Шлак

— Слышали.

— Так вот, сейчас идут съёмки очередной серии. Я подрабатываю в нём зайцем, и Мозгоклюю вряд ли понравится, если за одним из его сотрудников увяжутся два дикаря-недоумка. Понимаете, что он с вами сделает?

— Зайцем? — недоверчиво переспросил Харитон и глянул на товарища. — У зайца не должно быть оружия.

— Поверь, зайцы бывают разные. Можно на такого нарваться… Вот прям как вы сейчас.

Ухо уловило стрёкот. Пока я наставлял этих придурков, меня отыскал коптер. Он кружил над нашими головами голубым вертолётиком, посылая сигналы охотникам. Пятнадцать минут — и они будут здесь.

Не опуская гранату, я вскарабкался на гребень.

— Кладём пушки и вниз. Быстро!

— А ты не обманешь? — нахмурил брови степняк. — Мы без оружия из города не выберемся.

Мне стало смешно. Два придурка на корточках, у одного арбалет, у другого МП-40, а над ними дебил с гранатой. Рубрика: нарочно не придумаешь. Но смеяться времени почти не осталось.

— Видите коптер? — указал я на небо. — Скоро сюда сбежится десяток охотников. Как думаете, будут они разбираться, кто из нас заяц, а кто мимо проходил?

— Держи свой автомат, — Харитон всучил мне МП, — а мы валим нахер. Хочешь, стреляй в спину, но в овраг мы не полезем. Дёру, Кипчак.

Дикари рванули по краю оврага к железной дороге. Такой исход меня тоже устраивал. Хорошо поговорили, мирно разошлись, и даже взрывать ничего не пришлось.

Быстрым шагом я двинулся вдоль подгнившего забора вглубь частного сектора. Автомат снова у меня, в душе выросла уверенность в себе, особенно теперь, после маленькой победы над двумя придурками с Территорий. Отныне любая тварь, вставшая на пути, будет уничтожена, и даже если не встанет, а просто мелькнёт где-то на обочине, то обязательно получит порцию свинцовых примочек девятого калибра. Палец на спусковом крючке чесался. Для меня это было новым ощущением. Я стал героем, которого на танке хрен объедешь, тем более что и танк у меня теперь тоже есть. Это вызывало эйфорию, ложное понимание собственной безнаказанности и бессмертности. Лекции по психологии, прослушанные в университете, давали понимание того, что это приведёт лишь к поражению, но уж очень хотелось почувствовать себя кем-то более существенным, чем жалкий заяц, чьё единственное предназначение — быть съеденным.

Коптер опустился ниже. Он двигался немного впереди, направляя камеру то на меня, то на окрестности вокруг. Я старался не замечать его. От него не избавится. Собью этот, прилетит другой. Куда опаснее тот, кто им управляет, ибо именно он посылает охотникам сигналы моего маяка. Единственный шанс добраться до контрольной точки — скорость. Только она поможет зайчику опередить живодёров. Радовало то, что коптер был один. Значит, всерьёз за меня ещё не взялись. Появилась надежда, что где-то идёт охота на другого зайца, которому повезло меньше. Сначала добьют его, смонтируют видео, и пока Радий будет содрогаться от радостных воплей, примутся за меня.

Планшет вдруг ожил, посылая мне сигнал зуммера. Я включил экран.

Оставайтесь на месте, ждите прибытия группы штурмовиков, которая доставит вас на контрольную точку.

Вот вам привет по феншую. Какая ещё группа и почему я должен её ждать? Операторы прикалываются? Мисс Лизхен говорила на инструктаже, что планшеты ничего кроме карты показать не в состоянии — мини-демо-версия настоящего планшета. А он, оказывается, сообщения принимает.

Я посмотрел на коптер, тот качнул крыльями, подтверждая полученную информацию, и вдогонку прилетел новый месседж:

Предыдущее сообщение подтверждаю. Оставайтесь на месте.

А если это развод? Я останусь, они подтянут охотников, и всё, Женя, до свиданья. Они же видят, что я оружием обзавёлся. Зайка стал опасным.

Только без нервов, заяц. Группа эвакуации уже выдвинулась.

