Индиль

Мать и сын. Эпизод седьмой

Штора у входа в шатер тихо приподнялась, впустив вслед за собой вспышку света, и тут же опустилась снова. Тиир отняла руки от лица, выпрямилась, вмиг вернув себе гордую величественную осанку.

– Гонец от эльфа, – небрежно кивнул Пратт на опустившуюся за ним штору.

Тиир молча кивнула в ответ.

Через мгновение перед ней предстал молодой эльф, стройный, высокий, черноволосый, с голубыми глазами, в которых по-юношески горел огонь. Он был без доспехов, а на его светлых одеждах виднелись следы пыли и пепла. Это был он.

Пратт кратко и торжественно объявил Королеву.

Эльф стоял перед ней явно в нерешительности и не знал, как должно себя вести. Встретившись с ней взглядом, он тут же опустил глаза, приложил руку к груди и слегка склонился в приветствии. Затем, вдруг осознав, что стоит перед самой Темной Королевой, он упал на одно колено и склонил голову. Но тут же, решив, что не пристало преклонять колено перед чужой королевой, он быстро поднялся.

Она с легкой насмешкой и нескрываемым удовольствием следила за его замешательством. Она отлично знала, кто перед ней, и в душе ее шла борьба между матерью, встретившей своего сына после долгих лет разлуки, и вдовой, взиравшей на убийцу своего мужа. Она колебалась. Он в нерешительности ждал. Вдруг, вспомнив о депеше, он достал свиток и протянул его Королеве, снова склонившись перед ней. Пратт взял из его руки послание и передал его Тиир. Та приняла его, сломала печать и, развернув, быстро пробежала глазами написанное, а затем передала Пратту. Тот принял свиток из ее рук, но читать не стал, поскольку письменным языком эльфов он не владел.

– Твое имя, – обратилась она к все еще пребывавшему в нерешительности эльфу.

Голос ее показался юноше настолько знакомым и мелодичным, что душа его наполнилась легким трепетом, и от этих необъяснимо откуда взявшихся чувств, он не смог сразу ответить.

– Королева желает знать твое имя, эльф, – произнес Пратт, и этот голос вывел юношу из замешательства.

– Мое имя Лоссен-Лот, Миледи, – и он снова склонился перед ней.

– Знаешь ли ты содержание той депеши, что принес мне? – теперь ее голос звучал по-иному, и в нем слышалось явное превосходство над ним.

– Нет, Миледи.

– Твой Король передал тебя в мое распоряжение.

Он быстро поднял на нее глаза от неожиданности сказанного ею и зачем-то оглянулся на Пратта.

– Вот, прочти сам, – она кивнула Пратту, и тот вернул письмо эльфу.

Эльф быстро пробежал глазами написанное и опустил руку с письмом, растерянно переводя взгляд с Королевы на ее Советника и обратно.

– Твой Король отрекся от тебя. Теперь ты в моем распоряжении, желаешь ты того или нет.

Он попытался сказать что-то, но она остановила его.

– Теперь ты будешь говорить лишь с моего позволения и любое твое действие будет подчинено моему приказу.

Она чувствовала, как внутри этого мальчика рождалось негодование, и ей это нравилось.

– Скажи мне, Лоссен-Лот, – она подошла к нему, заглянула в лицо, чуть помедлила и прошла дальше, оказавшись у него за спиной, – знаешь ли ты, на что обрек себя, убив Лорда Махталеона?

Она обернулась и внимательно посмотрела на него, пытаясь понять, что же сообщил этому мальчику Оннед относительно нее. Ей льстило, что Оннед все же удовлетворил ее просьбе, но в то же время ее не оставляло подозрение, что за внешним расположением к ней скрывается очередная подлость или коварство с стороны эльфа, и она не позволяла себе открыть перед мальчиком все карты.

Лоссен-Лот же взглянул на нее своими светлыми широко открытыми глазами и вдруг вспыхнул от несправедливости обвинения и угрозы, последовавшей за ним.

– Вы ошибаетесь, Миледи! – воскликнул он и шагнул к ней, но рука Пратта легла на его плечо, и он покорно остановился. – Я не убивал Лорда Махталеона, и даже не помышлял об этом.

– Могу ли я ошибаться, когда он сам назвал мне тебя?

– Я не совершал того, в чем обвинен. Мессир был поражен стрелой, выпущенной из арбалета, в то время как при мне всегда лишь лук. Демоны, сопровождавшие Лорда Махталеона и ставшие всему свидетелями, могут подтвердить мои слова.

