Роль идей и «сценарий» возникновения сознания

Но дело этим не заканчивается: в обязательном порядке мы должны раскрыть, развернуть этот смысл, то есть узнать, из комплекса каких сущих он состоит, и в каких взаимосвязях находятся последние. А вот результатом раскрытия этого смысла на этапе События-11 – (в процессе рефлексии-11) – является то, что нами в этом комплексе обнаруживается лакуна, то есть недостача еще одного, самого главного, а именно, искомого сущего, вид которого мы должны сформировать в своем уме и по идеальному его образцу – и по определенной технологии – изготовить материальное подручное средство, с помощью которого в дальнейшем в социуме (уже на этапе События-111) будет изготавливаться Продукция совершенно нового вида, того вида, который ранее, на этапе События-1, был затребован самим социумом.

Это мы изложили вопрос обнаружения («создания») истины в процессе нашего, человеческого бытия. Теперь же нам предстоит понять, в каком виде истина представлялась Хайдеггеру.

А для этого попытаемся в «намеках» Хайдеггера усмотреть моменты возникновения сущего и то, каким образом это сущее появляется. И параллельно с этим будем сопоставлять эти моменты с отдельными этапами нашей методологии возникновения новизны. Это, конечно же, тексты об истине (Бытия), о просвете, о само-сокрытии, о событии, об основании и т. д. (Не скрою, в нижеприведенном сопоставлении бытийно-исторического мышления Хайдеггера с методологией возникновения новизны я попытался проследить (а то и угадать) в вопрошании Хайдеггера те этапы и элементы нашей методологии продуктивного мышления, которые ранее были изложены мной в разделах Части 1).

Начнем с того, откуда, по Хайдеггеру, исходит истина и где находится ее основание.

«Вопрос об истине – это вопрос о сутствии истины. Сама эта истина – это то, в чем истинное имеет свое основание.

Основание здесь: 1. то, что сокрыто, куда сохранено;

2. благотворя чему вы-нуждено;

3. из чего вос-стает.

Истинное: что находится в истине и таким образом становится сущим и не-сущим.

Истина: просвет для сокрытия…..». (ФС, 429).

Из этого текста мы видим, что истинное (истины) запрятано в основании, в самой «без-дне», в самом «ис-токе» (а по-нашему, в Хаосе соци-умных процессов), где оно не только «сокрыто» от нас, но и «сохранено». Именно из этого основания оно «вос-стает» – то есть спонтанно возникает – и «становится сущим или не-сущим» А где, спрашивается, запрятано от нас истинное, генерируемое в процессе бытия человека, как не в смысле внове явленной в наше сознание идеи, явленной в акте озарения, инсайта? Ведь именно из этого смысла как «основания» мы получаем – в результате раскрытия смысла этой идеи – и «сущие», и «не-сущие», то есть получаем и искомое сущее (подручное средство), и те остальные «не-сущие», которые входили в комплектацию данной идеи, то есть исходные сущие. причастные к созданию самого комплекса сущих в целом, самой идеи.

алее попытаемся понять, что, по Хайдеггеру, означает «просвет» и «само-сокрытие». Вот что он пишет в следующем пункте 221:

«Истина: просвет для само-сокрытия (т. е. событие; промедлительный отказ как созревание, плод и одаривание). Но истина не просто просвет, а как раз просвет для само-сокрытия». (Там же).

Иначе говоря, «просвет» – это миг самого явления смысла идеи, еще не облаченного в какое-либо словесное одеяние, поскольку этот смысл еще не раскрыт, и нам пока не известно, какие сущие входят в комплектацию идеи и в каких взаимосвязях они находятся между собой.

Но спрашивается, почему «истина не просто просвет, а как раз просвет для само-сокрытия»? А вот на этот, казалось бы, сложный, можно сказать, заковыристый вопрос ответить проще простого. Любому (каждому) из нас, кому идеи приходили в сознание в акте инсайтного их явления, известно следующее: фундаментальным свойством этого спонтанно явленного (голого) смысла является то, что он способен забываться («скрываться») вплоть до тех пор, пока мы не раскроем этот смысл и не облачим его в слова и выражения, то есть не оформим в те знаки, которые мы можем поместить в нашу память. Дело в том, что в нашем сознании нет долговременной памяти для «голого» внове явленного смысла идеи – есть только краткосрочная память, во временном «пространстве» которой этот смысл все время (постоянно) должен находиться под «прицелом» нашего сосредоточенного внимания. Только в этом случае мы можем раскрыть «голый» смысл нашей идеи, то есть развернуть его на отдельные сущие в их взаимосвязях друг с другом. А вот наименования этих сущих (и смыслы с ними связанные) мы уже можем, не опасаясь утери самого смысла идеи, поместить в долговременную память. (Более подробно об этом в разделах Части 111 о сознании). Итак, нам теперь понятно, почему, как полагает Хайдеггер, «просвет» для истины – это «просвет для само-сокрытия»: не в нашей воле сохранить (в нашем сознании) на какое-то достаточно долгое время «голый» смысл спонтанно явленной инсайтной идеи. Этот смысл способен самопроизвольно исчезать («само-сокрываться») из нашего сознания, подобно Платоновым дедаловым статуям, самопроизвольно удаляющимся с того места, где они были поставлены. И «вспомнить» подобные смыслы бывает чрезвычайно трудно – и это мы знаем из практики собственного продуктивного мышления.

