Шлак

Глава 9

Утром я первым делом осмотрел себя. Завершались вторые сутки, по словам Гука сегодня должны начаться метаморфозы. Сначала меняется цвет кожи.

Не поменялся. Тело по-прежнему покрыто среднерусским загаром, ровным, как одноимённая возвышенность. Ни пятен, ни высыпаний. Боли в рёбрах нет совершенно, да и синяка почти не видно. Я поднял руки, наклонился вперёд, назад, влево, вправо, присел. Тело слушалось идеально.

Принесли завтрак. Перед началом шоу я ждал чего-то впечатляющего, пусть не черепашьего супа и лионских устриц, но хотя бы кусок батона и яичницу. Подали зелёную кашу, а вместо компота лист крапивницы. Народ дружно застучал ложками. Я брезгливо поковырялся в густой массе. Есть хотелось жуть как, но зелёная еда аппетита не вызывала.

— Ешь, — требовательно проговорил Коптич.

— Не привлекает меня такая пища.

— Дурак. Для выхода за стены ничего лучше не придумаешь. Кроме сытости крапивница ещё и силу даёт.

— Допинг что ли?

— Про допинги не слышал, а вот крапивница любой пище фору даст. Не наногранды, конечно, с ними ничто не сравниться, но пользу почувствуешь.

Я почерпнул полную ложку. Противно, но всё-таки съел. Пережёвывая, спросил:

— А ты наногранды пробовал?

— Их не пробуют, их в вену колют. По-нашему — зарядиться. Стандартная доза четырнадцать с половиной карат.

— И что чувствуешь?

Коптич пожал плечами и ответил равнодушно:

— Опасность. Как будто третий глаз открывается. Интуиция работает, словно проклятая, повышается скорость, выносливость. Водка не рекомендуется, алкоголь для нанограндов угроза, они начинают его перерабатывать, увеличивается расход. По шарам не бьёт, а наногранды теряются — не выгодно.

— Долго доза работает?

— От ситуации. Но вообще около месяца. Если рану получил, то расход ускоряется. Я однажды пулю в печень схлопотал, вколол себе восемь карат, больше не было. Через три дня бегал. Правда, и нанограндов в крови не осталось.

— Они тебе сами об этом сообщили? — недоверчиво усмехнулся я.

— Когда в крови есть наногранды, на радужке серебряный отлив появляется. А когда он исчезает, значит, наногранды вышли. Такая вот биология.

— А почему именно четырнадцать с половиной карат?

— При меньшей дозе расход выше. Я не учёный, точно не скажу, как всё происходит, но если бы в тот раз вколол себе не восемь карат, а полную дозу, то и печень вылечил, и пару недель с нанограндами ходил. А выше смысла нет. Лишние наногранды просто не сработают. Организм их отторгает. Это у тварей в крови их может быть сколько угодно, а у нас все излишки выводятся естественным путём.

После завтрака каждому вручили пакетик с голубым порошком.

— Что это?

— Нюхач. Наркотик. — Коптич прищурился. — Целая доза будет. Щедро.

— Эквивалент нанограндов? — сумничал я.

— Эквивалент райского блаженства. Принимать не советую. Тут всё наоборот: заторможенность, усталость. Но для обмена сгодится. Этой фигнёй многие балуются.

Он спрятал пакетик в карман.

— Мой тоже возьми, — протянул я ему свою долю. — Никогда наркоманом не был и становиться не собираюсь. Пусть даже жить осталось на две понюшки.

— Ну, насчёт двух понюшек ты торопишься. Поверь, поживём ещё. И водочки попьём. И девок потискаем. Любишь девок? Попадём в Квартирник, я тебе такой шалман организую.

Он сказал это с большой долей уверенности, будто и в самом деле верил, что мы выберемся из этой передряги. Я недоверчиво сморщился: может и выберемся… если в этом шоу что-нибудь сломается.