Сообщение вполне себе дружеское, недоверие отступило. Ну, раз так… Я огляделся: куда присесть? С двух сторон заборы, между ними густая трава, слепни барражируют. За забором что-то вроде сарая. Проще всего забраться в него, заодно от жары спрячусь.

Присмотрелся к забору. Высокий. Чтобы махнуть через такой, надо иметь специальную подготовку либо серьёзный стимул в виде язычника на хвосте. Но можно поступить проще. Доски подгнили и болтались. Я ухватил нижний край, доска отошла легко и без скрипа. Взял вторую — тот же результат. Раздвинул, пролез в дыру. Над травой поднялась туча насекомых, облепила лицо. Отмахиваясь, протиснулся к сарайчику. Не сарайчик, а баня, дверь закрыта на щеколду.

Прилетело очередное сообщение:

Оставайтесь на месте!!!

Три восклицательных знака. Какие же вы восторженные по ту сторону экрана.

Я повернулся к коптеру, развёл руками и прожестикулировал:

— Какого хера ты ко мне привязался? Я что, бегу куда-то? В баньке решил погреться, имею право, — и показал средний палец. Думал, после такого жеста прилетит сообщение в самых вычурных выражениях великого и могучего, но зуммер молчал. И слава богу, а то у меня на языке ещё много скверных слов вертелось, мог ещё чего-нибудь наговорить.

Я откинул щеколду, приоткрыл дверь. В предбаннике чисто и сухо. У стены сложены берёзовые поленья, над головой веревка, на верёвке веники и полотенце. Справа широкая лавка с кучей тряпья и ушатами.

Я перешагнул порог. Внутри не так жарко. Приставил ушаты к двери, в случае чего сработают как сигнализация. Тряпьё разложил по лавке. Чёрт его знает, сколько времени штурмовики будут добираться до меня, и пока не добрались, можно поваляться.

Ноги гудели от ходьбы. Я разулся, помассировал ступни и лёг. Автомат положил на грудь. Если ушаты сработают, останется только нажать на курок…

В глаза ударил свет, под подбородок упёрся нож; одно движение — и лежать мне с перерезанным горлом.

— Имя?

— Женя! Тьфу. Донкин… То есть…

Спросонья я совсем забыл, как меня теперь зовут.

— Дон! — наконец вспомнил я. Давление на горло уменьшилось, но не настолько, чтобы сердце перестало испуганно биться.

— Один?

— Один!

— Что здесь делаешь?

— Я? Лежу! Сплю! — нет-нет, это не то, должно быть что-то другое. — Играю… Заяц! Я заяц!

— Не ори.

Нож убрали, свет погас. Я сощурился. На фоне дверного проёма проявились два силуэта. Не церемонясь, они сдёрнули меня с лавки и поставили на ноги. На поясе ни подсумка, ни гранаты, автомат валяется у порога. Как же ловко они вошли и обезоружили меня. Ничего не почувствовал. Это не дикари и не охотники. Я глубоко вдохнул, выдохнул. Бояться нет смысла, если бы эти люди хотели убить меня, то уже убили бы, вместо этого просто указали на дверь.

— Выходи.

Продолжая щуриться, я обулся и вышел из бани. Возле входа стояли ещё четверо, как близнецы похожие друг на друга. На каждом комплект «Ратника»[2], за плечами рейдовые ранцы, лица закрыты тактическими очками и масками, стилизованными под волчьи пасти. У троих АК-12 в цифровом варианте. Такие я видел лишь однажды на полигоне у армейского спецназа. Ещё двое с винторезами, у четвёртого на плече «Печенег-СП» с оптическим прицелом. Чуть выше рыхлил воздух пропеллерами коптер.

Обещанные штурмовики. Не хилая команда. У одного в руках моя граната, видимо, старший группы. Он с удивлением крутил её в пальцах, отвинтил крышку, подёргал за шнур.

— Где ты это нашёл?

Если сказать, где я её нашёл, они найдут и танк, и патроны, и Курта. На Курта насрать, не жалко его, в крайнем случае, похоронят, а вот всё остальное мне пригодится в переговорах с Конторой.

