Последнее поколение

– Но чем? – спросил Генри, стараясь сохранить голос. – Чем вас тут заразили?

– Никто не знает… на каждом из нас свой штамм. Иногда компьютер приводит других людей, запускает к одному из нас, а потом выводит и поселяет в контрольную камеру, чтобы посмотреть на развитие вируса в организме. Чем бы нас ни заразили, это что-то невероятно опасное, с почти абсолютным коэффициентом заражаемости и смертности.

– А вы почему не умираете? – спросил Ян за спиной Генри.

– Нам вкололи что-то вроде прививки, мы не болеем, мы только переносчики. А ещё он сделал нас бесплодными.

– Каким образом?

– Тоже какой-то вирус. Он никак не влияет на самочувствие, только уничтожает репродуктивную систему.

– Откуда ты это знаешь? – спросил Генри.

– Поверь мне, – мрачно усмехнулась Сибил. – Сначала компьютер изобрёл вирус бесплодия, который испытал на нас, а затем начал работу над более смертельными.

– Ты говоришь о вспышках бесплодия? – спросил Генри. – О тех, что свирепствуют по всему миру?

– Вспышки бесплодия? Этого я и боялась: значит, он всё-таки выпустил вирус наружу. И это только начало: вирус распространится быстрее чумы, заразит всех, кто не живёт в лесу. Люди начнут вырождаться, и это, похоже, мягкий способ, который придумал компьютер, чтобы очистить планету от людей.

– Прости, Сибил, – произнёс Генри. – Это я во всём виноват. Если бы не я, ничего этого бы не произошло.

– Не извиняйся, что случилось, то случилось. Умей я изменять прошлое, я бы множество ошибок в своей жизни исправила. Сказала бы папе, как я его люблю, не стала бы отшивать парня в колледже, чтобы сосредоточиться на учёбе. Это прошлое, не стоит о нём жалеть.

– Что мне сделать? Скажи что угодно, я всё исполню.

– Ты можешь кое-что сделать, – произнесла она, мрачно улыбнувшись. – Уничтожь этого подонка. Где бы ни находилось его центральное ядро, то самое, что мы создали в Гибралтаре, найди его и разотри в порошок. Пусть эта тварь сдохнет, и тогда я умру спокойно.

– Ты не умрёшь, – ответил Генри. – Мы выберемся на поверхность. Ребята в защитных костюмах достанут тебя отсюда и поместят в закрытую палату. Тебя вылечат, и ты будешь свободна.

Сибил прикрыла лицо рукой и вернулась на кровать. Она была худа, бледна и двигалась рывками, словно потеряла человеческую грацию.

– Никто из нас не должен выйти отсюда, пока цел компьютер, который нас пленил, – произнесла Сибил, и это вызвало волну недовольства у индийца в трусах и пожилой женщины.

Из десяти людей, что находились в сознании, только трое понимали английский, поэтому остальные не встревали в разговор и лишь смотрели со стороны. Однако стоило женщине перевести их разговор, как все заключённые начали голосить, кто на хинди, кто на урду. Поднялась такая суматоха, будто Генри внезапно оказался не в подземной лаборатории искусственного разума, а в самом обыкновенном баре в центре города во время проведения футбольного матча.

– Она врёт, это всё бред, никто из нас ничем не заражён, мы можем спокойно выйти отсюда и вернуться к своим семьям! – кричал индиец.

– Если вы оставите нас тут, вам это аукнется, ещё увидите, так и случится!

Генри озирался на людей, бьющих ладонями по стеклу, и готов был потерять сознание от подступающей изнутри волны сожаления.

– Пс, Ян, – прошептал совсем рядом Лукас. – Камера наблюдения на четыре часа, только не поднимай головы.

– Я её заметил, как только мы вошли. Минус десять очков твоей внимательности.

– Не в этом дело. Она только что слегка повернулась.

