Звездунец

Глава 14

На следующий день мы со Славой поехали в океанариум. Добираться решили на такси, так в столице проще. Ну вот, теперь и отсутствие свободного пространства напрягает, как и обилие людей. Погода выдалась сухой, поэтому сама прогулка по ВДНХ тоже вписалась в разряд удовольствий. После собирались отправиться куда-нибудь еще – возможно, Слава не стал брать машину скорее по той причине, чтобы ни в чем нас обоих не ограничивать.

Бродить среди исполинских аквариумов было вдохновляюще, очень бирюзово и красиво. Странное дело, но я раньше ни разу не добиралась до этого места – как у любой коренной москвички, просто ноги не дошли, потому что «мы-то всегда успеем». Но зря я тянула, поскольку размах выставки впечатлял.

Мы остановились под стеклянным потолком, чтобы в очередной раз полюбоваться видами. Справа засеребрилась суетливая стая мелких рыбешек. Слава только тогда подал голос – его, кажется, зрелище тоже привело в восторг:

– Почему-то именно сюда захотелось заглянуть. Здесь можно частично поностальгировать по тропикам.

– Ага, – судорожно выдохнула я, рассматривая коралловый риф. – Хотя мы там с тобой плавали только один раз, а с аквалангами погружаться нам Дмитрий Алексеевич запрещал. Сейчас жалею, что мы были такими послушными!

Слава пожал плечами:

– Ну, он заботился о себе, заботясь о нас. Часто перестраховывался, но как-то сложно его винить – меня мама в пятилетнем возрасте так не опекала, как этот назойливый мужик.

Я рассмеялась и потянула его за рукав дальше, чтобы поближе разглядеть акулу. Растолкала любопытных детишек возле стекла и тихо завизжала от восторга. Слава остался в стороне, как будто все еще опасался быть заподозренным в неуместной радости – у него имидж от этого треснет.

Мы шатались там не меньше двух часов. Я решила сделать снимки, но в последний момент передумала. Некоторые моменты с острова вспоминались наиболее остро: и как раз ни один из них не был заснят на фото или видео. Лучше уж раствориться в моменте и тащить Славу от одной эмоции до другой, надеясь, что хоть одна осядет в его безразличной душе надолго.

– Это там крокодил?! – я тыкала пальцем в сторону. – Он спит или сдох? Во, он лапой дернул, ты видел? Какая очаровательная мерзость, глаз не отвести от этого чудовища!

– Согласен. И я сейчас не про крокодила.

Рассмеялась, ведь уже успела привыкнуть к его сомнительным комплиментам.

– Я на самом деле счастлива, что ты не потерялся. Не представляешь, как была рада услышать твой голос, – призналась я в порыве наплыва восторженных чувств. – После возвращения жизнь стала какая-то блеклая.

– Это зависимость, Свет. Популярность – точно такая же наркомания, как и любая другая. Даже у нас с тобой нет против нее иммунитета.

Подумав, я возразила:

– А по-моему, нам очень повезло друг с другом – один из нас постоянно страхует другого от звездных закидонов. Чаще всего это был ты, но я просто не успела проявить свои страховочные способности!

Мимо нас пронеслась толпа галдящих китайцев. И чтобы они не снесли меня с ног, задавив численностью, Слава перехватил меня за руку и дернул на себя. Прижал за талию, наклонился к лицу и отчетливо произнес:

– С этим не спорю. Тогда нам остается только начать встречаться.

Китайцы зачем-то побежали обратно, все так же оглушительно шумно. Но, к сожалению, я фразу Славы расслышала – поэтому замерла и глупо выдавила:

– Че?

Слава выпрямился, но мое обмякшее тело из рук пока не выпустил. Просто пояснил:

– Я говорю, нам надо встречаться чаще, чтобы сгладить период адаптации. Можем как-нибудь в Третьяковку сгонять. Ты знаешь, я от искусства далек, но ради разнообразия иногда можно.