В барак вошла группа техников и с ними Элизабет. Всех подняли, заставили построиться. Каждому к лодыжке левой ноги прикрепили стальной браслет с кодовым замком и зарядом тротила. Элизабет давала комментарии:

— Браслеты являются одновременно датчиком, указывающим ваше местоположение, и взрывчатым зарядом, который в девять ноль-ноль завтрашнего утра активируется. Отключить его может только наш техник, любое иное вмешательство приведёт к взрыву. Вы лишитесь ноги и станете лёгкой добычей монстров.

Она говорила спокойно, монотонно, как будто читала нравоучения, и медленно продвигалась от одного края строя к другому. Увидев редактора, приподняла уголки губ, но больше никак своего злорадства не проявила. На месте редактора я бы удавил её прямо здесь, ну или попытался. Терять ему всё равно нечего.

Пока ассистентка Мозгоклюя делала наставления, техники раздали планшеты, респираторы и новую одежду. Мне выдали тот же набор, что на базе: клетчатая рубаха, брюки, берцы, только всё новое. На бандане стоял логотип шоу — перечёркнутая морда зайца в треугольнике. Очень обнадёживающая картинка.

Переоделся я с удовольствием; тряпьё, предоставленное Тёщей за тридцать семь статов, или жало, или болталось, а где-то и вовсе походило на лохмотья, так что обновка пришлась к месту.

Коптичу выдали нечто серое и мешковатое. На нём оно выглядело как с чужого плеча, но Коптич остался доволен, лишь посетовал, что нет пояса на куртке.

— Вам раздали специальные планшеты, — продолжила говорить мисс Лизхен. — В них заложена карта города и показана точка, до которой необходимо добраться. Для этого у вас есть сутки. Времени больше, чем достаточно. Но не забывайте, что для прохождения следующего этапа вам понадобятся силы, поэтому, чем быстрее вы доберётесь до места, тем больше времени будет на отдых перед вторым этапом. Особо хочу сделать акцент на том, что заряд на вашей ноге обязательно взорвётся, если его не обнулить. Любая попытка сбежать, не прийти вовремя на свою контрольную точку или как-то отключить устройство приведет к потере конечности. Последствия, надеюсь, всем понятны. Если кто-то думает, а такие случаи были, что лишившись конечности он получит медицинскую помощь и выйдет из шоу — не обольщайтесь. Выход из шоу только через ворота в Загон. Самострелов и прочий хитрозадый шлак в лучшем случае ждёт пуля. Дальше, — она сделала жест, и техники вручили каждому по два листа бумаги. — Это контракт, краткий перечень того, что вы можете…

— Подохнуть, — оскалился рыжий.

— …что не можете и обязательства Конторы, — не обращая внимания на его реплику, продолжила Элизабет. — Подпишите. Один экземпляр останется у вас, другой нам. Прочтите на досуге, чтобы избежать недоразумений, но если у кого-то возникнут вопросы, то он может подтереться этим листком, потому что условия контракта неизменны.

Хорошее откровение, самое познавательное из всего, что ассистентка тут наговорила. Читать я не стал, поставил подпись, свой экземпляр сложил и спрятал в карман.

После инструктажа всех вывели на улицу. За колючей проволокой открывалась панорама на окраину города. Он начинался за пустырём, метров за триста от внешнего поста. Двух-трёхэтажные дома, асфальтовые дорожки. К востоку уходили тополиные заросли, справа тянулся железнодорожный путь. На пустырь от него уводила тупиковая ветка с разворотной платформой.

Мы прошли вдоль колеи, потом через заросший кустами дворик и вышли на съёмочную площадку. Операторы, софиты, девушка, подающая кофе. Обычная земная жизнь. Только по периметру вооружённая до зубов охрана, и не с дробовиками, как при сборе крапивницы, а с АК-200 с полной обвеской. По краям две спаренные зенитные установки на электрических платформах, похожих на упрощённые автомобили позапрошлого века. Всё, что я до сих пор видел на колёсах, если не считать бронетранспортёра у входа на ферму, ездило либо на электричестве, либо на пару, либо на конной тяге.

Коптич закусил губу.

— Не знал, что за кадром такие зубастики стоят.

— Против кого они зенитки приготовили? — вглядываясь в небо, спросил я.

— Точно не против тварей. Такие аппараты любую в брызги разнесут. Даже ревуна.

