Скотина

Явление 5

(30 августа, 8 утра. Палма, усадьба Скотининых, спальня Бориса)

Поднялся с кровати с таким надрывом и кряхтением, будто покорил Эверест, причём спиной вперёд. Вытер холодный пот, унял трясущиеся руки, первая героическая победа. Поплёлся в уборную, толкнув одну из дверей, уловил едва заметный запах химии. Вторая гардеробом должна быть, третья для слуг, если я что-то в этой жизни понимаю.

Обычная ванная, своего наблюдателя нет, и славно. Корыто с низкими бортиками, унитаз чугунный, заметно шире обычного, я бы прежний на такой сесть не рискнул. Напротив унитаза окно от пола и до потолка. Удобно, сидишь, думаешь в высоком, а за окном природа, птички поют.

Шкаф с причиндалами и покрывало на пол стены. Дёрнул тряпку, так и есть — зеркало. Раз покойников в доме нет, не популярен у Бори этот предмет. К чему бы это?

Какая же отвратительная рожа, со следами всех мыслимых злоупотреблений. Неопрятные сальные волосы, губы как оладьи, на лбу пара недозрелых прыщей. Глазки маленькие, поросячьи, а чьими же ещё им быть? Прыщи на морде точь-в-точь как на видео с займом рубля. Недавнее видео, максимум пара дней. Зачем рубль занимать, если у самого на балансе двенадцать — вопрос риторический.

Пара приставных шагов в стороны — и свои габариты удалось оценить, и чего зеркала такие узкие. Восьми кубиков пресса точно нет. Рост чуть выше среднего, метр восемьдесят точно есть. Реальный выше должен быть, учитывая позвоночник интегралом. Немудрено, спереди необъятное брюхо, сзади противовес в виде жопы с багажник жигулей.

Поднял руку, согнул в локте, напрягая бицепс. Могучий жировой валик колыхнулся и повис как крыло летучей мыши. Потрусил сиськами, напрягся и приподнял фартук, повисший почти до колена. Ага, под ним ещё один, дохнувший старческими пролежнями. Как же так получилось, Боря? Тебе же семнадцать лет.

Бросил прощальный взгляд на зеркало. Тут я Боря с тобой полностью согласен, смотреть совсем нечего. Закинул тряпку обратно. Придёт время, уберём, но пока со всеми странностями не разобрался — нельзя ничего менять.

В шкафу все как в обычно, стаканчик со щетками, паста, бритва кассетная. Флакончиков целый ряд, у моей жены поменьше было. В целом ничего интересного, сполоснул морду и пошёл обратно в комнату.

Интересный уголок за кроватью, прямо сказать спортивный. Плакат местного мистер Олимпия с мимикой жизнерадостного бульдозера. Раньше улыбался во все тридцать два, но сейчас лицо в потёках. Глаза проковыряны до штукатурки. Чем-то Боре не угодил. Внизу инвентарь. Две гантельки килограмма по два, обруч для талии, и скакалка. Весы напольные, добротные, не ширпотреб. Шкала до двухсот пятидесяти. Под шкалой явно прописано «кг», система наша, метрическая, одной головной болью меньше. Встал одной ногой, не успел вторую перенести — положил стрелку. Бракованные попались, ежу понятно. Обруч можно не трогать, так видно, только на шею налезет. Подхватил скакалку, пригодится, напоследок плюнул в наглую рожу, поигрывающую бицепсами.

Окно едва слышно звякнуло. Секунду назад пусто, и вот, на форточке сидит наглый рыжий котище. Лёгкий точек, прыжок, и зверюга продефилировала по комнате. Хвост, задранный как труба, сразу показал, кто тут хозяин. Кот с важным видом обошёл комнату, у Ока остановился, принюхался, развернулся и парой коротких струек пометил человеческую статую. Подошёл к моим ногам, от души потёрся и скрылся за занавеской. Я покосился на наблюдателя. Гром не грянул, нарушитель не казнён, не наказан и даже не задержан.

