Шлак

— Нашёл, — пожал я плечами. — Хотите верьте, хотите не верьте. Знаете, где Сотка лежит?

— Ну?

— Вот рядом с ней и нашёл. В траве возле дерева.

Сурок недоверчиво покачал головой.

— Возле Сотки? Врёшь.

— А ты сбегай, проверь, если не веришь. Тут недалеко, не обломаешься.

— Не обломаюсь? Шутник ты, — Сурок натянуто улыбнулся. — Наглеешь, Дон. Оружием обзавёлся, друзьями, про цветовую палитру забыл совсем, — это он так ненавязчиво напомнил мне про свой синий статус. — Кстати, ты в курсе правил ношения огнестрельного оружия в Загоне?

— Я ему объясню, — сказал Гук. — Пойдём, Дон. Ты же не против, Сурок, если мы пойдём?

— Ну что ты, Гук, конечно идите.

Шоу в Радии завершилось. На полу валялись обрывки обёртки, бумажные стаканчики. Уборщики сметали мусор к воротам, забивали в мешки. Зрители разошлись, но экран ещё светился. Показывали отрывки прошедших событий, правда, без звука. Бегали зайцы, отплясывал Мозгоклюй. Вокруг шоумена крутились девочки в стрингах, а оператор пытался удержать камерой самые привлекательные места.

— В траве возле дерева, говоришь? — спросил Гук.

— Ага.

— И подсумок с тремя снаряжёнными магазинами?

— Ты же не дурак, Гук. Зачем спрашиваешь?

— Просто… Сколько у тебя версий? Каждому своя? Нашёл там что-то?

— Если и нашёл, то чё?

— Да мне всё равно. У меня правило: в чужие дела не лезть. А вот если Контора заинтересуется, где ты шмот свой подобрал, она весь путь твой отследит и проверит. Или допросит с пристрастием.

— Мёрзлый тоже допросом грозил.

— Когда Мёрзлый спрашивает, нужно отвечать без утайки.

Гук свернул к жилым блокам.

— Куда мы? — спросил я.

— А ты как думаешь? Время седьмой час. Приведём себя в порядок, поужинаем. Но для начала поставим тебя на учёт. Это позволит тебе получать особые предложения по сотрудничеству. Поступают они не часто, но оплата за них намного выше. Для некоторых это основной способ выживания.

— Знаешь, я уже получил одно. Даже два. И оба кровавые.

— Ты про группу Тощего?

— Именно.

— У тебя такой взгляд, как будто ты недоволен.

— А чему радоваться? За два дня я убил четверых. Человек! Ты хоть представляешь… Хотя ты, конечно, представляешь. Но всё равно — четверо. Это не считая складов и потом на пустыре. Там я только видел, что падают, а убил или ранил…

Гук смотрел на меня совершенно спокойно.

— Привыкай, по-другому жить ты уже не будешь.

— Жил как-то раньше.

— Это раньше и там. А сейчас ты здесь.

— И как быть?

— Для начала зарегистрируем твоё оружие.

— Не думал, что тут можно иметь личное оружие.

— Загон не тюрьма, можешь иметь хоть танк, главное, зарегистрируй его в арсенале, чтобы Контора знала, что он есть и что при необходимости она может отправить тебе предложение по стандартному или особому сотрудничеству.

Как-то странно, что он свёл разговор к танку. Знает что-то? Или случайность?

— А если я не захочу сотрудничать с Конторой на своём танке?

— Его реквизируют. Но тебе за него заплатят. Всё честно.

Не доходя до первого жилого блока, мы свернули в тёмный закуток. Раньше я не обращал на него внимания. К стене была привинчена табличка: «Арсенал. Выдача оружия и боеприпасов». Над массивной бронированной заслонкой висела тусклая лампочка. Гук надавил кнопку звонка, мигнул глазок видеокамеры, заслонка отъехал. Мы шагнули внутрь и упёрлись в решётку. Решётка была сплошная, ни единого намёка на дверь, только узкое окно выдачи и длинный прилавок за ним. Толстые прутья прочно вмурованы в бетон, вырвать их можно разве что хорошим зарядом тротила, да и то не факт. По другую сторону сидела пожилая женщина в очках и работала за ноутбуком.

