Индиль

Тиир. Эпизод двадцатый

Тиир вернулась из своего дикого полета и опустилась к воротам замка. Она должна была измотать свои тело и душу и разбить Боль, засевшую в ее сердце. Только так. Иначе она погибнет. Иначе она не сможет дождаться демона и встретить его, как обещала, когда он вернется.

Знак на плече ее потускнел, но не исчез совсем, и что-то внутри шептало ей о том, что ее демон жив.

Каждый раз, почувствовав, что отчаяние овладевает ею и Боль снова пронзает ее сердце, Тиир бросалась из окна и мчалась навстречу ветру, словно хищная птица, и кричала, хрипло, пронзительно, надрывно, будто пытаясь вырвать из себя свою душу и бросить ее на острые скалы.

Измотав свое тело, теряя сознание, она добиралась до замка. Ворота беззвучно открывались перед ней, и она, волоча за собой уставшие руки-крылья, медленной тенью проходила через навесной мост, поднималась по гладким ступеням замка, проплывала по длинным темным коридорам и, наконец, оказывалась в своей комнате. Там она погружалась в приготовленную для нее ванну, прямо в платье. Руки ее снова приобретали прежний вид, тело успокаивалось и сознание на несколько часов погружалось в сон. Просыпалась она на закате, снова одна в холодной постели, и долго лежала неподвижно, смотря в пустоту, и лицо ее было влажным от слез.

Дни и ночи сменяли друг друга, и больше не менялось ничего. Только слезы в глазах ее высохли, и сердце ее больше не чувствовало боли. Она медленно теряла себя.

Тиир искала его. Она спускалась ниже облаков. Она облетала окрестные земли в надежде хотя бы увидеть его след. Она спускалась на землю и долго бродила по снежным пустыням, раня босые ноги о твердый наст. И там, где падали капли ее крови, расцветали, прямо на снегу, алые розы и ярко-красные маки.

Кожа ее потемнела, но она не обращала на это никакого внимания. И только когда руки и лицо ее стали прозрачными, она испугалась не на шутку. Снова стать тенью! Нет!

– Что со мной происходит?

– Вы становитесь одной из нас, Миледи, – отозвался тихий голос. – Вы не питаете свое тело, и оно покидает Вас.

И только тогда Тиир осознала, что с того далекого дня, когда Махталеон покинул ее, она действительно ничем не питала свое тело. И тогда она бросилась в подземелье замка, зная, что там, внизу, демон скрывал теплую живую кровь. «Пусть так! Я стану пить кровь. Лишь бы не исчезнуть, лишь бы не раствориться, лишь бы дождаться его».

В подвалах было влажно и прохладно. Где-то в глубине подземных залов чувствовалось дыхание живых существ. Там Тиир нашла двух нимф. Казалось, они не замечали ее.

Когда же она вышла в свет факелов и приблизилась к ним, одна из нимф метнулась к стене, сжалась вся в комок и закрыла руками голову, будто бы это могло спасти ее. Вторая же, напротив, осторожно ступая, словно боясь оступиться и упасть, вышла навстречу Тиир, насколько ей позволяли ее оковы, и покорно опустилась на колени, склонив голову. Она смотрела мимо Тиир, словно не видя ее. «Они не видят меня. Вокруг них Тьма. Махталеон так же наблюдал за мной, когда я была слепа. Как же глупо я выглядела. Говорила какую-то чушь. Рвалась в Свет…»

Но вместо смущения или стыда от воспоминаний ею вдруг овладело огромное желание снова сыграть в эту игру, в которой она была его маленькой испуганной пленницей, с темной повязкой на глазах, без единой возможности освободиться из плена каменных стен, а он наблюдал за ней, видел ее всю, видел ее душу, управлял ее страхом, наслаждался ее беспомощностью. И когда, наконец, повязка спадала с ее глаз, перед ней было его лицо – прекрасное, самое любимое, и она чувствовала его руки – самые сильные, желанные и бескомпромиссные, и ее касались самые нежные, самые страстные губы.

«Я убью тебя, демон, как только ты вернешься. Ты отдашь мне каждую минуту моей жизни, проведенную без тебя. Я замучаю тебя до смерти, только вернись!.. вернись ко мне… мы снова будем сидеть, свесив ноги над пропастью и смотреть на Луну… или спрячемся под теплым покрывалом и будем слушать, как трещат в камине угли», – и она закрыла глаза, пытаясь прогнать из души засевшую там Боль. У нее не осталось больше слез. Слезы – лучшее средство, чтобы очистить душу. Но ее слезы высохли, и душа ее почернела.

