Последний парад[сборник]

Сергей Алексеевич увидел неподалеку сидящего на камнях Колю, а в море — плывущего отличным брасом пловца. Именно к нему и относились восхищенные крики мальчишек.

Его поразило море. Оно было такое же тихое и спокойное, как небо. И пустынное. Только голова пловца, и руки, которые он выбрасывал из воды, и там, далеко в море, одинокая скала.

Сергея Алексеевича теперь часто поражала природа, раньше он за собой подобного не замечал. У него иногда появлялось желание наклониться и взять в руку ком холодной высохшей земли и размять его. Или запах дерева мог остановить его на месте и заставить простоять битый час. Так же теперь его поразило море. Может быть, это была неосознанная тоска по труду: по вспашке земли, и рыбной ловле, и садоводству, — к которому он был определен по рождению.

— Вот это да! — снова заорал какой-то мальчишка. — Вот это стиль!

— Послушай, ты можешь не орать? — попросил Коля, оглядываясь на Сергея Алексеевича.

— Мой голос, как хочу, так и ору, — ехидно ответил мальчишка, к общему удовольствию своих товарищей.

— Человек спит, — долетели до Сергея Алексеевича слова Коли.

— Здесь не комната отдыха… — ответил мальчишка.

— …для пенсионеров, — ловко подхватил другой.

Мальчишки захохотали. Сергей Алексеевич видел, как Коля быстро наклонился, схватил камень и… Но он остался спокойно лежать, он уже изучил этого паренька. Ни с кем он драться не будет и ни в кого не позволит себе бросить камень просто так, и в то же время ему стало приятно, что Коля вступился за него.

— А ну, уходите! — Коля замахнулся камнем на мальчишек.

Те шарахнулись в сторону.

Пловец тем временем доплыл до скалы, влез на нее, вытянулся в струнку, бросился вниз, в волны, и поплыл обратно к берегу.

— Гляди! — заорал кто-то из мальчишек. — Обратно пошел, без передыху!

Мальчишки снова стали смотреть на пловца.

— Здорово! — сказал примирительно Коля.

— А твой старикашка так сможет? — спросил ехидный мальчишка.

Коля промолчал.

— Куда ему… У него скелет рассыплется, — вставил кто-то другой и на всякий случай отступил от Коли.

— Ну ладно вам, — желая прекратить разговор, отмахнулся Коля.

— Тихо, — прошептал ехидный мальчишка. — Он не спит.

Коля оглянулся и увидел, что старик сел. «Все шишки сегодня на него», — подумал он и подошел к Сергею Алексеевичу.

— Разбудили вас? — участливо спросил Коля.

— Ничего, — ответил Сергей Алексеевич, хотя разговоры мальчишек обидели его. Вообще он стал обидчив, чуть не по нем — сразу в амбицию.

Сергей Алексеевич пристально посмотрел на Колю. Может быть, и этот возится с ним из сострадания? Это почему-то его еще больше обидело. Ни в чьем сострадании он не нуждается.

Пловец доплыл до берега и прошел мимо мальчишек. Они стайкой двинулись за ним, увлекая за собой Колю. Им правился этот великолепный мускулистый человек.

А когда Коля оглянулся, то на том месте, где только что сидел Сергей Алексеевич, лежали его брюки и рубаха и валялись разбросанные в разные стороны туфли, словно раздевался он в спешке. Коля поискал глазами Сергея Алексеевича и, к своему удивлению, увидел его в море.

— Сергей Алексе-е-вич! — закричал Коля.

Сергей Алексеевич оглянулся и помахал ему рукой. Он и сам-то по-настоящему очнулся в море, когда холодная вода обожгла ему тело, и он почувствовал, что ему никогда в жизни не доплыть до этой далекой проклятой скалы и что все это смешно и просто глупо. Но тем не менее он равномерно размахивал руками и удалялся от берега. Сергею Алексеевичу почудилось, что вот сейчас он просто утонет, и это было невероятно. И про него будут говорить, что он провоевал всю войну, прошел через семь кругов ада, а потом просто, обыкновенно утонул. Нет, надо заворачивать обратно. Сергей Алексеевич посмотрел на берег и увидел, что мальчишки теперь наблюдают за ним… Хорошенькое дело — повернуть назад, когда они смотрят!

«Подумаешь, в реке плыть потяжелее, чем в море, — подумал Сергей Алексеевич. — Особенно когда в тебя стреляют, и когда ты думаешь о сыне, и когда ты видишь, как другие навсегда скрываются под водой, а берег так упрямо не приближается». Витька сидел в лодке, а он плыл рядом, схватившись за ее борт. Этот борт был расщеплен в нескольких местах пулями. Сначала и он сидел в лодке, но потом туда втащили трех раненых, и он прыгнул в воду.

Солнце светило Сергею Алексеевичу в глаза, и от этого ему было еще труднее плыть, но он плыл и плыл, со злобой рассекая воду. Но вот он дотронулся рукой до скалы, рука у него от напряжения дрожала: ему хотелось влезть на скалу, чтобы отдохнуть, но он понимал, что тогда у него уже не хватит сил, чтобы вернуться. Он оттолкнулся от камня, опустился с головой под воду, вынырнул, снова схватился за камень и, не выдержав, вылез из воды.

К скале подплыл на лодке молодой загорелый парень из спасательной команды.

— Что, жить надоело?

Сергей Алексеевич не ответил.

— Садись в лодку, — сказал парень и, видя, что Сергея Алексеевича почти не слушаются ноги, протянул ему руку и добавил: — Эх, папаша, папаша, жизнь прожили, а ума, видать, не нажили!

Сергей Алексеевич примостился на корме, а парень сильными и ровными рывками греб к берегу.

Он вылез из лодки под пристальными взорами мальчишек, оделся, заплатил штраф в пятьдесят копеек за нарушение режима купания и, не произнеся ни слова, пошел домой.