— Мария Петровна…

— Минуту, Гук.

Освещение не блистало, но за спиной женщины я разглядел два ряда оружейных стоек с автоматами, винтовками и сложенные в штабеля армейские ящики. Всё это уходило вглубь помещения в полумрак. На дорожке между рядами стоял ручной погрузчик, возле него на табурете сидел охранник с укороченным калашом на коленях и в бронике.

С безопасностью всё было в порядке.

— Давай, Гук. Что у тебя?

Женщина оторвалась от ноутбука.

Долговязый выложил на прилавок винтовку. Женщина осмотрела всё с видом знатока, открыла затвор.

— Расход?

— Четыре.

Гук сделал четыре выстрела. Вряд ли он промахнулся. Но на складах я видел только три трупа, тот, что остался подыхать у стены, точно мой. Значит, ещё одного охотника он подстрелил на пустыре.

— Хорошо. Руку давай.

Гук сунул в окно левую руку запястьем вверх, женщина отсканировала штрих-код и глянула на меня.

— У тебя что?

Я положил на прилавок автомат и подсумок.

Женщина взяла эмпэшку, отсоединила магазин, снова вставила, надавила спуск и благосклонно кивнула в ответ на сухой щелчок бойка. Открыла подсумок, осмотрела.

— Пусто? — в голосе прозвучали нотки разочарования.

Я развёл руками.

— Пришлось всё потратить.

— Учись стрелять, — назидательно сказала она. — Оружие личное?

— Личное, — подтвердил я.

— Хорошо, — она вернулась к ноутбуку. — Имя, номер?

— Дон, номер двести сорок, сто двадцать семь, сто восемьдесят восемь, СЗ. Кстати, что означают эти буквы — СЗ?

— Собственность Загона, — не поднимая головы, ответила Мария Петровна. — Их можно не называть.

Собственность Загона… Я — собственность Загона.

Звучит неприятно, аж коробит. Как будто: здравствуйте, отныне вы наш раб и мы будем делать с вами всё, что пожелаем. Захотим — нагнём, захотим — распнём. А ещё мы дадим вам цветастую маечку, и если будете вести себя хорошо, то дадим другую маечку, и возможно, вы сами сможете заиметь раба. Или поиметь. Но это мечты, потому что иметь здесь могут только тебя… Я и раньше это подозревал, но когда вот так открыто сообщают о таком… Очень неприятно. Понятно, почему Коптич так гордился тем, что он дикарь. Свободный человек! Вот только жизнь закончил как стопроцентный загонщик.

— Руку давай, — потребовала Мария Петровна.

Она отсканировала мой штрих-код.

— Запоминай: арсенал работает круглосуточно, автомат можешь получить в любой момент. Но учти, допуск у тебя третьей категории, использование оружия на территории Загона запрещено. Возникнет необходимость в техобслуживании или потребуются патроны, обращайся.

— А почём патроны?

— У тебя девятый калибр, парабеллум… Минуту, — она снова склонилась над ноутбуком. — Оружейный цех производством такого патрона не занимается, поставки происходят через станок. Цена — семьдесят четыре стата за штуку.

— Сколько?!

— Если возникнет желание продать автомат или обменять на более доступную модель — обращайся.

— Да кому нужен такой…

Гук отодвинул меня от решётки.

— Спасибо, Мария Петровна, он подумает.

Бронированная заслонка встала на место, мы вышли в коридор.

— Ты слышал? — вскинул я руки. — Семьдесят четыре!

— Цены кусаются, — согласился Гук. — Поэтому многие предпочитают оружие советского или российского производства, к ним патроны дешевле, особенно к гладкостволам. Но продавать не торопись. Продать успеешь всегда, а вот купить сложнее. Намного дороже получится. Подержанный гладкоствол идёт от пяти тысяч статов, пистолет примерно столько же или чуть больше, в зависимости от модели. Цена на калаш начинается с пятидесяти тысяч, новодел дешевле ста двадцати не найдёшь. Твой МП потянет, ну, около тридцатки. Это потому что патроны к нему дефицит. Но лучше он, чем ничего, и уж точно лучше дробовика. А насчёт патронов не заморачивайся. Большая часть предложений по сотрудничеству предусматривает оплату боеприпасов.

