Аристократы улиц

— Отлично. Тогда поможешь эти сорняки и мусор сжечь. Только не торопись, а то дом нам спалишь. Сначала договорись с Добраном, чтобы он хорошую защиту поставил.

— Ладно-ладно, это я могу!

— И помни, что хозяин здесь я. Везде, и в будущей бане в том числе. Ты будешь во всём подчиняться мне, а в моё отсутствие Добрану. Будешь своевольничать — изгоню.

Влок недовольно хмыкнул, но всё же пробурчал:

— Хорошо.

— Значит, договорились? — спросил я, опуская взгляд на банника.

— Договорились!

— Тогда поклянись мне в верности.

— Это ещё зачем? — Влок аж подпрыгнул.

— Затем, что я тебе не деревенский мужик, который просто мирится с присутствием духа. Ты либо верен мне до конца, либо не живёшь со мной рядом.

— Погоди-ка. Так ты из знатных, что ли?

— А по мне не видно? — хмыкнул я.

— Я в людях не особо разбираюсь, — пожал плечами банник. — Ну, коль уж знатный, тогда ладно. Как клясться-то?

— Очень просто. Повторяй за мной. Клянусь в верности роду Терновских и лично Эсперу Терновскому, как главе рода.

Банник повторил, а затем спросил:

— И всё? Ох, ёпта! — вдруг воскликнул он.

— Чувствуешь? — улыбнулся я. — Теперь ты связан с моей энергией. Вздумаешь чудить — жива сама тебя накажет. Только не думай, что ты теперь мой раб. Я тоже с тобой связан, и раз обещал построить баню, то построю.

— Иначе тебя тоже жива накажет?

— Вроде того. Никто не понимает, как это работает, но если одарённый лжёт и нарушает обещания — он со временем теряет силу или становится одержимым. А после смерти — нечистью.

— Видал я таких в нашем мире, которые людьми раньше были, — Влок поёжился. — Жуткие. И сильные очень.

Под «нашим миром» банник наверняка имел в виду мир духов, который был нематериальным, и существовал параллельно физической реальности. Он был только слегка изучен ведунами и духовными путешественниками. По большей части всё, что знали люди о мире духов — это то, что он есть.

Я ещё немного поболтал с Влоком, а потом направился домой.

Ну что ж, можно радоваться — у нашего рода появился первый привязанный дух места. Правда, нормальное место для него ещё предстоит построить.

Но хорошая баня нам в любом случае не помешает, а опытный банник гораздо лучше молодого. Он и правда сможет сделать так, что парение значительно, хоть и временно, увеличит магические силы.

Сама собой напрашивалась ассоциация из компьютерных игр старого мира. Типа сходил в баньку — получил плюс пять к магии.

Примерно так оно и работало, просто невозможно было измерить «бафф» в цифрах.

Белослава с помощью Добраныча убрала весь набросанный в дом навоз в одну дальнюю комнату. Мама отказалась работать и продолжала предаваться унынию на крыльце.

Меня беспокоило и раздражало такое её состояние. Сейчас нам всем нужно напрячься и действовать, а не горевать без толку.

Впрочем, я её понимаю. Внезапная смерть мужа, убийство пасынка, а сразу следом — изгнание. Всё изменилось неожиданно и резко, мама просто не успела сориентироваться.

Надеюсь, что со временем, и особенно когда дела начнут налаживаться, она придёт в себя.

А то, что дела наладятся, я нисколько не сомневался. Просто потому, что я работал над этим. Когда работаешь — всегда приходит результат.

— Мам, — я сел с ней рядом на скрипучее крыльцо и обнял за плечи. — Идём в дом, холодно.

— Я не хочу туда идти, — глухо отозвалась она.

— Знаю. Я тоже не хочу.

— Домовой рассказал, что ты банника подчинил. Зачем он нам?

— Как зачем? Поможет с хозяйством разобраться. А потом мы баню построим, он нас парить будет как положено.

— Ох, Эспер, — мама покачала головой. — Хотела бы я иметь твою уверенность. Какое хозяйство, какая баня? Мы живём в развалинах, у нас даже кроватей нет.

— Посмотри на меня, — сказал я. — Ну же, посмотри.

Мама нехотя подняла лицо. Я поймал её взгляд, улыбнулся и сказал:

— У нас всё будет прекрасно. Отныне мы новый род, род Терновских, а я — его глава. И я тебе обещаю, что мы станем великими. Ни о чём не думай, доверь всё мне. Просто помогай по мере сил, хорошо?

Пока я это говорил, глаза матери всё больше наполнялись слезами, и в итоге она расплакалась. Я прижал её к себе и крепко обнял.

— Как же ты вырос, Эспер, — всхлипнув, сказала мама. — А я помню, как впервые взяла тебя на руки, когда ты родился…

«Ты не поверишь, но я тоже помню», — подумал я, но решил не говорить вслух. Вместо этого спросил:

— Так ты мне веришь?

Мама ничего не ответила. Пару раз судорожно вздохнув, она отстранилась от меня. Взглянула на луну, вытерла слёзы и сказала:

— Нет. Прости меня, Эспер, но я тебе не верю. Я вообще не верю, что у нас когда-нибудь всё будет по-прежнему.

