Южная пустошь - 2

Глава 14

Всего один миг маска уверенности слетела с ее лица. Но мне этого было достаточно. Я уже поняла ее слабое место. И знала, куда нужно бить.

— Удивлена, — усмехнулась я, — думала, о магах знаешь только ты?

Илайя молча смотрел на меня. В ее глазах полыхала ненависть. Я рассмеялась:

— Агор знает, что это ты украла у него артефакты. Он связался со мной, чтобы вернуть их, и…

Я не успела закончить, как Илайя перебила меня:

— Агор⁈ — она фыркнула и расхохоталась. — Этот старый, глупый мечтатель пусть даже не надеется достать меня. Если с моей головы упадет хотя бы волос, Великий отец уничтожит его. А артефакты, — она усмехнулась, — ему не помогут. Мир не спасти, магов не победить. А когда все закончится, Грилория будет моей, он обещал. И я самолично отправлю на виселицу твоего брата.

— Великий отец⁈ — В окне кареты появилось пухлое лицо Венима. Очень не вовремя.

— А это еще кто? — прищурилась Илайя, глядя на монаха.

— Меня зовут Веним, — улыбнулся он. — Я друг Агора и пришел, чтобы встретиться с…

— Со мной, — перебила я. Сейчас я наконец поверила, что он на самом деле присматривал за свиньями… Нельзя же быть таким глупым? — Веним пришел встретиться со мной, — веско повторила я и отвернувшись от Илайи многозначительно посмотрела на монаха, всем своим видом показывая, что ему лучше помолчать. Он проникся и исчез в темноте кареты. — Это он выкрал у тебя артефакты, чтобы вернуть их Великому отцу. И он защитит нас магией, если ты не уйдешь прямо сейчас.

В глазах Илайи мелькнул страх. Она невольно тронула лошадь, заставляя ее отступить на шаг. А я четко поняла: Илайя при всем своем бахвальстве до истерики боялась магов.

— Великий отец знает про артефакты⁈ — в голосе Илайи проскользнули нотки паники. — но Агор сказал…

— Не знаю, что тебе сказал этот старый мечтатель, — усмехнулась я, — но Великий отец определенно в курсе твоих художеств. Он страшно зол, и тебе лучше не попадаться ему на глаза.

— Но я хотела отдать артефакты ему! — маска треснула и рассыпалась. Теперь Илайя выглядела перепуганной до полусмерти девчонкой, а не амазонкой, Лунной сестрой и предводительницей пяти пятерок воинов. — Я хотела отдать их ему! И рассказать про Агора!

Я рассмеялась. Зря девочка решила, что может сыграть со мной на равных. Я слишком давно участвую в битве за власть. И, хотя за моими словами не было ничего, кроме отчаянного блефа, ни один мускул на моем лице не дрогнул.

— А с чего ты решила, что Великий отец ничего не знает? — тихо, шепотом спросила я. Нарочно, чтобы заставить Илайю прислушаться. — Ты очень плохо знаешь Великого отца…

— Он учит тебя магии⁈ — отчаяния в голосе стало еще больше, — но он сказал что магия удел избранных⁈

Я не собиралась ее жалеть.

— Теперь ты знаешь в чем разница между нами. Уходи! — приказала я. — И больше никогда не смей появляться на моем пути. Иначе я не стану снова просить Великого отца помиловать тебя, потому что ты моя родственница, и я не желаю тебе такой смерти. Никогда не желала.

Илайя побледнела еще больше. Ничего не говоря, развернула лошадь, и поехала прочь… Когда последняя амазонка скрылась за поворотом, я прислонилась к карете и выдохнула. Коленки противно тряслись. Вся спина промокла от пота. А по телу волнами расплывалась слабость.

Я рассмеялась. Много раз в своей жизни я врала и недоговаривала, заставляя моих врагов верить в то, что нужно мне. Но еще никогда моя ложь не была такой… пустой, как сейчас. Я несла откровенную чушь, отдавшись интуиции и на ходу придумывая реплики, которые попадали точно в цель.

