Шлак

Глава 12

Кромвель вернулся минут через пятнадцать. Услышав его шаги, я ухватился за край люка, подтянулся и выбрался на башню. Опираясь ладонью о ствол, спустился на лобовую броню и соскочил на землю. Под стопой хрустнула ветка. Охотники не отреагировали. Жестянщик бурчал, жалуясь на жару, Кромвель зевал. Я видел сквозь листву их спины, прижатые к ограждению моста. Ни тот, ни другой моего воскрешения не ожидали.

Я уточнил координаты контрольной точки по планшету. Нужно идти на юго-запад. Овраг мне в этом не помощник, он тянулся с запада на восток, и в восточной части разделялся на три рукава. Все три уходили за пределы города. Этот путь мне не интересен. Можно немного пройти на запад, потом подняться по склону к частному сектору. Дорога не из лучших, Коптич советовал избегать узких улочек и придерживаться широких проспектов, там возможность встретить тварь ниже. Но теперь мне есть, чем защищаться.

Автомат я повесил на шею, подсумок с двумя запасными магазинами прикрепил к ремню справа, чтоб был под рукой. Пробираясь по оврагу я несколько раз давил на фиксатор и менял обоймы местами, тренируя смену на правильность. Если не спешить и не суетиться, то получалось достаточно быстро.

Дно оврага походило на свалку: строительный мусор, драные покрышки, разбитые ящики. Отходы копились годами. Поверх одной из куч лежала газетная подборка, аккуратно прошитая по краю капроновой нитью. Бумага скукожилась, пожелтела, сохранившийся текст походил на ребус. С трудом я разобрал название: «Городской Бюллетень», а рядом единой строчкой: «Печатный орган Белостановского горисполкома».

От названия повеяло давно ушедшей эпохой. Горисполкомы закончились о-го-го когда, в то время я только родился. Но благодаря отсмотренным когда-то старым фильмам в памяти восстановилась бесконечная краснота транспарантов, портреты руководителей и колбаса по два двадцать. Троллейбус, остов которого мы видели с Коптичем, из той же эпохи. И дома, и светофоры, и газировка на перекрёстках. Города в моём мире с тех пор изменились, стали более многообразными, красочными и обособленными. А этот словно законсервировали, и теперь он потихонечку разрушался. Вот где настоящий рай для съёмок фильмов постапокалепстической и советской направленности.

Я перевернул несколько листов. Названия некоторых статей можно было разобрать, но сами тексты, беспощадно обработанные дождём и солнцем, ушли в прошлое вместе с эпохой.

Слева зашуршала прошлогодняя листва. Я вздрогнул и всем телом развернулся к источнику шума. Палец надавил на спусковой крючок, выбирая свободный ход, плечи онемели от напряжения…

Из кустов выбралась кошка, уставилась на меня с подозрением, ожидая, что я предприму, зыркнула по сторонам и нырнула назад в кусты. Я выдохнул: напугала… Коптич говорил, что мутируют, только люди и собаки, но в каждом живом существе всё равно виделась тварь — страшная и желающая тебя сожрать.

От моста я отошёл достаточно далеко, чтобы не бояться быть замеченным охотниками. Они так же сидели, опираясь на металлическое ограждение, и не подозревали, что покойник ожил и благополучно свалил. Не знаю, когда у них очередной сеанс связи, но сильно сомневаюсь, что они меня догонят. Похоже, оператор тоже меня проспал. Ни одного коптера на горизонте не было.

Цепляясь за кусты, я поднялся по склону. Ближе к гребню склон стал более отвесным, земля осыпалась, обнажив плотный песок, в котором ласточки пробурили гнёзда. Я примерился: высота около трёх метров, не допрыгнуть. Даже если использовать гнёзда вместо ступенек, всё равно не получится подняться. Песок слишком рыхлый, осыпается.

Здесь не пройти.

Дальше по откосу росло дерево. Оно наклонилось ко дну оврага, свесив над ним тонкие ветви. Можно взобраться на ствол, оттолкнуться и перепрыгнуть на край. Реальный путь и, похоже, не я первый, кто решил им воспользоваться. Кора была ободрана, земля вокруг вытоптана, а склон подкопан, чтобы удобнее было взбираться на гребень.

