Шлак

В начале восьмидесятых из Водораздела поступили первые сообщения о неизвестной болезни. Это ещё не было Разворотом, только его преддверием. Люди покрывались сыпью, цвет кожи менялся, кости трансформировались. Изменения сопровождались судорогами и страшными болями. Больные умирали в течение недели. Случаи заражения были редкими, определить природу заболевания в тот раз не удалось.

Через три года в поселении рядом с Прихожей вспыхнула эпидемия. Одновременно заразились более тысячи человек. В целях ограничения заболевания городок обложили блокпостами и направили несколько врачебных бригад на борьбу с пандемией. По прошествии двух недель увидели первую тварь.

Это был лизун.

Я видел язычника, багета, пёсотварь, про лизуна только слышал. Летописец дал ему такое описание: внешне похож на шимпанзе, кожа голая, пористая, серого или жёлтого цвета. Передвигается на четвереньках, опираясь на длинные передние конечности. По характеру безобидный, ласковый. Чует прочих тварей и может предупредить о них. В описание наверняка вошли уже более поздние данные, а на тот момент многого просто не знали.

Лизуна попытались поймать. Полицейский патруль, отправленный за ним в город, не вернулся, та же участь постигла второй патруль. Для их поисков пришлось задействовать военизированное подразделение местной охраны. Однако на подходе к городской окраине группа была атакована странного вида животными. Впоследствии им дали название «багеты». Несколько человек были убиты, остальные открыли огонь из штурмовых винтовок. Пули вырывали из тварей куски мяса, но те продолжали наступать, не чувствуя боли, как будто находились под воздействием боевых психотропных препаратов. В результате из всей группы военных выжили только двое.

Поселение держали в осаде несколько месяцев, уничтожая всех, кто пытался выйти из него, даже врачей, лечивших больных, а потом сожгли из огнемётов.

Но от новых заражений это не спасло. Большинство жителей европейской зоны влияния либо заразились и трансформировались в тварей, либо разбежались, лишь немногим удалось укрыться на базах, прикрывавших станки. Чтобы не занести заразу на Землю, на любые перемещения между мирами был наложен запрет. Прихожая и Водораздел ушли в карантин. С этого дня и стали отсчитывать Разворот.

Причину заболевания удалось выяснить быстро. Ей оказалась пыльца крапивницы. Под воздействием местных условий она мутировала. Листья по-прежнему оставались ценным питательным продуктом, но пыльца приобрела опасные свойства. Проникая в организм человека через дыхательные пути, она попадала в кровь и давала резкий толчок к мутационным изменениям. Человек медленно превращался в тварь, причём, кто именно получится в итоге, предугадать было невозможно. Из подвергшихся мутации животных выживали только собаки крупных пород.

Внешне крапивница никаких изменений не претерпела. В малых количествах пыльца могла вызвать лишь головокружение и рвоту, иммунная система человека справлялась с ней, но в больших объёмах она была смертельно опасна. Чтобы избежать заражения, использовали респираторы, маски, противогазы. Предупреждением служил сильный запах душистой гвоздики.

Руководство Развала — на тот момент Белый Стан — сочло угрозу несущественной, и ограничилось контрольными пунктами на границе с Прихожей. Считалось, что прекращение общения с прихожанами и водяными остановит заразу, поэтому когда пыльца проникла в город и вспыхнула эпидемия, никто к этому готов не был. Поднялась паника. Общество, выстроенное на принципах взаимного уважения, развалилось на куски. Среди общего хаоса начались грабежи и убийства. По улицам шныряли твари, рвали людей. Кто-то успел сбежать, другие попытались объединиться. На месте угольных шахт и теплоэлектростанции возник Загон; на территории воинской части — Красный анклав; в троллейбусном депо — команда номер одиннадцать; в северных пригородах посёлок Маньки Лютика, на северо-востоке Квартирник.

Сколько людей спаслось, сколько погибло, сколько превратилось в тварей — подсчитать было невозможно…

Я прочитал все статьи из этой папки, ничего особо нового не узнал, только несколько имён, названий поселений и мелких деталей. То, что действительно могло быть полезным — конструкция станка, принцип работы, имена учёных, внутренняя структура Конторы — осталось за скобками. Было несколько статей, в которых описывались способы восхождения по статусу, смысл цветовых различий, однако все они были написаны в стиле Карнеги, и реальной пользы принести не могли.