— Ваше величество, — в окне снова появился монах, — вы не говорили, что связаны с Великим отцом…

Я повернулась к нему и с удивлением поняла, что напугать мне удалось не только Илайю. Веним был бледен, как смерть.

— Я и не связана, — устало улыбнулась, — я соврала.

— Но…

— Только не говори, что врать не хорошо. — Я наконец-то почувствовала себя достаточно сильной, чтобы встать и шагнуть в дверце кареты. — Меня совершенно не волнует ничье мнение на этот счет.

— Нет, что вы, — Веним встретил меня в дверях кареты и, протянув руку, втащил внутрь. — Я не об этом. Просто… Великий отец не знает о моем походе. И когда вы сказали, что тоже связаны с ним, я на секунду испугался, что в все расскажете ему, и тогда нас с Агором казнят… А я бы не хотел такого исхода. Я еще своих дочерей ни разу не видел. А Агор обещал, что когда я вернусь найдет их и устроит мне встречу с девочками. Если они, конечно, есть, — он мгновенно погрустнел.

Воспользовавшись паузой, я выглянула в окно приказала трогаться. До трактира, где мы должны были переночевать было еще несколько свечей пути. И я резонно опасалась, что теперь мы выбились из графика и доберемся до ночлега уже затемно.

— Я бы хотел, — вздохнул Веним, продолжая начатый монолог, — чтобы они были. Я уже пять раз ездил в женский монастырь. Но у нас не принято говорить отцам, что у них дочери. Мы все равно не имеем права их видеть. Но зато, — он мягко улыбнулся и гордо произнес, — в первый раз у меня родился сын. И он растет рядом со мной! Я был хорошим монахом, который старательно служил Богам на своем месте и отец-настоятель позволил забрать сына, когда ему исполнилось три года. Сейчас он уже почти взрослый. Молитвы даются ему легко, а магия отзывается правильно. А еще он гораздо прилежнее своего отца, и Агор говорил,что если он и дальше будет стараться, то будет ходатайствовать перед Собором, чтобы ему позволили пройти испытания на отца-настоятеля. — Веним довольно рассмеялся.

Каждый по своему выплескивает стресс. Кому-то нужно закрыть глаза, посидеть в тишине и разложить все по полочкам. Вспомнить и проанализировать все слова, которые говорила практически не думая, на голом вдохновении. А кто-то никак не может заткнуться и тараторит без умолку.

— Представляете, ваше величество, я присматриваю за свиньями, а мой сын станет отцом-настоятелем! Агор говорил, что это вполне реально. У Тимора очень сильная для его наследственности магия… Отец-то него всего лишь присматривает за свиньями…

Я улыбнулась. Веним пошел на второй круг, и очень скоро его болтовня стала похожа на глухое бу-бу-бу… Как будто бы радио работает фоном. Или телевизор… Я перестала слышать слова, и смогла сосредоточится на том, что сейчас было важнее всего.

Итак, что мы имеем…

Маги.

Мне точно известны трое: Великий отец, который правит Монтийской епархией и которого до панического страха бояться и Илайя, и Веним, и, похоже, сам Агор — Правая рука Великого отца, отправивший в Большой мир свинопаса.

Этот момент тоже теперь стал более-менее понятен. Скорее всего «старый и глупый мечтатель» пошел против своего правителя. И случилось это не так уж давно, иначе он не обратился бы за помощью к болтливому и несдержанному приятелю, а успел бы обзавестись армией сторонников на всех уровнях. Вряд ли монахи так сильно отличаются от остальных людей, а значит в епархии определенно должны быть те, кому поперек горла стоит Великий отец со своими безумными планами захватить весь мир.

Я мысленно расставила шахматные фигурки на доске. Моя сторона игрового поля была почти заполнена, а теперь к ним присоединилась еще один персонаж — Агор. Правда, он пока был серой лошадкой. Я не знала, как именно он сможет мне помочь…

На противоположной стороне я знала только короля, в роли которого выступал Великий отец, и перепуганную пешку — Илайю. Все остальные фигуры пока были незримы и их еще предстояло отыскать. Скорее всего там снова будут правители соседних стран: абрегорианский император и аддийский султан. Вот только кем они будут? Офицерами, имеющими право принимать решение, или бесправными пешками, долг которых повиноваться и погибать на поле боя в первую очередь?

