Последний парад[сборник]
- Автор: Владимир Железников
- Жанр: Подростковая литература / Советская детская литература / Авторские сборники, собрания сочинений
- Дата выхода: 1986
Читать книгу "Последний парад[сборник]"
Казя отпустила дверь, потом незаметно снова открыла ее.
Я эту Казю хорошо знаю, она все время гоняет по двору на трехколесном велосипеде.
— Так ты говоришь: «ничего»? Ты заметил, что вы, ребята, очень любите говорить: «не знаю», «ничего», «за меня не беспокойся» и так далее. На самом деле вы все прекрасно знаете, за вашим «ничего» кроется элементарное упрямство, и с вами все время что-нибудь случается.
Совершенно было ясно, что она никуда не спешит. Опаснее нет таких людей. Тут пришел лифт, и я открыл дверь.
Мало мне было учителей в школе, так теперь на мою бедную голову еще появилась представительница Академии педагогических наук.
— Исправлю двойку, — сказал я.
— Вот видишь, ты же еще и обижаешься. Считаешь, конечно, что с тобой поступили несправедливо, — сказала она. — А ведь ты не знал урока.
Кто-то крикнул сверху, чтобы закрыли дверь лифта, и лифт снова укатил от меня.
— Я правду сказал про Суворова, — возмутился я. — А он ко мне придрался.
— У тебя правда получилась однобокая, — сказала она. — Александр Васильевич Суворов — великий русский полководец и патриот…
В это время Казя высунула свою цыплячью мордочку, увешанную бантами, и пропищала:
— Мамочка, купи мне мороженое за двадцать восемь копеек.
— Подожди, Казя. — Она ждала, что я ей отвечу.
Ловко она меня обошла, я же во всем оказался виноват, хотя каждому дурачку было ясно, что любезнейший Сергей Яковлевич просто придрался ко мне и у меня поэтому отпала охота отвечать урок. А тут получилось, будто я против исторической справедливости.
— Субординация, экзерциция, дисциплина, чистота, опрятность, смелость, бодрость, храбрость, победа, слава, солдаты, слава! — протараторил я, чтобы отвязаться от нее и показать, как я отлично изучил литературное наследство Суворова.
Казя смотрела на меня и, по-моему, даже забыла про мороженое за двадцать восемь копеек — так ее потрясла суворовская поговорка в моем исполнении.
— Ты что, вообще против Суворова? — спросила ее почтенная мамаша и улыбнулась.
Когда так улыбаются, мне всегда обидно, и тогда я говорю то, что мог бы и не говорить.
— Нет, я не против, — сказал я. — Но мне не хочется, чтобы из него делали Чапаева. Все-таки он был за царя и крепостник.
— Вот как! — сказала она. — Вот ты какой… — и прикусила язык.
Я открыл дверь лифта: разговор был окончен, но она вдруг сказала мне в спину:
— Между прочим, мы с твоей мамой в детстве были подружки. (Я повернулся к ней: интересно было, что она еще произнесет в свое оправдание.) Может быть, по старой памяти возьмешь опеку над моей Казей?
Хотел ей крикнуть: «Спасибо за доверие!» — но не крикнул.
— Пожалуйста, — сказал я и добавил с угрозой: — Мы ее кое-чему научим.
На этом мы разошлись.
Дома мама и дед пили чай и беседовали. Но в тот момент, когда я вошел в комнату, в передней зазвонил телефон. Мама торопливо встала — видно, она боялась, что я опережу ее, — и выскочила из комнаты. Но там, в передней, она почему-то не сняла трубку, и телефон по-прежнему звонил. Потом он замолчал и вновь затрезвонил.
— Юра! — позвала меня мама. — Если это Геннадий Павлович… меня не подзывай… я ушла и вернусь не скоро…
Она скрылась в комнате, а я снял трубку. Конечно, это был он.
— Ее нет дома, — сказал я. — Она вернется не скоро, — и повесил трубку.
— Иди пить чай, — сказала мама.
Она старалась вести себя так, точно все у нас снова пошло по-старому. И тогда я стал ей рассказывать о Нине Романовне. Может быть, ей это интересно, раз они в детстве были подружками.