Я закинул автомат за спину и, прижимаясь плечом к откосу, взобрался на ствол. Носок ботинка вставил в старое гнездо, приподнялся над краем и застыл.

В трёх шагах от меня сидели на корточках двое.

Оба одеты в странную нарезку из камуфляжа и домашних треников. У одного в руках обрез одностволки и он нацелил его мне в голову. По взгляду понятно без слов — выстрелит. Слишком спокоен и уверен в себе.

Второй походил на жителя бескрайних южных степей, башкир или уйгур. Вид тоже решительный, в руках арбалет. Я плохо разбираюсь в системах, но этот явно не современный, что-то из времён упадка рыцарской кавалерии. Стальная дуга едва не звенела от натуги, бронебойный наконечник беспокойно подрагивал на ложе. Если степняк спустит боёк, болт прошьёт меня насквозь.

Как ни крутись, но два выстрела в одну голову — это много.

— Не шевелись, — предупредил тот, что с обрезом.

— Не шевелюсь, — кивнул я, облизнув пересохшие губы. Вот невезуха, ведь почти выбрался. А тут на тебе встречу на Эльбе. От одних охотников ушёл, на других нарвался. Бедный зайка…

— Молодец. Что за спиной?

— Автомат.

— Отлично. Одной рукой берёшь его за ремень, снимаешь и кладёшь на землю. Только медленно. Понял?

Я снова кивнул и сделал, как он велел: перекинул ремень через шею и положил автомат перед собой. Владелец обреза, не поднимаясь с корточек, дотянулся до оружия и притянул к себе. На лице отразилось смешанное чувство восторга и облегчения, как будто наконец-то нашёл то, что так долго искал.

— Вещь. Вот с этим уже на сушку идти можно.

Он сунул обрез в кобуру за плечом и взял в руки мой автомат. Любовно огладил затворную коробку, надавил фиксатор, проверяя, есть ли патроны в магазине, и с щелчком вставил обойму назад.

— Хороша машинка. Повезло тебе, Харитон, — согласился степняк и ткнул в мою сторону. — А с этим что делать?

— Что делать? Пристрелим. Или свяжем, пусть лежит, тварей дожидается. Но лучше пристрелить, чтоб не мучился.

Приговор не из приятных, но на душе потеплело: это не охотники. Те бы сразу связались с оператором для получения инструкций. А у этих рации не видно, да и одеты в обноски похуже, чем мне Тёща подогнала.

— Вы дикари? — спросил я.

Степняк набычился.

— Эй, издеваешься, да? Ты кого дикарём назвал? Болт в глаз захотел?

Он вскинул арбалет к плечу.

— Погоди… Погоди не стреляй…

— Что, загонщик, обосрался?

— И ты обосрёшься, если на тебя арбалет наставить. Хочешь местами поменяться?

— Разговорчивый больно!

— Знаешь, друг…

— Загонщики людям не друзья!

— Но и не враги. Чего нам ссориться? Подловили вы меня, обобрали, честь и хвала. Дальше у вас своя дорога, у меня своя. Да убери ты свой арбалет, а то ведь взаправду выстрелишь.

— Выстрелю! Слышал поговорку: хороший загонщик, мёртвый загонщик. Это про тебя! Труп в овраг сбросим, мутанты сожрут. Кости только через год найдут, а то и не найдут. А если и найдут, то иди разбери чьи, они же не подписаны. Так, Харитон?

— Так. Тольку пускай сначала шмотьё сбросит. В Квартирнике продадим, хоть какой-то навар. Вещички-то на нём новые.

— Верно, новые, — степняк снова дёрнул арбалетом. — Раздевайся!

Меня разобрала злость.

— А если не разденусь, что тогда?

— Убью!

— Ты меня так и так убьёшь. Нахрена мне жизнь тебе облегчать? Вещи мои нужны? Вот с трупа и снимай.

— Я тебе коленную чашечку прострелю!

— Голову себе прострели, умник. Ты не видишь, я наполовину в овраге сижу? Ты как мне в коленную чашечку попадёшь?