— В пятиэтажке, где от охотников прятались, — как бы нехотя проговорил я. Штурмовики наверняка могли отследить мой путь от кинотеатра до оврага, поэтому утверждать, что весь этот набор мне достался от бабушки, я не стал. — В шкафу под коробками. Номер квартиры не помню. На третьем этаже слева. Можете проверить, только там всё равно ничего больше нет.

Старший кивнул.

— Складно врёшь. Но у меня задача доставить тебя на точку, а не правду выпытывать, иначе бы ты всё мне рассказал.

— А если бы не рассказал?

— Не было ещё такого.

Он сказал это совершенно серьёзно, поэтому продолжать тему я не стал. Слишком скользкая. Тут легко на «слабо» развестись, и тогда придётся доказывать свою состоятельность, а я не уверен, что могу терпеть боль. Может, конечно, и могу, но проверять как-то не хочется.

— Возвращаемся, — приказал старший.

— Мужики, — взмолился я, — убейте, но без автомата не пойду. Мне без него край.

Старший кивнул:

— Верните ему, — и протянул гранату. — Держи. Сам только не подорвись.

Выбирались мы через дыру в заборе, которую проделал я. Первыми шли два стрелка, замыкал здоровяк с пулемётом. В разговорах между собой старший группы называл его Гномом. Хорош Гном, не каждый великан с таким сравнится.

Мы вернулись к оврагу и вдоль обрыва двинулись к мосту. Штурмовики шли расслабленно, но это было напускное. Каждый внимательно отслеживал свой сектор. Коптер плыл над головами, исполняя роль разведчика. Старший держал постоянную связь с оператором, сверяя маршрут с его данными. Удобное взаимодействие. Сверху легче заметить опасность и среагировать на неё. Плюс экипировка, оружие. Да и подготовка на порядок лучше курса молодого бойца, осиленного мной в армии.

Где-то впереди громко щёлкнуло, как будто доску переломили. С деревьев поднялась стая галок, возбуждённо загалдела, сделала круг над головами и полетела к центру города. Мы дружно присели. Стрелки прикрыли периметр, коптер рванул к источнику шума. Мне тоже захотелось поучаствовать в действии. Разложил приклад, прижал МП к плечу, взял на мушку двери ближайшего дома. Вряд ли оттуда выйдет кто-нибудь страшный, но других целей я просто не видел.

Старший стукнул пальцем по гарнитуре и сказал:

— Внимание всем. Держим сектор. Гном, сдвинься к оврагу, глянь, что внизу.

Через секунду прилетел ответ:

— Склон чистый. На дне всё как обычно, командир: деревья и мусор. Ничего не меняется.

Тембр голоса такой, словно хозяин вечером пива перебрал, а с утра у него голова трещит, и от того, что нельзя похмелиться, он на всех огрызается.

— Принял. Всё равно поглядывай, не забывай.

Старший хлопнул меня по плечу.

— Расслабься, заяц. Ты здесь пассажир, а не охранник.

Он достал монокуляр и стал осматривать линию домов по ту сторону оврага.

— Часто зайцев вытаскивать приходится? — спросил я.

Обсуждать тему он не хотел. Он вообще не хотел со мной разговаривать. Плевал он на всяких там мелкопушистых. Но меня распирало от желания поговорить, пусть даже с самим собой.

— Ты наверно думаешь, вот же поганый заяц, чего не сдох на первом этапе, да? — мне было всё равно, слушает он или нет. — А теперь приходится рисковать своими людьми, чтобы вытащить его из этого говна. Да кто он такой? Всего лишь тупое вислоухое животное, предназначенное на убой. Никакой он не человек, так, палочка в отчёте. Да и отчёта наверняка никакого нет, максимум — картинка на экране, которую будут помнить, пока режиссёр не смонтирует новую. И не важно, что у этого зайца где-то больная жена, шестилетняя дочка. Что с ними, где они? Всем насрать. Значение имеет лишь цвет майки и количество статов на счёте. Сплошное паскудство! Концлагерь с элементами постапокалипсического общества, где для того, чтобы выжить, нужно гнобить себе подобных.