– Мессир, Вас давно не было, – услышала она тихий голос и вспомнила, зачем она здесь.

Она молча, беззвучно приблизилась к нимфе, размышляя над тем, как прокусить ее шею. Нимфа, по всей видимости, почувствовала ее дыхание, тело ее напряглось, а шея вытянулась. Тиир не отрывала глаз от пульсирующей артерии на ее шее. Она слышала движение крови и ощущала ее запах.

– Кто ты? – вдруг спросила нимфа.

Тиир молчала.

– Ты – не он! – поднявшись на ноги, произнесла нимфа. – Кто ты?

Тиир безразлично смотрела на нее. Она не хотела крови. Она хотела только его. Ее голод до его страсти все больше и больше терзал и мучал ее.

Нимфа напряженно всматривалась во Тьму, и вдруг спросила:

– Это ты, Индиль? Ведь это тебя я видела в пиршественной зале.

Тиир молчала. Это имя преследовало ее. Фавн из ее снов обращался к ней именно так. Но она не помнила это имя. Для нее оно было пустым звуком.

– Ты не узнаешь меня? А я тебя узнала. Даже под этой жуткой маской, которую ты теперь носишь. Я знаю, что это ты. Я тебя чувствую.

И вдруг нимфа получила сильный удар в лицо, не удержалась на ногах и упала. Эта бессмысленная болтовня раздражала Тиир и не давала сосредоточиться. Падая, нимфа вскрикнула и схватилась руками за разбитое лицо. Тиир же повалила ее и что есть силы прижала ее голову к полу. Второй рукой она провела по ее шее, определяя самое напряженное от пульсации место, острым когтем сделала небольшой надрез и пережала сосуд – кровь забила вверх тонкой струйкой. Тиир припала к ней губами.

Кровь оказалась слишком непривычной на вкус, а струя слишком сильной. Голова Тиир закружилась, и она вдруг захлебнулась этой кровью и отпустила нимфу. Та поспешно отползла от нее, зажимая кровоточащую на шее рану.

Тиир почувствовала сильный приступ тошноты и опустилась на колени, опершись руками о пол. И в ту же минуту вся выпитая ею кровь вышла из нее. Ее тело не приняло то, что питало демона. Бешено сверкнув глазами, она вскочила на ноги, вытирая рот тыльной стороной руки, и снова бросилась на нимфу.

– Индиль, остановись! Ты не демон, ты не можешь пить кровь!

– Закрой рот! Мое имя Тиир-Тааре, я твоя Госпожа, и ты будешь повиноваться мне, иначе я перерублю корни, связывающие тебя с древом жизни! Смотри мне в глаза!

Лотимэ от неожиданности широко открыла глаза и тупо уставилась на Тиир. И тут Тиир поняла, что она не сможет сделать и этого, потому что не способна вызвать ужас в этих глазах, и от ощущения безысходности она отпустила нимфу и села рядом, изможденно опустив голову.

– Все думали, что ты погибла, – прохрипела нимфа, поднимаясь с каменного пола и садясь рядом с Тиир. – Ни одной вести от тебя за столько лет. Ветур до последней битвы корил себя за то, что был неучтив с тобой. Он винил себя в твоей гибели. А ты оказалась изворотливой – не получилось с эльфом, так метнулась к демонам. Все это время ты скрывалась у наших врагов. Ты нисколько не изменилась, Индиль, только внешне стала походить на пещерную ведьму. Вот, возьми свою игрушку, – и, сорвав с шеи золотой медальон, она пренебрежительно бросила его в ее сторону.

Тиир даже не сделала попытки поймать его, и когда-то самая дорогая для нее вещь упала на пол, звякнув пару раз о холодные камни, и так и осталась лежать там, бездыханная и никому не нужная. Тиир даже не взглянула на медальон.

– Вы умрете! – шипела она. – Вы обе умрете! Вы бесполезны для меня! Молитесь, чтобы скорее вернулся ваш господин. Ему вы хотя бы в пищу годитесь! Хотя… Прочь! Обе ступайте прочь!! – и их оковы с глухим звоном упали на каменный пол, а она сама, оторвавшись от пола, метнулась вглубь залы и пропала там.

Вернувшись в свою комнату, Тиир стала размышлять над тем, что могло спасти ее от исчезновения, от превращения в безликую тень. Она не могла пить кровь. Она не умела питаться энергией живых существ. Она могла лишь забирать страсть, рожденную ей самою. И тогда она покинула замок.