И далее, в п. 225 Хайдеггер будто бы пропечатывает нерасторжимость союза «просвета» истины Бытия с ее «сокрытием»:

«Истина таким образом не есть лишь просвет, а сутствует как сокрытие равным образом исходно и глубоко вместе с просветом. И то и другое, просвет и сокрытие, это не два момента, а сутствие единого, самой истины. Тем, что истина сутствует, становится истиной, событие становится истиной. Событие о-сваивает (…), есть не что иное как: Оно и только оно становится истиной, становится тем, что принадлежит к событию, так что истина есть сущностно истина бытiя». (ФС, 433).

Так что нет никакого сомнения в том, что и в этом тексте Хайдеггера об истине, о просвете, о «сокрытии» и «само-сокрытии» речь идет именно об инсайтно явленном смысле идеи. Но сказано об этом словами, характерными для изложения интуитивной («намекающей») мысли. И ведь недаром первые разделы «Черных тетрадей» он озаглавил как «Намеки х размышления (11) и указания» и «Размышления и намеки 111», а своему главному труду «К философии. (О событии)» предпослал следующие строки: «Здесь в намеках запечатлено то, что в длительном промедлении удерживается в качестве мерила работы».

Да к тому же Хайдеггер все время подчеркивает «странность и единственность (несравнимость) бытiя» (там же, 322), которое «сутствует как событие основывания Вот (…), а если коротко: как событие». (Там же, 316). А ведь мы прекрасно знаем, что странными и единственными могут быть только идеи, созерцание которых уже Платона приводило в состояние удивления.

Более того, «вот-бытие» Хайдеггер определяет как «место мгновения» для основывания «истины бытiя». При этом: «Место мгновения (…) возникает из одиночества великой тишины, в которой присвоение становится истиной». (Там же, 404). Вот здесь, в «одиночестве великой тишины» мы вполне можем опознать инкубационную фазу продуктивного мышления человека, когда предшествующий плодотворный этап рефлексии-1 заканчивается этой фазой и последующим инсайтным явлением в наше сознание смысла новой идеи, приносящего саму истину.

Далее, следом за этим текстом, Хайдеггер напрямую задается вопросом, который ранее, до него уже разрешил А. Пуанкаре:

«Когда и как в последний раз, в самом основании и с отставлением в сторону всего к тому моменту ходового и мимоходного, было выспрошено в мышлении это место мгновения для истины бытiя и подготовлено ее основание?». (Там же, 404).

Если бы Хайдеггер был знаком с работой Пуанкаре (см. п. 11 Литературы), в которой описаны случаи инсайтного решения математических задач, то он бы знал «когда и как» подготавливается «место мгновения» прихода в наше сознание «истины бытiя», а по нашему, смысла идеи. И ведь действительно, приход в наше сознание какой-либо истины непременным образом сопровождается «отставлением в сторону» всего «ходового и мимоходного», поскольку спонтанно явленный смысл новоявленной истины (идеи) требует как нашего отстранения от всего обыденно нас занимающего, так и незамедлительного сосредоточения на самом смысле с целью его развертывания и нахождения, в конечном счете, вида того подручного средства, с помощью которого могла бы быть разрешена проблема, возникшая в социуме.

По поводу же причастности именно нашего сознания к «само-сокрытию», Хайдеггер вполне недвусмысленно заявляет следующее: «Лишь когда мы находимся в просвете, мы узнаем само-сокрытие». (Там же, 430). То есть, лишь тогда, когда нам на ум из бессознательного приходит идея, – а вернее, ее сгусток – когда мы озарены светом ее смысла, мы осознаем сам факт «расположения» этого смысла на границе, за которой с неизбежностью может наступить – а может и не наступить: это зависит от степени сосредоточения нашего внимания – «само-сокрытие» смысла идеи.

Далее, в этом же пункте, Хайдеггер пытается определить суть истины, то есть, по-нашему, смысл идеи. Вот что он пишет:

«Истина никогда не есть составленная из положений «система», на что могли бы ссылаться.

Она есть основание как берущее обратно и возносящее, которое возвышается над сокрытым, не снимая его, настроение, настраивающее как это основание. Ибо это основание есть само событие как сутствие бытiя.

Событие несет истину = истина воз-носит событие». (Там же, 430).

И действительно, истина – как смысл идеи – не может быть представлена каким-либо наименованием-сущим, на которое мы «могли бы сослаться». Ведь смысл идеи (сама истина) заключен во взаимосвязях между сущими, из которых состоит – как мы показали ранее в Части 1 – весь комплекс любой идеи. И этот смысл (в начальной стадии его раскрытия нами) направлен только на то, чтобы мы могли обнаружить лакуну – в виде отсутствующего (искомого) сущего – в цепочке сущих, а уже зетем сформировать идеальный вид этого искомого сущего, изготовить по образцу последнего материальную его форму – подручное средство, и лишь в последнюю очередь изготавливать в социуме Продукцию совершенно нового вида с помощью этого средства.

Иначе говоря, мы не можем сформулировать смысл идеи (истины) и на него «ссылаться», поскольку этот смысл, по сути дела, «диктует» нам саму методологию своего развертывания с целью нахождения вида подручного средства. И об этом говорит, казалось бы, странное словосочетание «берущее обратно и возносящее». Спрашивается, почему «обратно», куда «обратно» и почему «возносящее»? Да только лишь потому, что сначала в наше сознание внезапно проникает смысл (сгусток смысла) идеи в готовом и ясно понимаемом нами виде. И лишь затем, сразу же, мы должны вернуться («обратно») к этому сгустку смысла с той целью, чтобы раскрыть («вознести») его и оформить в понимаемых нами знаках какой-либо системы.