пальцах. Казалось, треснул теплый воск, оросивший красным свою твердую начинку.

Лера улыбнулась, как бы говоря: это шило уже не утаить, верно?

Яну было всё равно. Он нажал на спусковой крючок.

Гром и вспышка слизнули его сознание.

От вакуума на языке закипела слюна.