Скотина

Явление 13

До своей комнаты дошёл, держась за стенку. Через десяток шагов догнало жужжание в ладонях. Ну что там ещё?

Загадочная красная строчка ни менять цвет, ни исчезать не собиралась:

— (Умение не определено), ступень 1, прогресс 47 из 72, направлен запрос в Храм пилигримов. Отказ. Повторный запрос. Заморожено.

Хрень неведомая все не отпускает, еще на 5 единиц приросла. Попробуй догадайся, что это и для чего.

У самой двери догнала Даша, взяв за руку.

— Братик, а давай ещё поиграем!

— А тебя никто не ругал, как мы на кухне поиграли?

— Дядя Остап спрашивал, зачем я крышки трогала, ну я сказала, у нас с Борей игра такая.

— А еще дядя что говорил?

— Ой, ругался, кричал и убежал куда-то. Вот за руку схватил больно, синюк будет. Пошли башню рисовать и книжку почитаем.

Башню точно не смогу, что-то совсем хреново становится. А вот историю дочитать не повредило бы.

Вспомнил слова на кухне, — «У неё помощник повара открыт».

— Даш, а скажи, у тебя какие умения есть?

Ребёнок уставился испуганными глазами, — Ты что Боря, шутишь, да? Мама говорила, никому про свои умения рассказывать нельзя.

— Конечно сестрёнка, это как с милостью, чужим, конечно, нельзя. А мне можно, я же твой старший брат.

Не сразу, но убедил, что ничего плохого не случится, — Вот ты же знаешь, у меня умение рисовать башни есть. И сатранг, и магия воздуха. Я от тебя ничего не скрываю.

— Ну ладно, вот, смотри.

— Нет, не надо показывать. Мы же в коридоре, а тут чужие ходят. Просто расскажи, что помнишь.

— Помощник повара помню, помощник садовника помню, ещё помощник визажиста и швея. Ага, и вышивание бисером, это двоечки. Единички ещё есть, уход за домашними животными, горничная и игра на клавире. Ой, ещё эта фло-рис-ти-ка.

Очень захотелось произнести вслух матерное слово. И это у ребёнка в семь лет. Боря, ты что все детство делал?

Выдавил из себя через силу, — Даша, башню не смогу, сил нет. А книжку пошли почитаем, — хотя читать уже тоже расхотелось. Подвести свою ухмыляющуюся рожу к стене и расквасить нафиг. Ну нет, не расквасить, пригодиться ещё. Но поругать и пристыдить не мешало.

В комнате сразу накатило чувство необъяснимой тревоги, прямо поверх усталости, от которой тряслись конечности. С трудом доковылял до кресла. Ненаправленная угроза, неясная, но придавило сразу, только захлопнул дверь.

Раскрыл книгу, озираясь по сторонам. Опасностью веяло со всех сторон одновременно. Ощутил неосознанное желание заслонить сестру, сначала от окна, потом от двери в ванную, нет от входной. Голова пошла кругом. Чтобы отвлечься сразу начал читать со знакомого места.

…

— Предупрежденные старцы ушли на восток другой дорогой, обманутый Юрот пришёл же в ярость и приказал ночью отрубить руки у всех младенцев города.

Йошепу же во сне должен был явиться ангел, чтобы спасти младенца и бежать из столицы, но старый мастер торопился сдать заказ, не спал несколько ночей, и ангел не смог предупредить его.

Стон и плач стояли над городом, ибо в одну ночь несколько тысяч младенцев лишились рук. Каким же мастером может стать мальчик, не способный держать ложку?

Даша заёрзала и перебила, — А если отрубить ладони, это же милости не будет, да? А как же, Злой ветер иссушит и превратишься в мерзость. Я видела мерзость, Коля на милости показывал. Страшный, как не живой, и рычит, и когти, и зубы черные.

Кажется, я сегодня тоже видел. Надо бы с Колей поговорить, девочке такое показывать. Да что же творится? Где же око лазает, не думал, что буду ему рад, как лучшему другу.

— Я это, гм, сожрёт, да. Превратишься, да, вот. Если тебя, конечно, Боря не спасет.