— Тетя, — тихий шепот Грегорика прервал мои размышления. Мальчишка смотрел на меня испуганно. С тех пор, как они увидели Илайю, они так и просидели в уголке прижавшись друг другу и делая вид, что их здесь вовсе нет, — прошу вас, не отдавайте нас сестре… пожалуйста…

Я нахмурилась. Определенно Илайя что-то не договаривала, когда рассказывала мне о том, что была «вынуждена» продать братьев. Это подтверждал и ее презрительный тон во время нашей беседы, когда она говорила о них. Никакого сожаления о своем поступке Илайя определенно не испытывала. Однако, подробности о том, что произошло в Королевстве Кларин, рассказанные братьями, могли бы помочь мне заметить что-то еще…

— Почему? — спросила я. Все это время, пока я молчала, Грегорик так и не отвел от меня глаз, в которых плескался страх. И проблески надежды…

— Она снова продаст нас, — подал голос Астон. Я впервые слышала, чтобы он что-то говорил. И с трудом удержала прежнее выражение лица. На короткий миг мне даже показалось, что это говорит не сын Грегорика, а мой Лушка. Если внешне сходство между ними только угадывалось, то голоса были похожи, как две капли воды. — Госпожа Илайя говорит, что мы предали своего отца, когда стали рабами. И не достойны лучшей жизни, чем, — он запнулся, — принадлежать другим рабам…

Не знаю, что увидел на моем лице Грегорик, но он опустил голову и вжал ее в плечи. Я со свистом выпустила воздух из легких… Я немало знала о рабстве и тогда, когда считала себя дочерью Эдоарда. Но с тех пор, как выяснилось кто на самом деле мой отец, рабский ошейник вполне мог оказаться на моей шее, и я невольно стала интересоваться этой стороной моего возможного будущего. То, что я узнала о жизни рабынь изнутри, немного меняло картину, которая была в моей голове. Первая жена султана, несмотря на рабский ошейник на шее, могла очень многое. Ей было позволено даже казнить и миловать от имени своего супруга. Остальные жены и их дочери тоже имели достаточно прав и свобод. Однако чем ниже опускалась рабыня в иерархии султанского гарема, тем хуже было ее положение. Самыми бесправными были те несчастные, которых султан дарил своим рабыням.

В королевстве Кларин, скорее всего действовали такие же правила, но в зеркальном отражении. А значит Грегорик и Антос занимали в иерархии рабов самые нижние ступени. А если вспомнить, что старший брат принадлежал всего лишь наставнице Лунных сестер. Это не слишком высокая должность. И значит участь мальчишек оказалась еще незавиднее, чем я могла бы предположить…

А Илайя врала, что продала мальчишек, чтобы собрать деньги на первый взнос. Она просто хотела от них избавиться. Чтобы они не могли претендовать на трон Грилории. Уж лучше бы она убила их сразу, чем обрекать на такую жизнь!

— Я не отдам вас Илайе. — твердо пообещала я. Мой голос слегка хрипел, выдавая пережитые эмоции.

— А ваша сестра та еще гадина, — сочувственно вздохнул Веним, все это время просидевший молча, что совсем не было на него похоже. — Не понимаю, неужели Агор этого не видел? Он же инквизитор и способен видеть где правда, а где ложь…

Антос робко улыбнулся. А Грегорик поднял голову и обвел нас взглядом.

— Благодарю вас за помощь мне и моему брату…

Я кивнула. Не могла ничего сказать, горло перехватило от эмоций, потому что это были слова не раба, а принца. Пусть мой двоюродный брат был той еще сволочью, Илайя не зря была его любимицей, но сыновья у Грегорика — отличные ребята. Думаю, мы с ними поладим.