Звездунец

– Лана, – поторопил меня Дмитрий Алексеевич. – Ну ты-то, заинька моя, никогда проблем не доставляла! Там же твой любимый Эдичка Модестинчиков – неужто не соскучилась?

Надо же, он впервые признал мои отношения с Эдиком, а то до сих пор тот был только «врагом» и «конкурентом». Я оторвала взгляд от Славы и перевела на какую-то женщину с высокой прической. Та стучала длинными ногтями по столешнице – то ли просто в ожидании, то ли так справлялась с нервами. Я закрыла глаза и подняла обе руки, чтобы помолчали и дали подумать. К счастью, мою мольбу все поняли верно.

Но мысли скакали от одной к другой. Мне предыдущая популярность аукнулась, но она почти сошла на нет. Если появлюсь в итоговых выпусках реалити-шоу, то меня заново вспомнят. Спонсорские договоры мгновенно подорожают, но я ведь все равно не испытываю желания что-то рекламировать… Отсутствие работы при таких гонорарах – не проблема ближайшей перспективы. Зато очень скоро смогу увидеть Эдика. А мне очень-очень нужно его увидеть – убедиться, что мое сердце от него бьется так же часто, как когда-то раньше. Через экран монитора это почувствовать почему-то не получалось. С другой стороны, мы с ним снова почти не сможем общаться – так только, пересекаться на общих собраниях, выступлениях и вечеринках. Или они с Тоней теперь снова будут заглядывать на нашу террасу каждый вечер, ведь скандал о нашем тесном знакомстве давным-давно канул в лету, у зрителей плохая память, особенно если их постоянно кормить свежачком. Но самой серьезной точкой преткновения оказался, конечно же, Слава. Каждый день, каждую ночь я буду ощущать его на расстоянии вытянутой руки или ближе. А он, подлый сволочина, все такой же привлекательный, умный и интересный. Тогда, в ночном клубе, у меня в прямом смысле сорвало башню. Какие гарантии, что ее когда-нибудь не разнесет в сопли?

Открыла глаза и прошептала:

– Скорее, нет, не хочу… Что-то вы меня ошарашили…

Слава задумчиво улыбался, не отрывая от меня взгляда:

– Мне вообще-то деньги для бизнеса нужны, я туда еду за главным призом. Помнится, когда-то я ради тебя такое же решение принял, хотя совсем тебя не знал.

Я немного разозлилась:

– Долги будешь считать? Как красиво!

Его улыбка не померкла – наоборот, переползла и в светло-карие глаза:

– Кого из нас боишься, Свет?

Я наплевала на свидетелей и ответила честно, хотя голос некрасиво захрипел:

– Обоих.

– Ну так разве это не лучшая проверка? Зато с «Битвы за любовь» точно вернешься без этого бардака в голове – уж это гарантировано.

Сейчас мне стало еще страшнее. Потому что он прав. Если я не выдержу этого испытания, то пойму, что Эдика больше не люблю. Какая любовь, если я бросаюсь целоваться с первым встречным после одного слабенького коктейля? Но проблема в том, что Слава – не первый встречный. Он мне действительно нравится, просто остается на почетном втором месте.

Женщина со звонкими ноготками прекратила стук и заговорила размеренно и тихо:

– Светлана Константиновна, хотелось бы договориться по-хорошему.

Я взвилась, почуяв угрозу:

– В смысле? А вы кто вообще?

– Юрист, – продолжила она тем же тоном. – Понимаете, в договоре, который вы подписывали, указано четко: пока вы являетесь участницей «Битвы за любовь», подчиняетесь нашему агентству и выполняете все рабочие распоряжения. Если этот ролик, – она указала длинным пальцем себе за плечо, – пустят в эфир, то вы автоматически снова становитесь участницей, и контракт возобновляется. Остались деньги на неустойку?

Я ожидала, что меня будут уговаривать, но шантаж привел в бешенство. Я вскочила, едва не опрокинув стул, но передо мной уже раскинул пухлые ручонки Дмитрий Алексеевич, будто собирался своим телом защищать:

– Прекратите немедленно! Засуньте угрозы в свою очаровательную задницу, Ева Михайловна! Мы – приличное агентство, и не подаем в суд на своих же ребят, которые когда-то нас здорово выручили! Если Света не хочет, то никуда не поедет! А если поедет, то потому, что сама так решила!

Боже мой, ну какой же он милый! Просто обезоруживает, всю ярость обнуляет – за таким менеджером любая звезда должна бежать, ломая колени. Но злобная юристка отступила, а директор агентства нехотя кивнул – мол, давайте вернемся к предыдущей ноте, а угрозы оставим на потом. Все присутствующие тоже поднялись на ноги и снова зашумели.

Вот только Слава молча обошел стол, остановился за моей спиной, немного наклонился и тихо произнес:

– Свет, притворись, что едешь к нему, а не со мной. Ты ведь это лучше всего умеешь – всю жизнь бежать за ним, жена лакшери-декабриста. Не устала же еще, нет, не выдохлась?

Ну вот, сердце-то колотится – прямо в горле где-то долбит от осознания, как близко он ко мне стоит. Я заскрипела зубами. Знала, что он берет меня на слабо, но теперь смогла принять решение. Дело было в том, что Слава лучше всех присутствующих понимал причину моего отказа – это была самая натуральная трусость перед самой собой. И мне нужно либо побороть ее, либо и от Эдика не ждать верности на всю жизнь – а я так не умею. Выпрямилась, вскинула подбородок и громко поинтересовалась:

– Мне теперь снова в розовый краситься, что ли?

– Да хоть в голубой! – Дмитрий Алексеевич от радости подпрыгнул и развернулся прямо в воздухе, чтобы на приземлении успеть сжать меня в объятиях.

По его реакции можно было догадаться, как много зависело от моего согласия – маленькому агентству две настоящие звезды точно не будут лишними, хоть всего и на пять недель.

Директор тоже радовался – улыбался от уха до уха, растеряв всю свою недавнюю солидность, но приказывал строго:

– Нет, Мальвину мы из нее делать не будем! Возвращаем розовый. И займитесь их гардеробом прямо сейчас – они должны вернуться так же впечатляюще, как уходили! Какой тогда был пинок, Вячеслав, я орал чайкой! Кто-нибудь еще визжал над халтурщиком Модестиным, как визжал я?

Меня уже тащили куда-то: то ли в шоп-тур, то ли на обертывание белой глиной. Вот и закончилась моя свобода – я снова в путах чужих решений. Но ведь эти тоскливые последние месяцы мне порядком надоели – радуйся, Светка Утянина, просто радуйся. А переживать можно начать уже в самолете.