– Можно… иногда… – Я осторожно отодвинулась от него и смягчила момент легкомысленной улыбкой: – Слава, мы с тобой так долго изображали парочку, что почти ею стали. Ишь, как ты меня ловко перехватил! Тренировки Дмитрия Алексеевича даром не прошли, – я нервно хмыкнула.

– Да, именно поэтому я тебя и перехватил, во славу Дмитрия Алексеевича. – Слава задрал лицо вверх и уставился на лениво текущую в толще воды длинную рыбину. – Света, кажется, одному из нас пора прекращать тупить. Или второму выражаться яснее.

Я отступила еще на шаг, погружаясь в отчетливое волнение. Даже мой голос слегка захрипел:

– Так и выражайся яснее!

– Хорошо. Но не сегодня. Все это рыбное изобилие навевает аппетит. Поехали пожрем где-нибудь?

А ведь он не в первый раз это проворачивал – неожиданно менялся, вставлял шутку или грубое слово, тем самым отвлекая меня. И я не хотела прямо сейчас расставаться! Да у меня аллергический чих начинался, стоило представить себя снова в своей скучной комнате без его компании! И еще… еще я уже почти четко осознавала, что очень скоро между нами все испортится – будет сказано нечто такое, после чего придется принимать решение. А это означало, что каждая оставшаяся минута до этого взрыва становится бесценной.

Мы завернули в первое попавшееся заведение – даже не разобрались, кафе или ресторан. Внутри оказалось изысканно, но не пафосно. Однако довольно дорого, хотя для этого района вполне терпимо. Блюда притом не отличались экзотичной изощренностью, поэтому мы насытились от души и сделали по паре глотков красного вина. Настроение мое стало окончательно безоблачным, хотя я все-таки с трудом давила из себя ворчание – только для того, чтобы Слава не подумал, что его общество так расслабляюще на меня действует:

– Ну вот, наелись, напились, осталось поплясать под барабаны, чтобы умереть от счастья. У тебя бубна в карманах не завалялось?

Слава постоянно наблюдал за мной с задумчивой улыбкой. Вино и теплое помещение после долгой прогулки на прохладном воздухе и на него подействовали так же. Теперь он и вовсе подпер щеку кулаком и едва не зевал, превратившись в оборжавшегося сметаной кота.

– Свет, барабаны – это самое простое, что я могу для тебя добыть. А вот насыпать песчаный пляж, вырыть океан и вывесить луну в полнеба будет несколько сложнее. Ночной клуб?

– Клуб? – я в изумлении уставилась на него. – Только не говори, что ты завсегдатай клубов – ни за что не поверю!

– Как и ты, скорее всего. Но не могу придумать вариант лучше – там есть музыка и можно безнаказанно дрыгаться, как ты любишь.

Безнаказанно дрыгаться я действительно любила. И расставаться все еще не хотелось. В ночные клубы мы раньше с Эдиком изредка заглядывали, но с началом его популярности туда путь был заказан. Мне никогда не нравился такой вид развлечения: слишком шумно и давит на мозг. Но Эдик именно по этому скучал особенно сильно – он всегда был компанейским и обожал любую драйвовую обстановку. Так почему бы мне хотя бы самой не вспомнить, почему я так не любила ночные клубы?

Я не ошиблась – там оказалось действительно слишком шумно, а яркие вспышки скорее слепили, чем освещали пространство. Зато людей внутри собралось пока не слишком много: мы приехали довольно рано, основной контингент подтянется ближе к ночи. Выпили по коктейлю, которые оказались очень сладкими. Алкоголя в них содержалось мало, но меня охватила какая-то непреходящая эйфория – ее хотелось усилить и продлить до бесконечности. И я рванула на полупустой танцпол, а Слава остался за столиком. Я и не надеялась, что он присоединится.

