Шлак

Но это всё догадки, с уверенностью можно сказать лишь одно: никто в Загоне не знал, что под мостом стоит Панцеркампфваген, иначе его давно разобрали бы на запчасти и сняли вооружение. Но ствол курсового пулемёта по-прежнему торчал из шаровой установки и был готов открыть огонь.

Такие находки случаются не каждый день и, думаю, не каждый год.

Мысль заработала чётко. Вот он мой шанс! Сотка реально принесла удачу. Надо добраться до точки, связаться с Конторой и предложить танк в обмен на мою жизнь. Для Конторы не сложно вытащить меня из шоу. Предлог придумают…

Над головой смачно харкнули, тяжёлый плевок пробил листву клёна. Я вздрогнул. Жестянщик, его привычка. Он здесь, на мосту, над моей головой, значит, и Кромвель рядом.

Что они тут делают? И сколько времени прошло?

Я вытащил планшет, часы показывали тринадцать пятьдесят семь. Пять часов на маршруте. Из них часа два я пролежал в беспамятстве. Они должны считать меня мёртвым.

Шаркнул асфальт, кто-то подходил со стороны тополя.

— Ну, чё там? — раздался голос Жестянщика.

— Тишина. Оперотор сообщает, движения нет.

Ага, вот и Кромвель. Недобитая группа охотников собралась воедино. Вторая наверняка ушла за Коптичем.

— Я же сразу сказал, что разбился. Тут высоты метров десять, а земля внизу — камень.

— Деревья могли смягчить падение.

— Какие нахер деревья? Кусты. Мозгоклюю лишь бы жопу прикрыть. Долго мы ещё труп охранять будем?

— Сколько скажут, столько и будем. Лучше уж на мосту стоять, чем по городу бегать.

— Стоя на мосту бабла не заработать.

Получается, операторы до сих пор меня отслеживают. Если я начну двигаться, двинется маячок, снова примчатся коптеры и охота продолжится. Добраться до точки станет сложнее, и акция «танк в обмен на жизнь» окажется под вопросом. Это меня не устраивает. Нужно выждать ещё какое-то время, хотя бы несколько часов, чтобы люди по ту сторону экрана поверили в мою гибель. А пока можно осмотреть танк изнутри. Вдруг там дикари уже вытащили всё и ничего кроме брони не осталось. Надо же знать, с чего начинать торговаться.

Ухватившись за ствол пушки, я поднялся на башню. Командирский люк был закрыт, вполне возможно, изнутри. Если экипаж выбирался через низ, то осмотр на этом и закончится. Пройти тем же путём не получится. Там сейчас такие дебри, что и пробовать не стоит. Можно использовать шанцевый инструмент с брони, перерубить стволы и ветви, но тогда поднимется шум, охотники услышат и тогда ничем хорошим это не закончится.

Я ухватил створку командирского люка. Ну, Господи, сделай так… Створка пошла легко и без звука. Слава богу, один-ноль в мою пользу. Из танка потянуло затхлостью и чем-то кисловато-сладким. Сейчас бы фонарик, осветить, что там внизу. Тварь туда не залезет, а вот змея… Бр-р-р. Не люблю змей.

Я потянул вторую створку. Поддалась она как и первая, легко, но издала такой скрежет, что сердце взбрыкнулось. Лицо мгновенно покрылось потом, несколько капель скатилось по вискам к подбородку.

Минуту, а то и больше я ждал реакции охотников. Ничего. То ли не услышали скрипа, то ли мне со страха показалось, что он громкий, скорее всего, второе. Внутреннее ощущение опасности помножило звук на напряжение, и в ушах он отозвался громом. А на самом деле всё не так уж и громко. Я перекинул в люк одну ногу, затем вторую, нащупал носками ботинок площадку и юркнул вниз.

— Там кто-то шевельнулся! — вскрикнул Жестянщик.

Скрип он не услышал, а моё движение углядел.

— Кто? — голос Кромвеля звучал намного спокойнее и выдержаннее.

— Откуда я знаю? Я не всевидящий. Что-то прошуршало.

— В голове у тебя прошуршало.

— Может и в голове. Но я точно слышал.