Тренькнул колокольчик у третьей двери и в животе требовательно квакнуло. Ага, рефлексы, товарищу Павлову привет, не иначе на завтрак позовут. Гораздо круче, вошёл слуга, сгибаясь под тяжестью подноса.

— Барин, извольте, утренняя трапеза перед семейным завтраком.

Я скривил кислую морду и капризно взвизгнул, — Червяк, живей ползи, — слугу, в которого пельменями швырял, признал сразу, — Чего тут?

Мужичонка привычно проковылял к столику, сгрузил на свободный конец тазик с пирожками, — Барин, свежая выпечка прямо из кухни, — водрузил ведёрный графин розового пойла, — Вот, господин, как велено, компот без сахара, ди-э-тический.

От запаха свежей выпечки в животе не просто заурчало, раздался звук, сравнимый со спуском унитаза. Плюхнулся на любимое кресло, которое жалобно застонало.

Весь стол в беспорядочных карандашных рисунках. Башни, башни, башни. Кривой мост и снова башни. Просто повернут Боря на башенках. Десяток карандашей, разной степени погрызенности, линейка и ластик.

Слуга робко кашлянул, — Молодой господин, я пойду?

Я дёрнулся, — А, ты ещё здесь, болезный?

Запустил пирожком мужику в удаляющуюся спину. В яблочко. Швырнул вторую, лопатки сжались, фигура осунулась и с оханьем юркнула за дверь. На краю поля зрения мелькнула рыжая молния. Котище на лету подхватил отлетевшую булку, одним прыжком оказался на подоконнике и скрылся в форточке. Хороший кот, правильный. Кажется, тут у него одного есть яйца.

За окном послышались стуки, грянул отчаянный вопль, — Пощадите, ваша милость, не губите! Люди добрые, сжальтесь.

Весь двор как на ладони. Великолепная картина для начала первого дня в новом мире — к массивным деревянным воротам приколачивали вчерашнего лекаря. Деловито и без суеты, видно, что процедура привычная и отлажена до мелочей. Прислонили, придержали, закрепили стяжками, и молотки застучали. Гвозди прямо в ладони.

Орал лекарь знатно, с надрывом. Октавы четыре услышал такой чистоты, что Пенкин бы удавился. Так заливался, что во дворик полсотни зевак высыпало. Нормально тут так народа.

Мужичок, толкающий бочку, остановился, соединив у груди ладони, но живо получил от охранника смачного пенделя и скрылся в неизвестном направлении.

Наблюдал, старался фиксировать каждую мелочь. Кто где стоит, во что одет. А ведь хороший вроде лекарь, просраться правда заставил прямо в коридоре, так это вроде барона недосмотр.

Отвернулся от окна, попытался мысленно восстановить картину. Баба с ведром, ещё трое с бельём. Старуха горбатая на крыльце, угольщик с тачкой, семь охранников у ворот и ещё пара мужиков. Стоп, нет, в серой рубахе с вилами, а кучерявый в безрукавке на голое тело. Картинка рассыпалась, попытался удержать — голова мигом заболела от напряжения.

Очень неприятная новость. Память ни к черту, мозг элементарную картину не держит, мелочи не фиксирует, как было раньше автоматом. Сознание моё, но мозг то старый остался, саму сложную логическую задачу, которую Боря решал в жизни — это что выбрать на десерт.

Встряхнул головой. Ещё раз, охранники, два бородатых, правый со шрамом на лице, у левого во рту золотой зуб. Виски заломило, будто в голову вонзили раскалённый прут. Не привык Боря головой работать. Не только тело в порядок надо приводить, и думать заново надо учиться.

Рука сама потянулась и лапнула горячую булку. Поднял к лицу, вдохнул аромат. Виски сдавило, будто голову зажало в тиски. Дальше случилась катастрофа, сознание не отключилось, но тело начало действовать само, по привычным алгоритмам. Причём я все видел, как через мутное стекло, что-то чувствовал, но сделать ничего не мог. Руки загребали выпечку совали в рот, Боря чавкал, рычал, давился, торопливо запивал, поливая все вокруг.