Зато сама смогла оторваться. В голову ударил не столько хмель, сколько это неожиданное ощущение душевного ликования. Все проблемы показались мелкими, все жизненные цели – достижимыми. Я ведь совсем недавно была на вершине Эвереста – и даже там не задохнулась! Я свалилась оттуда – и не подумала разбиваться. Когда-нибудь жизнь придет в усредненное состояние, а пока можно позволить настроению колебаться туда-сюда, как качелям. Вот я и колебалась вместе с ним, пусть со стороны это могло выглядеть лишь движением тела.

В очередной раз развернулась вокруг себя и открыла глаза, едва не споткнувшись. Славе надоело сидеть одному – он подошел ближе и смотрел на меня с расстояния трех шагов. Возможно, стоял там уже давно и не собирался мешать. Заложил руки в карманы, голову немного наклонил. Черт, а ведь Тонька не ошиблась, когда именно его рассмотрела из миллиона парней и все еще не хотела менять ни на какого популярного перца. Этот – тоже перец, сложно спорить с очевидным, но совсем другой: спокойный, сдержанный и невозможно сексуальный. И когда я застыла, тоже нагло разглядывая его, он плавно двинулся в мою сторону и положил ладони мне на плечи. Людей вокруг все еще было мало, нам никто не мешал, но музыка все равно гремела оглушительно – не лучшее место для разговора. Возможно, он тоже об этом подумал, поскольку на секунду болезненно поморщился, а потом положил ладонь мне на щеку. Его рука не задержалась в ласковом касании – она скользнула вниз и почти жестко схватила меня за подбородок, чтобы я не имела больше возможности отстраниться.

Это было не бунгало, не полусонное состояние, не раздражение – это была попытка что-то доказать. Он поцеловал меня сразу глубоко, скользнув языком в мой рот, жесткие губы не давали шанса отступить или остаться равнодушной. Меня буквально вытянуло вверх и за секунду перетряхнуло наизнанку, собираться воедино тело не желало, от каждого страстного касания наших языков сознание заново разносилось в разные стороны. Неужели это я пару секунд назад назвала Славу сдержанным? Он же… он же… Черт, зачем он так меня целует, как будто уничтожает все границы? Зачем я дышу ему в рот судорожными стонами, а пальцами впиваюсь в мягкий свитер на груди? Поцелуй стал немного нежнее, движения замедлились, но кошмарное потрясение только нарастало. Особенно когда меня тесно прижали к мужской груди, вынуждая встать на цыпочки и уже самой тянуться к нему. Пальцы зарылись в волосы, ноги ослабели, а миру вокруг было все равно – он рушился под ритмичный грохот музыки, разлетался на осколки и обращался в прах.

Я потеряла волну, когда его губы отстранились от моего рта и прижались к уху.

– Света, теперь нам точно нужно поговорить.

Не уверена, что я все расслышала и поняла правильно, но Слава больше не ждал – он вел меня за руку на улицу, подальше от шума. И с каждым шагом я трезвела, освобождалась от наваждения. Разрушенный мир оставался за спиной, но и внутри меня ничего целого не оставалось. Стало так паршиво и больно, что захотелось реветь в полный голос, лишь бы хоть что-то в груди завибрировало. Сейчас мы поговорим, конечно. После такого нам обязательно нужно поговорить, а мне за эти несколько метров успеть собраться.

Вот мне и хоба. Это уже никакая не двусмысленность, а вполне себе определенность. И ведь я знала о ней раньше, поэтому и смаковала последнее время перед тем, как мы все испортим. Слава испортит. Уже это сделал. И я страшно на него за это злилась – ведь он в океанариуме обещал, что это произойдет не сегодня! Я не готова терять его прямо сегодня!

И как только мы вылетели на свежий воздух, опередила его – вскинула руку и заговорила первой:

– Так, ничего не говори! Напились – с кем не бывает?

– Мы не напились, Свет.