— Мальчик-калека рано испытал горечь, издевательство сверстников, но рос разумным и прилежным. Сквозь боль и слезы, несмотря на увечье, освоил несколько инструментов и старался во всем помогать отцу. Когда же исполнилось ему двенадцать лет, он покинул дом, прибился к группе бродячих гитан и ушел на восток…

Стоп. Чувство опасности уже не просто давило, оно начало жечь. Желание схватить сестру и накрыть телом сразу со всех сторон стало нестерпимым. Дошло до такого, что руки и ноги начали подрагивать. Ещё секунда и надо начинать действовать, причём совсем непонятно как. Первое правило, вбитое на подкорку — обезопасить гражданских.

— Даша, не могу больше, устал, извини.

— Чего, ну, мы только начали. Опять ты стал этот — спесивый.

Начал суетиться, подталкивать девчонку к двери, — Все, вредина, беги к себе, мне отдохнуть пора, — захлопнул книжку, положил на стол, — Голова болит. Тебе к себе надо, Лилия опять придёт, шуметь будет. Завтра дочитаем.

Даша вывернулась, схватила книжку, обхватила двумя руками, показала язык, — Ну и ладно, пойду к маме читать.

Не получилось сказки оставить. Вытолкнул сестру за дверь, захлопнул, придавив всем телом. Да что происходит то? Опасность, разлитая в комнате, собралась в единую точку за спиной. Здесь кто-то есть, и он явно не пирожки принёс. Аккуратно развернулся, не делая резких движений.

У двери в комнату слуг стояла фигура в чёрном. Рука поднята над плечом для замаха. В ладони лезвие. Дверь на себя не успеть. Нож в кармане складной, не достать. Можно закричать, когда дядька повесился вроде весь этаж сбежался, только смысл. Убить все равно успеет.

Алгоритм действий в голове нарисовался не сразу, пару секунд глаза пучил. Перекат в сторону кровати, толчок ногами о чугунную станину влево. Пяткой опрокидываю стол и хватаю карандаш. Тело тоже начало действовать сразу, но комбинация закончилась не начавшись. Из переката получилось только ткнуться мордой в палас, издав такой звук, будто обвалилась плита перекрытия. Мир перед глазами потемнел.

На спину навалилась тяжесть, между лопаток упёрлось острое колено. Да чтоб тебя. На вдохе горло захлестнула удавка.

Мгновенно бросил руки вверх и назад, суставы в плечах хрустнули. Жест отчаянья. Если убийца опытный, будет душить на вытянутых руках. Странно, но левой рукой сразу достал до лица. Скрюченные пальцы намертво вцепились в нос. Отличный ориентир. Сжал из всех сил и выворачивая кисть, отправил напряжённый большой палец в глазницу. Сразу на всю длину. Хруст от лопающегося глаза ни с чем не спутаешь, ну тут палец просто провалился в пустоту. Подери Нерадивый, у меня был только один шанс.

За ухо ткнулось что-то острое и холодное. Хриплый голос прошептал, — Закричишь, выпущу кишки.

За ухом кишок вроде нет, но почему-то от этого не легче. Удавка на горле ослабла, удалось выдохнуть и набрать воздуха.

— Шустрый скотина, ответишь на мои вопросы — есть шанс, что останешься жив. Кивни если понял.

Предельно понятно, ткнулся лбом в палас.

— Ты живёшь в этой комнате, ты Борис?

— Да и да.

— За дверью умер человек, что ты про это знаешь?

Вопросы лаконичные и по существу. Отвечать также надо.

— Тимофей, мой дядька. Утром шесть дней назад нашёл его повешенным. Ночью спал, шума не слышал. Дело вышло за пределы рода, следствие ведёт местный исправник. Скорее всего умер не сам.

— Не сам? Почему так решил?

— Высота потолков, он не мог достать с табурета. Не оставил записки. На теле следы борьбы: синяки на руках и клок бороды выдран при жизни.

Голос надолго замолчал, только слышал хриплое дыхание на затылке:

— Зачем тебя вызывали в управу? Лично видел, тебя толкали в карету не так, как приглашают на простую беседу. Исправник ни за что бы не стал задерживать аристократа без железных доказательств.