Харитон зафыркал.

— Ты чё ржёшь? — обиделся на него степняк.

— Прикольный загонщик. Ловко он про колено допёр.

— И чё?

— Ни чё. Сам не догадаешься? В плечо ему стрельни, сразу по-другому запоёт.

В горле запершило. Я прикрыл рот ладонью, кашлянул. Надо как-то договариваться с этими, иначе сейчас столкуются и в самом деле плечо прострелят.

— Слушайте, мужики, ладно, давайте по мирному решать. Вы Коптича знаете?

— Коптича? Это тот мелкий придурок с Василисиной дачи? Пошёл он на хер, таракан недодавленный! Его на всех Территориях знают. Встретишь — убей сразу, дешевле получится, да и людям добро сделаешь.

Ага, Коптичем прикрыться не получилось. Репутация у него на Территориях не из лучших. Почему-то я так и думал, слишком он суетный. Но у меня оставался ещё один аргумент, очень весомый, на пол килограмма, наступательный. Вместо того чтобы басни травить, им надо было меня из оврага вытащить и обыскать.

Я вытянул из-за ремня гранату, попытался отвинтить крышку. От времени и влаги она прикипела к резьбе, пришлось поднапрячься, срывая её с места.

— Эй, ты чё там руками шевелишь? — насторожился степняк. — Ну-ка покаж, что у тебя там?

— Ща, ребята, ща. Минутку.

Я сорвал-таки крышку и отвинтил. В ладонь из рукояти вывалился шнур. От той же вездесущей влаги он мог прогнить, но, слава Богу, цел. Впрочем, не ясно, что там со взрывателем. Они и в новых гранатах не всегда срабатывают, а уж в таком старье и подавно. Как говорил товарищ Фашист из известного фильма: пятьдесят на пятьдесят. Но другого варианта всё равно нет.

— Давай быстрей!

— Не торопи. Ща покажу.

Я поднял гранату над головой, натянул шнур.

— Нормально видно?

— Сука! — прохрипел Харитон. Лицо его вмиг посерело и вытянулось, смелость испарилась.

— Она не взорвётся, — сглотнул степняк.

— Уверен? — спросил я.

Нет, он не был уверен, но всё же кивнул.

— Старая она. Отсырела. У них взрыватели хреновые.

— Плохо ты разбираешься в немецких гранатах времён Великой Отечественной войны, сынок, — назидательным тоном проговорил я. — Но отчасти ты прав, и я сейчас объясню в чём. Если бы ты освоил пару тематических шутеров, то объяснять ничего бы не пришлось, а так слушай. Немцы начиняли свои гранаты либо тротилом, либо аммоналом. Аммонал слишком чувствителен к яркому свету и к нагреванию, и при определённых условиях может сдетонировать без непосредственного участия человека. Сечёшь фишку? Но вам повезло, потому что корпус, — я тряхнул гранатой, — не нарушен коррозией и в данный момент не подвергается тепловому воздействию прямых солнечных лучей. Стало быть, что?

— Что? — в голос спросили оба.

— Граната взорвётся лишь в том случае, если сработает взрыватель. А он, по вашей версии, устарел и давно вышел из строя. Но если здесь тротил… — я сделал паузу. — Вы хорошо знаете химию?

По их лицам не сложно было понять, что они и слово такое не часто слышали.

— Не знаете? Не страшно, сейчас я наглядно покажу на примере. Так вот, тротил при долгом хранении становится более чувствительным к детонации. Понимаете, к чему я клоню? Даже если взрыватель вышел из строя, на что вы искренне надеетесь, достаточно просто бросить гранату на землю — и она взорвётся. Ну что, будем проверять, какая начинка внутри?

Они прослушали мою маленькую лекцию с большим вниманием и уважением к лектору, и на вопрос дружно ответили:

— Нет!

— Тогда давайте договариваться.

— Давай.

— Сделаем так: вы кладёте оружие на землю и спускаетесь в овраг. Я не такой отморозок как вы, оставлять вас голыми не стану. Заберу свой автомат и свалю. После этого вы сможете подняться и забрать своё барахло. Идти за мной не советую. Про шоу Мозгоклюя слышали?