Звездунец

Смотрели мы этот конкурс втроем. За кого-то болели, а после чьих-то ответов удивленно переглядывались. Уже после третьей пары знали, что наш результат точно не окажется худшим – скорее наоборот, мы наконец-то уверенно прорвемся в пятерку лидеров. После выступления Эда Модестина и Илоны Ласковой погрязли в молчании – скорее в восторженном. Я по меньшей мере пребывала в полном потрясении:

– Ничего себе, вот вам и троечник! Двадцать из двадцати! Эдик, оказывается, историю и географию лучше меня знает. Вот это молодчина!

Слава согласился:

– Он действительно молодец. Похоже, вывез за обоих. Мы как-то с Тоней в путешествие ездили, она на полном серьезе считала, что Австралия – полное название Австрии. А когда после ее первого большого гонорара я пытался объяснить про сложный процент – чуть голову себе об стену не разбил. Она не глупая, но вместо уроков ее мать по кастингам и творческим кружкам таскала.

Дмитрий Алексеевич, развалившийся на кровати за нашими спинами, расхохотался в полный голос:

– Вы у меня, конечно, умницы, но такие придурки! Неужели действительно думаете, что они сами ни разу не ошиблись?

– Вы о чем? – нахмурилась я, оборачиваясь к нему. – Думаете, оргкомитет им заранее вопросы выдал? Почему тогда остальным не дали? Вон как Каримовы опозорились, а ведь они певцы, действительно имеют право не знать, какая река самая полноводная. Были бы вопросы по сольфеджио – они бы всех уделали. Это же несправедливо!

– Не думаю, а вижу своими глазами, – уверенно подтвердил менеджер. – Да и вы своих Эда и Илону лучше других знаете. Они сейчас в топе по общему рейтингу, последнее зрительское голосование подтвердило, что у них больше всего фанатов – их будут тянуть за шкирку вверх, даже если начнут сопротивляться. Но они не начнут – это вы тоже лучше других знаете.

Я болезненно поморщилась. Все-таки как-то неприятно, хотя я уже обязана была привыкнуть: в шоу-бизнесе для правды места не остается. Есть такая профессия – людей обманывать. Но именно за это умение мы актеров и обожаем. Массовому зрителю не нужно ничего настоящего, он от настоящего в реальной серой жизни до смерти утомился. А на экране ему подавай нечто идеальное.

Мы со Славой весь вечер молчали. Растянулись на шезлонгах и уже вдвоем тянули слабоалкогольные коктейли – Эдик и Тоня все еще опасались заглядывать к нам в гости, чтобы не породить новую волну слухов. Без них было странно и неловко. Но через час я все-таки подала голос:

– Слава, а какая теперь у нас цель? Мы засветились, показали, что не пустышки и стоим своих вторых половин. Даже больше: мы все сами, пока их за шкирку тащат. Не проще ли теперь сдаться и улететь в Москву? Потом и наши приедут – все со временем вернется к старому руслу. Ведь ты был прав, здесь создается еще больше вранья, а отношения холодеют. Мы с Эдиком даже в худшие времена находили возможность увидеться, а теперь только парой сообщений за день перекидываемся.

Он покосился на меня и промолчал. Мне снова не удалось угадать, о чем он подумал. Мы просто продолжали смотреть на подкрашенное красными оттенками море и мечтать о разных вещах. И про ночную осечку благополучно забыли: держались поодаль, друг на друга не набрасывались и в лихорадочных припадках не бились. Мы со Славой – отличная команда, как будто это нас, а не Эдика и Тоньку толпа профессионалов подбирала, чтобы мы каждой выемкой совпадали.