– Кто же тогда? – приподняв голову, она вопросительно посмотрела на Пратта, но тот лишь пожал плечами.

– Там был другой… Я видел его, и Лорд Махталеон видел его и говорил с ним, – ответил Лоссен-Лот и запнулся.

– Что же ты? Продолжай…

– Он назвал Лорда… отцом.

Тиир вздрогнула при этом слове. Это было то слово, которое она ожидала услышать меньше всего.

– Отцом? – едва слышно повторила она. – И что же Лорд?

– Лорд признал его, – также тихо произнес эльф, чувствуя, что выдал тайну, о которой не следовало говорить.

– Лорд Махталеон признал в нем сына?.. – повторила она, не понимая до конца смысл сказанной фразы.

Она бросила враждебный взгляд на Пратта, чувствуя в нем соучастника этой лжи, но увидев, что он не был посвящен в эту тайну, потупила взгляд. У Махталеона был сын, еще один сын помимо их общего, и он умолчал об этом. Ее сын стоял перед ней, и в этом сомнений не было. Но кем был тот, другой? Откуда он появился, так внезапно и так не вовремя? Махталеон обманывал ее все эти годы… Если у него был другой сын, то у этого сына должна была быть мать, и это точно была не она. Кем же была та, другая мать этого другого, второго сына? Или тот, другой, как раз и был ее сыном. Тогда кем же был этот мальчик?

– Кто ты такой? – вдруг спросила она, продолжая ход своих мыслей.

– Мое имя Лоссен-Лот. Я лучник его Эльфийского Величества Владыки Оннеда-Гаиллара, рожденного…

– Довольно! – перебила она. – Кто твои родители, эльф?

– Я не знал своих родителей, Миледи. Я рос как свободный житель лесов в доме лесного фавна.

– Кетар… Имя фавна – Кетар?!

– Да, Миледи, – снова растерявшись, поспешил ответить Лоссен-Лот.

– И что говорил тебе фавн про твоих отца и мать?

– Лишь то, что мать моя была нимфийской принцессой, похищенной демоном и обращенной во Тьму, а отец… – и вдруг он понял все, он побледнел, сердце его забилось часто и громко, но голос стал слаб, и он лишь прошептал: «Мама?» – и увидел, как она обратила глаза к небу, чтобы скрыть от него захватившие ее эмоции и волнение, и губы ее сжались, не давая ей возможности сказать лишнее. Он бросился к ее ногам, и она видела, как плечи его вздрогнули несколько раз. И тогда она подняла его и долго смотрела в его глаза, а он снова упал перед ней на колени, и она прижала его к себе, и лицо его утонуло в струящемся шелке ее платья.

– Я не знала, что ты жив, – прошептала она. – Вы не должны были встретиться, ты не должен был убить его, ты отнял его у меня и обрек себя на тот же страх перед проклятием, что погубил твоего отца, твоего деда, твоего прадеда.

– Я не убивал его, Миледи. Я клянусь Вам. Я не убивал.

– Тем хуже для тебя, Лоссен-Лот. Тем хуже для тебя… Твой отец желал бы, чтобы это был ты… – и она отняла свои руки от его плеч. – Если ты не лжешь мне, то должен найти убийцу твоего отца и покончить с ним.

– Он убит, – произнес Лоссен-Лот, не понимая той надежды в ее голосе, с которой она пыталась получить от него признание.

– Убит?..

– Стрелой, пущенной мною из моего лука.

На мгновение лицо ее прояснилось, но сразу же помрачнело снова.

– Так он погиб прежде Махталеона?

– Моя стрела лишила его жизни, а о смерти Лорда Махталеона я узнал лишь теперь, от Вас.

Пратт, заинтересованный поворотом событий, но невозмутимый, как прежде, плотнее задвинул штору и встал у выхода, будто желая еще более закрыть происходящее от посторонних глаз.

– И что теперь? – обратилась, наконец, Тиир к Пратту. – Убийца Махталеона погиб раньше него. Что это значит? Что нам делать теперь, Пратт?

Лоссен-Лот стоял между ними, еще не остывший от нахлынувших эмоций, ошарашенный обрушившимися на него смешанными чувствами счастья, ужаса и недоумения, растерянный и взволнованный одновременно.

– Ждать, – глухо отозвался демон. – Теперь только ждать.