— Тогда сходи и проверь.

— Почему я?

— Потому что это у тебя в голове шуршит.

— Не, тут идти полкилометра, потом спускаться, потом по этим колдобобинам.

— Колдобинам, придурок.

— Какая разница? Показалось мне. Не пойду. Не хватало ещё с тварью встретиться. Самое место для подражателя.

— Чего тут подражателю делать?

— Всё равно… Другие твари могут логово устроить. Язычники. А труп наверняка сожрут. Чё нам тут мучиться? Давно пора сваливать.

— Браслет по-любому доставать придётся.

— Вот пускай они и достают. Я туда не полезу.

— Полезешь.

— Не полезу! Пускай штурмовиков присылают. Дурак я что ли по этим… как их ты там назвал… лазить?

Я замер, ожидая, когда они наговорятся и успокоятся, лишь после этого продолжил. Опускать створки люка не стал. С открытым светлее. Подождал, пока глаза привыкнут к полумраку.

Через двадцать секунд внутренняя часть башни приняла очертания: открытый затвор, место наводчика, снаряды…

Я ошибся, экипаж не покидал машину, во всяком случае, не весь. На месте водителя находилось тело в серой униформе. Голова откинута на левую сторону, руки на рычагах управления. Вряд ли кого-то удастся расспросить, что здесь произошло, но водителя однозначно убили свои. Он не сопротивлялся. Пуля пробила правый висок, потому голова и откинута на борт. Других трупов не наблюдалось, хотя экипаж — четыре человека.

— Привет, Курт, — поздоровался я с водителем.

Это было первое немецкое имя, пришедшее на ум. И это действительно был немец. На рукав был нашит шеврон: на чёрном поле серебристый обвод с черепом и костями — знак танковой дивизии СС Мёртвая Голова. Можно подумать, что Великая Отечественная докатилась и досюда, вернее, её отголоски, ибо один танк погоды не делает. Но точно можно сказать, что мы и здесь победили, потому что Загон, при всех его недостатках, говорит по-русски.

Прикасаться к Курту было неприятно, но карманы куртки оттопыривались. Преодолевая брезгливость, я вытащил простенький солдатский портсигар и спички. Сигареты ссохлись в труху и рассыпались от малейшего прикосновения, спички сохранились лучше. Я чиркнул одной.

Бывать внутри танка мне до сих пор не доводилось. Первое впечатление: тесно. Плечи постоянно натыкались на углы и выступы. У правого борта застыли в ряд снаряды, слева висел закреплённый на ремнях металлический ящик с надписью через всю крышку «Stielhandgranate».

Одной спички разглядеть всё не хватило, пришлось зажигать вторую. При таком расходе коробок опустеет быстро. Я подобрал с пола сухую ветку, поджёг нижний кончик, второй вставил в смотровую щель, получилась лучина.

Рядом с ящиком висел на таких же ремнях автомат. Ай, Сотка, ай, молодец! Верно сказал Коптич — приносит она удачу. Умница девочка!

Дрожащими пальцами я расстегнул ремни, взял автомат за ствол и рукоять. Некоторые ошибочно называют его «шмайссером», но на самом деле это МП-40 с пистолетной рукоятью и пластиковым корпусом. В Call of Duty это моё любимое оружие. Вес без патронов около четырёх килограмм, приклад сложен и затылком упирается в кожух, лёгкий запах ружейного масла, от которого сразу начинаешь чувствовать себя защищённым.

Видимо, это автомат Курта, потому что рядом находились две схожих ячейки с болтающимися ремнями. Под ними на полу закрытый металлическими застёжками ящик, на крышке штампованная надпись: 9х19 Parabellum. Сверху подсумок с запасными магазинами. Проверил — заряжены. Вставил одну, передёрнул затвор, поймал в прицел через люк фигуру на мосту.

По плечам прокатилась волна нервозной слабости. Захотелось надавить на спусковой крючок…

— Дымом пахнет, — донёсся приглушённый бронёй голос Кромвеля.

— Твари костёр жгут, сейчас шашлык из зайца жарить будут, — с усмешкой ответил Жестянщик.