В себя пришёл, глядя на опустевший тазик и раздувшийся живот. Отдышался, пока пелена перед глазами не рассеялась. Вот это поворот. Осоловевшими глазами уставился на пустой графин. Нехорошо Боря, подвёл ты меня. А в моем лице и всех… Кого? Да просто всех хороших людей с планеты Земля.

Сука, придётся идти другим путём, поплёлся в туалет, тем более за окном концерт кончился, доктор сорвал голос, а барон разогнал зевак, рявкнув так, что стекло задрожало.

Сдёрнул покрывало с зеркала, уставился на ухмыляющуюся одутловатую рожу. Ну и чего ты такой довольный, победил думаешь? А вот хрен тебе по всей морде.

Расставаться с добычей тело категорически отказывалось. Какие там два пальца, какой корень языка. Первые робкие позывы только когда руку в рот засунул почти по локоть. Наконец, онемевшая конечность и говно под нос сделали своё дело, тело нехотя, но начало избавляться от нечаянного завтрака. Осмотрел переполненный унитаз критически, считать не буду, но пару пирожков Боря точно заначил, а может уже переварить успел. Недооценил я противника, пусть будет один-ноль.

Заполнил тянущую пустоту ведром воды. Неизвестно, пьют ли тут из-под крана, но лёгкое расстройство во вред точно не пойдёт. Привкуса хлорки нет, сказал бы обычная речная вода, без затхлости, но и свежести не первой. От воды тоже избавляться надо будет, сушиться, а то вон по опухшей морде видно. Но это позже, когда диету и нагрузки подберу.

Порылся в гардеробе, напялил безразмерную футболку и кое-как подвязал штаны. Оружие бы какое найти, толстяка всякий обидеть может. Носок красный на глаза попался, хороший, добротный, почти гольф. Раз пары нет, быть тебе боевым носком, во дворе кучу песка видел. Влез в безобразные меховые тапки, такие же, как на ролике. Все, лёгкая прогулка перед семейным завтраком и пора совершать подвиги.

Коридор как в настоящем жилище аристократов, камень, мрамор, арки. Пригляделся внимательнее — плесень, сырость, сквозняки из всех щелей. Печальные предки провожают глазами. Или показалось, но старик с глазами навыкате посмотрел особенно укоризненно. Да вот он я Борис Скотинин. Будет время, подробнее пообщаемся.

Коридоры, двери, просто так шляться опасно, желательно бы на план здания взглянуть. Споткнулся о кадку с безобразным фикусом, чуть не доставил удовольствие слугам, таскающим всякое разное. Да ну нахрен, сын барона я или хвост собачий.

Лестница, вниз это вам не вверх, спустился, но все равно умаялся так, будто тягал железо. Наблюдая за суетящимися слугами, нашёл дорогу в столовую. Вошёл бодрым прогулочным шагом, то есть переваливаясь как селезень.

Матушка подскочила, чмокнула в лоб и сразу засыпала вопросами, — Боренька, сладенький мой, как спалось? Ничего не болит? Как животик? Ой, ты сам оделся, а я переживала как без дядьки справишься. Но отец ещё сердится, помогать не велел.

Где молодая жена не спросила, и на том спасибо. Я же один спустился, а никого не удивило, или все в курсе что ночью случилось? Дядьку упомянула, свой слуга у меня должен быть. Обычно он есть но сегодня не было.

Матушка зашипела громким шёпотом, — Не переживай сыночек, мы тебе другую невесту найдём, и не какую-то торговку, — потянула к столу, на ходу поправляя мне воротничок.

Громкий шёпот, видно, услышал весь зал, белобрысая мымра ядовито выплюнула, — Ага, новую невесту ему. Объяснить нужно было, что со старой делать. Зал грохнул громовым хохотом, но под тяжёлым взглядом барона быстро успокоились.

Да, все в курсе. Око то в комнате было, барону показало сразу. Отец близким, а дальше… Можно не сомневаться, про мои ночные приалючения только лекарь не в курсе, на воротах прибитый. Да и то может успел посмотреть.

Я дёрнул плечами и буркнул, — Ну чего, ну, — и поплёлся на своё место, не угадать сдвоенный стул, обваренный арматурой, надо было постараться.