Колумбина или... Возвращение голубков

Глава 20 (что-то не так,... Иона и Габриэла в пути...)

– На клетке ваш герб, – указал Пётр, и Врангель, взглянув на прутья клетки, стал кивать:

– Да, клетка наша... Выходит, – выпрямился он и стал свысока смотреть на голубку, столь верно высиживающую яйца. – Это она. Полагаете, я её похитил, предварительно спросив вас следить за моей женой?!

– Не совсем, – ответил Пётр и выдержал краткую паузу, внимательно глядя то на него, то на удивлённого Разумовского. – Кто мог птицу с клеткой выкрасть? Кто-то, кто знал, где находится эта клетка. Голубка жила в оранжерее, насколько помню.

– Да кто угодно, – усмехнулся Врангель. – Слуг, что ли, мало?!

– Все имели доступ к клетке? Где она хранилась? – спросил Пётр.

– Откуда мне знать? – всё больше раздражался Врангель. – Это было дело исключительно моей супруги. Вот отыщите её и её расспрашивайте!

– Я, по-вашему, должен отправиться в Петербург за вашей женой, – стал Пётр смотреть исподлобья, но сдерживать эмоции.

– Вы хотите обвинить меня в похищении вашей жены, потом являетесь сюда с этим голубем, с его яйцами..., – недоговорил Врангель, как Тико перебил:

– Это голубка с птенцами.

– Мне всё равно. Этот голубь от любовника, и я его сам уничтожу скорее, чем буду устраивать похищение какой-либо графини! – воскликнул Врангель. – А не вместе ли они бежали?

– Да, кстати, – вставил Разумовский и испуганно замолчал от обратившихся к нему резких взглядов.

– Я заберу голубя, – ответил Пётр, вернув взгляд к Врангелю.

– Везите его обратно барону, – усмехнулся тот сквозь зубы. – А жену мне верните. Она по закону принадлежит мне и обязана быть дома с детьми! Даже если последний и приблуда!

Он сорвался с места уже на грани эмоций, сдерживать которые не имел сил, и поспешно ушёл.

– Он прав,... уж простите, – развёл руками Разумовский...

Эту беседу и Пётр, и Тико вспоминали ещё долго. Они ушли вместе с клеткой, собрались в путь в Петербург и почему-то странное чувство тревожило обоих:

– Нет, – сидя в карете и придерживая подле себя клетку с голубкой, размышлял Пётр. – Не могла Иона оставить вот так детей. Не могла.

– Что-то здесь явно не так, но может оказаться и правдой. То, что они не замешаны в её исчезновении, я почти уверен. До истины там мы вряд ли докопаемся.

– Да, надо искать Габриэлу, возвращать ей Колумбину и там может как выйдем к Ионе, – не верил в такой исход Пётр, но выхода не находил иного.

Страх за любимую мешал ему совершать обдуманные поступки. Путь лежал в Петербург... Точно так же, как и для самой Ионы, бежавшей вместе с Габриэлой из дворца Разумовского.

Воодушевлённая предстоящей встречей с милым бароном Карлом Герцдорфом, Габриэла казалась окрылённой. Она не могла больше находиться в четырёх стенах под строгим надзором супруга и с мыслями о пропавшей голубке и картинах.

О картинах Иона сразу ей рассказала, как только покинули пределы Батурина. Габриэла была счастлива, что картины надёжно спрятаны. Оставалось только по возвращении их забрать. С голубкой Колумбиной всё было гораздо сложнее. Душа болела за неё сильнее, и Габриэла невольно постоянно о ней думала...

В простых одеждах, которые смогли в замке Разумовского выкрасть из прачечной, Иона и Габриэла шли по пока одинокой просёлочной дороге. Иона напевала, стараясь отвлечь подругу от грустных мыслей, и та с улыбкой слушала, а потом и сама уже подпевала знакомую русскую народную песню:

Если любишь так и купишь

Золото колечко,

Золото твоё колечко

Я прижму к сердечку.

Не шелохнётся молодчик,

Стоит у пенёчка,

Красну девицу целует

К сердцу прижимает.

Поживём, моя милая,

В любви хорошенько,

Нам покажется годочек

За один часочек.