Осторожно выдохнул и опустил автомат. У меня на совести уже есть одна душа, хватит на сегодня. И на завтра тоже. И на всю оставшуюся жизнь… Зачем мне тогда автомат? Бросить его, выбраться на броню, поднять руки — пусть убивают. Им не привыкать, даже тому молодому парнишке с именем из старого фильма. А я…

А мне придётся привыкать, если хочу выжить и если хочу найти Данару и Киру. Поэтому сейчас стрелять нельзя. Цель видно плохо, листва мешает. В одного попаду, второй успеет отпрянуть. Раскрою своё место, свой танк, и тогда никакого обмена, средний палец мне вместо счастливого окончания шоу. Надо ждать вечера и уходить под его прикрытием. В темноте они замучаются меня искать, в том числе и коптеры.

До сумерек оставалось часов семь. Лето, темнеет поздно, да и темнота в этих краях странная, похожая на белые ночи. На какой широте расположен Развал? С одной стороны дневная жара указывает на субтропики, что-то в районе Крыма, а ночи светлые и прохладные, как в Питере. То ли погода здесь сумасшедшая, то ли я полный ноль в географии и прочих прогнозах.

Ладно, с географией после, а пока нужно осмотреть ящики. Первым вскрыл деревянный. Под крышкой россыпью лежали патроны: пистолетные. Засыпал две горсти в карман про запас. Из подсумка вытащил одну обойму, положил в ящик. Пусть здесь полежит до поры, мало ли что случиться может.

В металлическом ящике оказались гранаты. Длинные, с деревянной рукоятью. Пятнадцать штук. Такие принято называть колотушками. Я взял одну, подкинул в ладони — с пол килограмма. Корпус ровный, без насечек. Наступательная.

Сунул одну за пояс. С боевым опытом у меня паршиво, хотя в армии на полигоне показывали, как правильно метать гранаты. Опыт чисто теоретический, но, надеюсь, отбиться от пары тварей и пары беспредельщиков, притворяющихся охотниками, смогу. Длинная автоматная очередь и бросок гранаты способны положить конец любому нападению. Вопрос в том, как на это отреагирует Контора. Жизнь — самый ценный ресурс Загона, об этом разве что немые не говорят. Однако за последнее время я успел убедиться, что это не совсем так. Пятьдесят человек были выброшены в город на съедение тварям ради сомнительного развлечения. Как жаль, что не догадался расспросить редактора, имеет ли заяц право защищаться.

Возможно, что-то написано в контракте.

Я достал бумагу. Первое же предложение вводило в ступор:

Участник шоу получает единовременно 3000 (три тысячи) статов на свой номер либо на любой иной указанный им номер.

Три тысячи статов за участие. За участие! Уроды. Они кинули меня на виртуальные бабки, на три тысячи виртуальных бабок, которые я мог потратить на вполне реальные услуги. Правда, времени на это у меня не было… Но всё равно обидно.

Дальше…

Участник не может предъявить претензии организаторам шоу в случае получения ран и увечий, а так же иных действий, приведших к его смерти.

Издеваются они что ли? Я не имею право жаловаться, если меня убьют? Тупее бреда не придумаешь. Или у них были случаи, когда мертвецы возвращались и требовали компенсацию за гибель?

Условия контракта не вызывали ничего, кроме горестной ухмылки. Я пробежался глазами по списку, комментируя каждую сточку: бред, бред — и только последняя подарила крупицу надежды:

Участник имеет право защищать свою жизнь любым доступным ему способом.

А вот это уже моя индульгенция. Никто не может запретить мне стукнуть утюгом по голове нерасторопного охотника и забрать его ружьё. Или найти автомат времён Второй мировой и покрошить всех оставшихся.

Я включил планшет: четырнадцать сорок одна. До вечера как до Китая. Можно вздремнуть, но сон не шёл. Я отвинтил крышку бутылки, сделал глоток. Вода тёплая, противная, но всё равно спасибо Коптичу, что посоветовал взять её с собой. Сам бы я не догадался — привычка человека, привыкшего жить в условиях всеобщей доступности, когда всё, что нужно, можно купить в магазине по дороге домой. А здесь не купишь, здесь даже магазинов нет.