– Ты в этом уверен? – спросил Ян и, дождавшись кивка Лукаса, выругался. – Проклятье, значит Он знает, что мы здесь. Возможно, узнал, как только мы вошли, но пока лишь следит.

– Думаешь, Плуто выпустит нас наружу, чтобы проследить?

– Сильно в этом сомневаюсь.

Генри услышал их разговор и остановился на месте, парализованный. Он почувствовал взгляд Франка всем телом, его начало трясти от одной мысли, что он может снова оказаться в камере под футбольным стадионом.

– Ждём десять секунд и спокойно направляемся к выходу, – произнёс Ян. – Он не должен понять, что мы засекли его присутствие.

– Держись, Сибил, мы не вытащим тебя сегодня, но скоро мы уничтожим Его, и ты выйдешь отсюда.

Все трое направились к двери, которую Аня держала открытой с самого их прихода. Позади них кричали, матерились, били в стекло. Высокий индиец разбил кулаки в кровь, он не желал здесь оставаться ни минутой дольше.

Генри закрыл глаза, чтобы не видеть и не слышать окружающих: он находился на свободе, но ему было больнее, чем любому из них. Трудно было оставлять узников в их камерах: он дал им крохотную надежду, а затем забрал. Приход Генри наверняка сломает тех, кто до сих пор держался и надеялся на спасение.

Они неторопливо вышли из зала под бесконечный поток вопросов Ани:

– Кто все эти люди? Почему вы их не выпустили? Там была Сибил? Что она говорила?

– Всё потом, – перебил её Ян. – Нам нужно двигаться как можно естественнее.

Как только они вышли в коридор, Ян постучал по спине Лукаса:

– Здесь камер нет, так что бегом.

Вся группа в резвом темпе помчалась к лестнице. Коридор они преодолели быстро, однако подняться на сорок пять пролётов оказалось не так просто. Никто не рассказал Ане о камере видеонаблюдения, однако она сама догадалась по тому, как они бежали.

– Нас заметили? – спросила она запыхавшимся голосом. Из всех четверых она меньше всех уставала при подъёме. – Плуто знает, что кто-то вломился в его тайное убежище?

В её голосе чувствовался страх, однако Генри был единственным, кто на самом деле осознавал, чего им стоит бояться. Лукас, Ян, Аня: все воспринимали Франка как таинственную угрозу, от которой необходимо избавиться. Генри же понимал, что он – не просто угроза. Это сумасшедший учёный, который препарирует людей, словно мышей, изучает их анатомию, экспериментирует и относится как к вещам.

Франк лишил Генри ноги, руки, глаза и уха только для того, чтобы посмотреть, как человек справляется без них. Просиди Генри в подземелье чуть дольше, он стал бы абсолютно глухим, слепым, немым и без единой конечности. Это было настоящим чудом, что он сбежал из заточения всего через год.

По лестнице они поднялись без происшествий, на первом этаже всё так же сидела женщина с туго затянутым пучком, однако на этот раз она провожала их взглядом.

– Мы спокойно выходим из здания только потому, что Плуто не знает, что мы видели, как он наблюдает за нами, – произнёс Ян, когда они приближались к дороге, чтобы вернуться в машину такси. – Если бы мы побежали, он понял бы, что мы его обнаружили, и попытался схватить.

– Теперь он будет следить за каждым из вас, – произнёс Генри. – Он…

Не успел он договорить предложение, как из-за припаркованного автобуса выехал голубой «Форд Цеппелин»: двухместный спортивный автомобиль с тонированными стёклами. Он был единственным, кто заметил подъезжающую машину, остальные не смотрели в сторону встречного движения.

«Стоп!» – собирался крикнуть он, но машина врезалась в них, и Ян, Лукас, Аня, Генри, все четверо полетели вдоль дороги, разбросанные словно кегли.

От удара Генри пролетел три метра, совершив несколько оборотов вокруг своей оси, и приземлился на дорогу, выставив вперёд правую руку – единственную живую конечность.