— Против кого тогда?

— Есть твари покруче, их иногда людьми называют.

Между двумя полуразрушенными зданиями была установлена сцена. Впереди рамка с декоративным занавесом, на заднем плане картинка: что-то вроде пастушьей пасторали. На её фоне выстроились девушки в бикини, в сетчатых чулках, с заячьими ушками и хвостиками. Мордочки раскрашены, губки накачены, ручонки невинно сложены на лобном месте.

На краю сцены стоял Мозгоклюй.

Во время отбора в общей камере он выглядел спокойным и вдумчивым, а сейчас превратился в аляпистого клоуна. На голове розовый цилиндр, подстать ему розовый смокинг с ядовито-жёлтыми лацканами и обшлагами. В руке чёрная трость с большим серебряным набалдашником, на ногах жёлтые ботинки с круглыми выпяченными носами.

Реально клоун. Можно даже добавить: злой клоун.

Но это то, что видел я с точки зрения уготованного к убою шустрого зайца. Зрители увидят картинку иначе. Достаточно вспомнить блеск в глазах Коптича. Мозгоклюй предстанет перед ними светочем радости в утончённом мраке ежедневного сотрудничества. Шоу давало людям возможность снять психологическое напряжение и подпитаться позитивом. Смерть со стороны всегда наполняет особого рода радостью — это же не меня убивают! — и человек становится более покладистым. Иначе Контора ни за что бы не пошла на расход ценного ресурса. Полсотни потенциальных тварей — килограмм недополученных нанограндов! Натуральное расточительство.

Перед сценой собрались операторы. Мозгоклюй говорил, тыча в них пальцем:

— Больше задниц. Больше! Крупным планом! Почему я должен повторять одно и тоже? И спереди снимать не стесняйтесь. Не надо мне пошлого пуританства и ложной скромности. Всё должно быть максимально доступно и во весь экран, — он развернулся к девицам. — А вы не жмитесь, словно девственницы на первом свидании. Хотите назад в блоки? Больше страсти, больше жеманности. Подмышки побрили? Вы — сладкая надежда каждого зашлакованного в этом мире грязи и слёз!

Он вышел на середину сцены, перехватил трость и поднял над головой.

— Готовы? Музыка!

Ударил канкан. Девицы, задирая колени к подбородку, пошли по сцене. Мозгоклюй крутанулся на месте и шагнул вперёд, выставив трость перед собой.

— Ты ждал меня? Мой зритель, я пришёл!

Девки позади него взвыли:

— Шоу Мозгоклюй! Шоу Мозгоклюй!

При этом они как лошади вскидывали ноги, демонстрируя едва прикрытые ниточками бикини прелести. Коптич потянулся к сцене, оскалился радостно, и не он один.

— Вот он я! Встречай меня!

— Шоу Мозгоклюй! Шоу Мозгоклюй!

Весь этот выпендрёж не вызывал ничего, кроме изжоги. Я показушно зевнул, а вот Коптич едва не подпрыгивал, не отрывая глаз от девок. Он причмокивал в такт их закидонам, облизывался и изворачивал шею, норовя проникнуть взглядом за ткань на нижних частях тела.

В воздухе крутились три коптера. Ещё три десятка стояли на траве возле зениток. На каждом по две камеры: одна снизу, другая спереди. Получается, съёмка будет вестись не только сверху, но и вплотную на уровне человеческого роста, снимая те самые жуткие картинки расправ, о которых говорил редактор.

— Стоп! — закричал Мозгоклюй. — Теперь зайцы.

Элизабет замахала на нас руками:

— К сцене! К сцене!

Мы стали подниматься по одному. Первыми те, кто в городском камуфляже. Я так прикинул, что они и есть фавориты, среди них две женщины. Одна похожая на несущийся самосвал, на дороге у такой мадамки лучше не становиться, сомнёт. Вторая худенькая, невысокая, по-кошачьи проворная. У всех брали короткое интервью: имя, возраст, почему пошёл на шоу. Девки при этом продолжали выплясывать канкан, и камеры поочерёдно переходили с добровольцев на них и обратно.