По центру экрана замигала перечёркнутая батарейка. Я подсоединил планшет к заряднику и закрыл глаза.

Проснулся, потому что кто-то дёргал за рукав.

— Эй, Дон…

Твою ж мать! Ещё ни разу не довелось мне проснуться, потому что выспался. Всегда кто-то будит. Сначала Тёща, потом Матрос, теперь вот… Надо мной завис хлыщ — шестёрка Ровшана. На клапане кармана неаккуратно вышито: Крючёк. Именно через «ё». Читая, хотелось причмокнуть в конце: Крючьмок.

Я приподнялся на локтях:

— Чего тебе?

— Ровшан зовёт.

Я посмотрел время: начало девятого. Долго спал, пора бы и вставать. Хотя после шоу и пива можно ещё покемарить пару часиков.

— Чё ему не терпится?

— Не знаю. Он сказал позвать, я позвал. Дальше ваши разборки.

— Хорошо, на завтрак пойду, загляну к нему.

Я снова лёг.

— Ровшан поторопиться велел.

— Велеть он тебе будет.

— Зря ты так, Ровшан тебе зла не желает. Если бы он злился, прислал бы Ковролина или Гришуню. И уж точно не утром.

Здравое зерно в его словах было. Я широко зевнул.

— Дохлого уговоришь… Где тут у вас умывальник?

Умывальник оказался там же, где баня. Чудное заведение, три в одном: баня, умывальник, туалет. Всё общее, в том числе и очередь. Из дощатой кабинки я перебрался к длинному корыту с десятком потускневших медных кранов. Над каждым — зеркальце. На полочке стёртые почти до основания зубные щётки, зубной порошок, мыло.

— Не нравится? — увидев брезгливость на моём лице, усмехнулся лысый мужичок в клетчатой рубашке. Он водил по щеке опасной бритвой, срезая щетину и мыльную пену.

— Не нравится, — подтвердил я.

— Тогда купи своё, если статы лишние есть.

— Где?

— Можешь в блоковом магазинчике, но лучше в Петлюровке. Дешевле выйдет, — он покосился на меня. — Свеженький что ли?

— Неделя.

— А… Погоди, не ты ли тот заяц…

Я кивнул.

— Ох ты, — мужик обтёр бритву о полотенце. — Ну ты крут! Я хоть и не ставил на тебя, но всё равно… — он протянул мне руку. — Грузилок.

Я пожал узкую ладошку.

— Мы все на тебе бабки потеряли. Никто не думал, что ты победишь. Откуда ты вообще взялся?

— Много ставили?

— Да, — он махнул рукой и продолжил бриться. — Копейки. Забудь, таких, кто серьёзно на тотализаторе заморачивается, мало. Так, ради интереса. А тебе сколько за победу отвалили?

— Коричневую майку.

Я намылил лицо, шею. Чистить зубы тем, что лежало на полочке, не решился.

— Не густо. Статов вообще не отвесили?

— Капнули немного на счёт. Вчера пивка попил тут в баньке, осталось на опохмелку.

Грузилок задрал голову, начал соскабливать щетину с горла.

— Да ты не отчитывайся, я просто так спросил, для разговору. Сколько бы тебе не накапали, всё твоё.

Пока я умывался, на планшет пришло несколько предложений по сотрудничеству. Два из них касались крапивницы, ещё два предлагали рабочие места в депо на постоянной основе. Что конкретно делать не сообщалось, наверняка какой-нибудь неквалифицированный труд. Но цена вопроса порадовала: сорок статов в день. Я потянулся пальцем надавить «да». Зуммер снова пискнул.

Ваша заявка на соискание должности охранника внутренней службы рассмотрена. На данный момент штат заполнен. Мы можем внести вас в список очередников.

Внести?

да нет

— Не советую, — скосившись на экран, сказал Грузилок. — Говно сотрудничество. Платят мало, требуют много. Чуть что — в яму на принудиловку. Не, если у тебя нервы крепкие, то пожалуйста. А я вот слабоват на это дело, ну его нахер.

Я нажал «нет». Не знаю, может и поторопился.