Группу разбросало по асфальту, Генри лежал на боку и не мог подняться, поскольку что-то больно стреляло в спине. Лукас стоял на четвереньках, Аня с Яном и вовсе не шевелились.

К Генри тут же подбежала пожилая индианка и начала хлопотать вокруг него, причитая. Генри не мог разобрать ни слова. Несколько парней на велосипедах остановились неподалёку и с удивлением смотрели на сбитых людей. Кто-то уже звонил в «Скорую», к ним стекались люди со всей улицы.

Однако вскоре все начали пятиться, и Генри увидел, как из здания выходит военный дрон. Его тяжёлые шаги стучали по асфальту, а вибрация передавалась прямо в мозг. Металлическая клешня схватила Генри за рубашку и приподняла.

– Я ошибался насчёт тебя, Генри Перес, – произнесло устройство, и волосы Генри встали дыбом. Никто не говорил так, как это делал Франк. Он был существом, в каждый момент времени проводящим некий эксперимент, следил за человеческой психикой, исследовал её. Даже сейчас, пока разговаривал через динамик дрона, он следил за реакцией людей и наверняка записывал результаты исследования. – С вероятностью в ноль целых, девяносто пять сотых ты должен был спрятаться в укромном месте и тихо сидеть там до конца жизни. Но ты вернулся. Мне придётся пересмотреть свои данные о человеческой психике.

Генри не стал ему отвечать. Он пытался выполнить свой последний план, который заготовил на крайний случай. Когда-то давно он решил, что позвонит жене, когда ему нечего будет терять, однако сейчас и это было невыполнимым, поэтому он быстро нажал кнопку разблокировки, чтобы отправить экстренное сообщение:

«Лаура, я не преступник. Возьми дочь и спрячься как можно лучше, тебя будут искать. Люблю тебя, Генри».

Генри повернул голову направо и увидел, что Аня и Ян приходят в себя. Глаза Яна округлились, рот приоткрылся: он впервые слышал речь машины, и на него она производила то же впечатление, что и на остальных. Невозможно было слышать голос искусственного разума и оставаться в спокойствии. Он воздействовал на саму человеческую сущность, заставлял съёживаться, сжиматься в комок. Хотя слова и были понятны, само их произношение навевало нечто чуждое, словно в них было нечто, чего там быть не должно.

Окружающие люди стояли на тротуаре и смотрели на сцену издали: никто не хотел приближаться к военному дрону.

– Ты привёл друзей, – продолжил Франк. – Не переживай, я не разлучу тебя с ними. Вы будете участвовать в моём новом эксперименте.

У всего, что говорил Франк, была какая-то цель. У него не было эмоций, он не получал удовольствия от чувства собственного превосходства. Если он угрожал или что-то объяснял, то делал это по какой-то веской причине. Даже сейчас, объясняя Генри, что ждёт его впереди, он кропотливо записывал реакцию.

– Иди в жопу, – произнёс Генри, хотя понимал, что никого этим не оскорбит. Он говорил это скорее для себя, чем для Франка.

– Так держать, Генри Перес, – ответил Франк. – В моём эксперименте не нужны сломанные люди, так что сохраняй разум как можно дольше.

Рядом с ними остановился фургон, какие обыкновенно используют для перевозки пищевых продуктов. Дрон открыл заднюю дверь кузова и начал по одному заносить туда людей: сначала Яна, затем Лукаса, Аню. Когда дверь за ними закрылась и Генри оказался в кромешной тьме, он почувствовал такое отчаяние, словно для него наступил личный конец света и на этот раз уже не удастся сбежать.

«Как это случилось? Как я мог оказаться снова в руках у Франка, я же старался держаться от него подальше».

Генри закричал во всю силу своих лёгких, и в замкнутом помещении его голос прозвучал пронзительно, он сам чуть не оглох.

– Заткнись, чёрт побери, – выругался Ян, его не было видно, но голос был таким слабым, словно у него в груди сломалось каждое ребро. – Куда он нас везёт?