— Хороший аргумент, смерть Тимофея только повод. Меня нужно было увезти из усадьбы. Причина в другом.

Удавка сжалась сильнее, — Говори!

Чутье подсказало, что соврать сейчас не самая удачная идея.

— Мне в столицу на днях. Вызов в магическую академию. Проверяли, что я … тот, за кого себя выдаю.

— Во всем крыле только у тебя активная слеза воздуха. Маг воздуха мог закрепить верёвку и бесшумно поднять тело.

Надо же. Про магию я и не думал. Все ходил стремянку высматривал.

— Я не убивал, он был моим дядькой, наставником. Практически другом.

Киллер дёрнул за волосы, — Другом? И язык повернулся? Да мне Тимофей письма писал, про твои шуточки. Ты же издевался над ним как скотина.

— Можешь думать что хочешь, я баронский сынок, тупой и избалованный. Скотина точно, фамилия обязывает, а он слуга. Но ближе него у меня только матушка.

— Чем докажешь?

— Доказать не смогу. Магия у меня слабая, только вихрь и толчки воздуха. Не представляю, как это можно проверить.

— Знаю про твою магию, спрашивал кого надо, — опять на минуту замолчал, встряхнул меня как куль с мукой, — Кто мог желать его смерти?

— Самому интересно. Вариантов несколько. Первая зацепка — Тимофей не один, в усадьбе ещё есть случаи похожих смертей. Очередного сегодня из петли сняли. Вторая ниточка это я, вокруг меня что-то происходит, сам пока не разобрался. Третье — он мог увидеть что-то не предназначенное для посторонних глаз. Власть, бизнес. Все баронство не просто интриги, тут у каждого свои игры.

Следующий вопрос показал, что не все так плохо, — Складно говоришь. Не боишься. Страха не ощущаю. Что же с тобой делать?

— Разреши повернуться.

— Если ты увидишь моё лицо, тебя точно придётся тебя убить.

А вот тут не соглашусь. По голосу понятно, передумал он меня убивать. Сразу мог, теперь не станет. Если не почувствует фальши. Тренирован, хорошо подготовлен, но не убийца, скорее военный. Простой, прямолинейный, привык исполнять приказы. Этот человек мне очень нужен, и я его точно не отпущу.

— Извини, я рискну, чтобы говорить, мне нужно видеть глаза. И не важно, как выглядит твое лицо. Я узнал достаточно.

— Что ты можешь знать?

Будем шокировать и вербовать.

— Ты не наёмник и не убийца, мотив личный. Хорошо знаешь усадьбу, не просто прошёл не замеченным, для тебя это второй дом. Общаешься с кем надо, значит со слугами. Они тебя знают, с чужим бы не говорили. Не просто знают, ты был одним из них. Меня в лицо не признал, значит служил здесь давно, лет десять-пятнадцать назад. Тимофей был твоим другом, нет, скорее близкий родственник. Судя по голосу, не сын, я бы поставил что брат. Ещё у тебя нет левого глаза и ранена рука.

Давление на спину ослабло, сталь из голоса ушла, — Баронский сынок говоришь, тупой, избалованный?

Я просипел, — Так удобнее жить, не привлекая лишнее внимание.

Давление между лопаток исчезло. Аккуратно развернулся, не делая резких движений. Острое лезвие переместилось к горлу. Мужик в возрасте, почти старик. Тимофея старше лет на десять. На лице съехавшая повязка, пустая глазница чернеет неровным провалом. Лицо в пятнах, шрамах, ожогах. Голова без единого волоска. Вместо правой кисти культя, перетянутая кожаным ремешком. Понятно, почему лицо не уберёг, попробуй затянуть удавку одной рукой, не выпуская нож.

Напряжён, как натянутая тетива, и интуиция кричит, чертовски опасен. Взгляд бывалого воина. Ветерана. Убивал, видел смерть. Не заработаешь такой взгляд нянчась с баронскими отпрысками. Руку и глаз тоже не на детском утреннике потерял.

— Чего ты добился? Теперь тебя точно нет смысла оставлять в живых.