Мы подошли к третьему блоку. Люди узнавали меня. Некоторые норовили дотронуться. Подросток протянул кусок картона и карандаш. Я нарисовал заячью рожицу, автомат и расписался. Потянулись другие с такими же кусками. Гук отошёл к стене и терпеливо ждал, пока наплыв фанатов схлынет. Ждать пришлось долго, из проходов подходили новые. Я увидел знакомую физиономию. Костыль. Он подковылял к Гуку, заговорил. Похоже, они давние приятели.

Где-то на периферии мелькнул Гришуня, но подходить не стал. Я кое-как отпихался от фанатов, пообещав устроить им вечер воспоминаний, но это вряд ли когда-нибудь случится. Завтра обо мне не вспомнят, слава недолговечна, а уж заячья тем паче.

Первым делом я намеревался пойти в столовую, а по пути переговорить с Ровшаном. Надо выяснить вопрос по поводу той маленькой революции, которую, как оказалось, устроил я. Очень хотелось глянуть в эти заплывшие жиром глазки. Но Гук сказал, что с Ровшаном успеется.

Он отвёл меня в местную баню: парное отделение и несколько рядов деревянных лавок с ушатами. На полу потрескавшийся кафель, вдоль стен ржавые трубы, зато вода горячая, а к ней мыло и мочалка. За всё — четыре стата. За дополнительные три стата — стирка, штопка и глажка одежды. Потом в раздевалке можно пропустить кружечку пива, но уже за пятнадцать статов, или чай — бесплатно.

Мы взяли пива. Гук получил приличную сумму за моё прикрытие. Сколько именно, гадать не возьмусь, но услуги профессионала подобного уровня должны стоить дорого. Во всяком случае, выложить пятнадцать статов за кружку пива не каждый себе позволит, а он даже не поёжился. Народ на соседних лавочках поглядывал на нас со злой завистью.

Мы пили, ожидая, пока принесут одежду.

— Гук, тебе никогда не приходила в голову мысль сбежать отсюда? — осторожно спросил я.

— Сбежать? — мой вопрос его удивил. — Зачем?

— Ну как же, — проговорил я. — Это же… не тюрьма, конечно, но…

— Хочешь бежать? Ради бога, беги. Где ворота — знаешь. Охрана слова не скажет.

Я замялся.

— Вот так просто? То есть, я могу сейчас встать, забрать автомат и свалить?

— А чего усложнять? Иди, никто тебя держать не станет. Только прямо сейчас не советую. Во-первых, ты голый. Дождись хотя бы, когда одежду почистят. Во-вторых, уже поздно, скоро стемнеет, а ночью в Развал лучше не соваться. А вот утром ступай. — Гук допил пиво и придвинулся ко мне. — Ты думаешь, мы тут сидим, потому что Контора нас держит, да? — он покачал головой. — Ничего подобного. Загон — самое безопасное место в округе. Стены, охрана, вода, еда, электричество. Если дикарь тебе в уши насвистел, рассказывая, какая свобода на Свободных Территориях, это значит лишь то, что ты ничего не знаешь о Свободных Территориях.

— Ну а как же «собственность Загона»?

— Это условности, предупреждение другим станочникам — этот наш, не тронь. Люди такой же ресурс, как уголь или железо, и за них идёт война. Так что мы все чья-нибудь собственность, не Загона, так Прихожей, не Прихожей, так обстоятельств. Все отношения строятся на обоюдном согласии. Контора даёт тебе укрытие, возможность заработать и не сдохнуть с голоду, а взамен использует так, как считает необходимым для общего выживания в текущем моменте. Вопросов по этому поводу много, о них можно говорить и спорить, но при этом тысячи людей с Территорий рвутся на ПМЖ сюда.