— По-прежнему уже не будет. Но будет лучше, — я поцеловал мать в висок и встал. — Пожалуйста, отдохни хоть немного. Тебе надо будет проследить, чтобы парни поработали как следует.

— Какие парни?

— Те самые, что набросали навоза. Я их приведу и заставлю вылизать весь дом. Доброй ночи, матушка, — я коротко поклонился и отправился на дорогу.

— Эспер! Куда ты?

— Я же сказал, — ответил я не оборачиваясь. — Приведу тех, кто нагадил в нашем доме.

Конечно, я понятия не имел, где искать Трофима и его дружков. Но предположения были. В конце концов, раз они считают себя королями окраин, то и жить должны где-то здесь.

Наш дом стоял на отшибе, всего в полукилометре от защитного купола, окружающего Дальнегранск. Неудивительно, что какая-то нечисть ухитрялась пробираться и выбирала своим обиталищем именно эту лачугу.

Другие дома находились ближе к городу. Пара десятков изб на одну семью и несколько двухэтажных бараков. Этакие местные трущобы.

Искать Трофима даже не пришлось. Я постучался в несколько домов, и мне сказали, где именно живёт «гроза окраин». Оказалось, что в одном из бараков, вдвоём с матерью. Квартира номер три.

— Кто там? — раздался неприятный женский голос, когда я постучал в дверь.

— Эспер Терновский. Мне нужен ваш сын.

— Зачем?

— Откройте дверь, и я всё расскажу.

— Не открою! Ты кто такой вообще?

— Ты глухая, женщина? — я наклонился к двери, чтобы ей лучше было слышно. — Меня зовут Эспер. Я тот самый дворянин-изгой, который приехал в город позавчера.

— Ну и что? — нагло перебила мать Трофима.

Судя по голосу, она была если и не пьяна, то под градусом. И я невольно вспомнил собственное раннее детство в прошлом мире. С такой мамашей вряд ли можно надеяться на светлое будущее, как бы ты ни старался.

На мгновение даже стало жаль Трофима. Верней сказать, я понял, в чём причина его озлобленности и почему он так пытается возвыситься, унижая других.

— Слушай. Утром твой сын напал на меня и я немного его проучил. Он не усвоил урок, и вечером закидал мой дом камнями и навозом. Напоминаю, что я дворянин, и за такой проступок твоему сыну грозит каторга. Но есть другой вариант, — я немного помолчал. — Хочешь послушать?

Лязгнул замок, и дверь приоткрылась. Я увидел мать Трофима и почувствовал исходящий от неё запах перегара. Да, всё именно так, как я и думал.

Когда-то женщина, похоже, была красивой. Но годы и алкоголь не пощадили её.

— Не хочу, — сказала она. — Ты что думаешь, если знатный, то можешь вот так по ночам в чужие дома врываться?

— Я разве врываюсь? Я пришёл решить вопрос мирно. И не с тобой, а с твоим сыном. Он дома?

— Какая тебе разница, дома он или нет?

Я тяжело вздохнул. Как непривычно, чёрт возьми, прорываться через эту быдлоту. Общаться с другими дворянами по-своему тяжело, в разговоре с ними нужно уметь лавировать и улавливать тончайшие намёки. Но иметь дело с такой грубой непосредственностью ничуть не легче.

— Объясняю. Если твоему сыну уже есть восемнадцать, за нападение на жилище дворянина он отправится на каторгу. Если же нет, тогда на каторгу отправишься ты, а он уедет в детский дом. И я в любом случае сдеру с вас столько денег, что придётся продать даже эту халупу.

Женщина быстро сдалась:

— Хватит, поняла, — опустив глаза, пробормотала она.

— Уверена? Мне почему-то кажется, что люди в Дальнегранске вообще забыли, в каком мире живут. С аристократами нельзя вести себя так же, как с обычными людьми.

— Только нотации не надо мне читать, — проворчала мать Трофима. — Короче, восемнадцать ему уже есть. Дома нет его. Скорей всего, опять на поляне со своими дружками.

— Что за поляна?

— Да там, по правой стороне от дороги, — она махнула рукой. — Холм стоит, за ним перелесок, вплотную к куполу. Вот в этом перелеске поляна, где они собираются.

— Понятно. Тряпка и ведро есть?

— Чего?

— Тряпка и ведро. Твоему сыну предстоит ими поработать.

Скоро я, насвистывая и размахивая пустым ведром, шёл на обозначенную поляну. Издалека услышал гогот, а потом увидел костёр и тёмные силуэты вокруг.

Надеюсь, что снова драться не придётся. Устал я сегодня, а завтра на работу.

Б-р-р. Как неприятно звучит: завтра на работу. Надо как можно быстрее открыть какое-нибудь дело, чтоб не приходилось пахать за копейки по чужой указке.

— Э! Кто идёт?

Меня заметили, только когда я приблизился вплотную. Смех сразу стих, подростки напряглись. Здесь было человек шесть или семь парней и три девушки. Трофима я заметил сразу — он сидел на бревне, обнимая одну из девчонок за талию. Даже в темноте было заметно, как он побледнел.

— Вечеринка окончена, навозники, — сказал я и злобно улыбнулся.