Возвращение Ворона

Глава 7

— Посмотрите-ка, пожалуйста, какие люди к нам пожаловали, — он развёл руками, будто бы встретил старого доброго приятеля, — проходи усаживайся поудобнее Илья Осипович, гостем будешь.

Я прошёл в комнату и уселся за стол, напротив него на лавку. Он продолжал улыбаться, но на меня никак не действовало его притворное гостеприимство

— Налейте чарку мужичку с дороги, чай устал он, — приказал Васька своим сообщникам.

Я посмотрел на него исподлобья и сказал, что некогда мне с ним водку. Я по делу пришёл.

Васька — Губа, будто растерянно осмотрел стоящих рядом мужиков, потом он деланно развёл руками, пожал плечами и продолжил:

— Ну не пьёшь — так дело твоё. Уважаю тебя за мужской стержень и прямоту. Вижу, что есть в тебе сила мужская, пацан. Раз пришёл дела обсуждать — говори.

Он посмотрел на меня и хитро щурился. Такой подход не предвещал ничего хорошего. В иной ситуации он бы со мной не церемонился.

— Должок я пришел твой вернуть, — я снял котомку и стал доставать монеты. Затем извлек вторую часть из одежды, и наконец, снял пояс.

— Долг платежом красен, — он одобрительно кивал, — ты молодец-то какой!

Его вежливое обращение наводило меня на нехорошие мысли. От его манеры гладко стелить исходило больше опасности, чем от его подельников, жадно рассматривающих, как я извлекаю серебряные деньги из пояса.

— Тридцать тысяч серебром, — отсчитал я, и придвинул горки с монетами Ваське.

— Тридцать тысяч? — он сначала наклонился вперед, опираясь обеими руками о стол, а потом энергично оттолкнулся назад, выпрямляя спину.

— Ну молодец Илья! Ну мужик! смотрите, — он обратился к головорезам в комнате, — смотрите, как младший за старшего брата впрягся. Всем бы таких братьев. А?

Он продолжал улыбаться.

— А остальное? — спросил Губа, вздернув брови домиком.

— Какое остальное? В расчете мы. Вороновы теперь тебе ничего не должны! — отрезал я.

— Ты не горячись, не горячись. Я знаю, ты теперь боярин уважаемый, серьезный. Вес имеешь не по годкам. Сам Государь тебе парчовый кафтан жаловал. Так?

Я не ответил, ждал что он скажет дальше и к чему клонит.

— Поместье тебе даровал, дай Бог ему, Князю нашему Великому здоровья

Он сделал паузу и вывалил свой козырь.

— Парень ты что надо, да вот братец твой гнилой и поганый. Как прознал, что тебе жаловали серебро и Вороново, так пришел, собака, ко мне отыгрываться в кости. Мужики не дадут соврать — я его, как только, не отговаривал.

Он посмотрел на окружающих, те заискивающе закивали в подтверждение его слов. Значит слухи о моей награде облетели не только магическое сообщество, но и столичный воровской мир.

— Вообщем, играл он поначалу, даже выигрывал. А потом разом всё спустил. И долг не отыграл и поместье мне проиграл.

Я молча обдумал сказанное. В том, что они сами расставили ловушку и загнали туда моего братца, Петра Воронова — это факт. С него станется отыгрываться.

По законам, из-за возраста, я еще не мог распоряжаться имуществом и деньгами семьи за пределами монастыря.

Петр был старшим мужчиной в семье и имел преимущественное право на управление семейными капиталами.

— Сколько ты хочешь за поместье? — громко спросил его я.

— Ну сколько… — он как бы эхом повторил мой вопрос. Откинулся назад, подняв подбородок, поднял глаза к потолку. Губа потер руки в предчувствии большого куша.

— Не знаю сколько. Вон, вчера Жаботинские приценивались, как назовут цену, так и буду понимать сколько.

"Ах, тыж скотина Петя, Петушок!" Промелькнула мысль в моей голове.

По моим прикидкам поместье стоило не меньше пятидесяти тысяч. В моем сундуке еще оставались немалые деньги. Мы могли бы купить другое поместье не хуже Вороново.

Но Жаботинские желали взять верх надо мной перед дуэлью. Они хотели публичного унижения.

Слух о том, что Вороновы в два дня промотали все царские награды и снова нищенствуют, а Жаботинские из милосердия погашают их долги перед лихими людьми, навсегда бы сделал представителей нашего рода изгоями.

А это совершенно не входило в мои планы.

— Сто тысяч, — я назвал сумму вдвое превосходящую цену. Жаботинские удавились бы платить столько.

У Васьки брови полезли на потолок.

— Двести!

Он и не ожидал предложенных мною сто тысяч.

Я встал из-за стола.

— Девяносто. Следующее предложение будет шестьдесят. А нет, так пусть тебе Жаботинские платят

— Хорошо, сто пятьдесят, — он понимал, что не мог меня принудить.

— Мне пора. Василь, не ценишь ты ни своё, ни мое время.

Я встал из-за стола. Моя дерзость и деловитость ввела мордоворотов в замешательство. Они, конечно, были в силах меня задержать, но зная о моем кафтане не рисковали. Я был под защитой Великого Князя.

— Ладно, ладно. Я пошутил. Сто так сто. Но не вздумай надуть меня. Я твоего Петюню на кусочки порежу, — он кивнул и в дверь за моей спиной ввели парня со связанными за спиной руками.

— Привет братишка! Ты вроде, как возмужал, повзрослел на год с нашей прежней встречи — он улыбался мне.

Значит, Петр у них в заложниках. Я бы, конечно, такому родственнику голову бы проломил сам, но сейчас Васька Губа внимательно сканировал мою реакцию. И думал он о том, сможет ли он выдоить из меня все деньги или нет.

Хрен тебе, губастый. Я сам тебя выжму на сухо. Дай только срок. Ты будешь не рад, что связался с Вороновыми.

— Здравствуй, Петр. Как ты себя чувствуешь? Как с тобой обращаются?

— Да вроде не жалуюсь, братишка. Кормят, пить дают, воздухом дают дышать.

Я обернулся к Губе.

— Василий. Ты человек серьезный, я все понимаю. Но у меня свои условия. Больше никаких игр с Петром. Это раз. Чтобы принести денег мне нужны гарантии, что ты не договоришься с Жаботинским и не возьмешь деньги с обоих. Ты человек лихой и ума тебе на это хватит. Это два. Чтобы принести такую сумму, мне нужна неделя. Это три. Ну и ни один волос не должен упасть с головы брата.

Губа присвистнул, как бы удивляясь

— Я чё-то не пойму, кто из вас старший брат-то? — он посмотрел презрительно на Петра, — про играть, братана твоего и Жаботинских заметано. Мое слово кремень. Но срока тебе три дня. И еще. Ты про мое боярство не забыл? Должок за вами. За Вороновыми.

Его глаза налились кровью, и он теперь снял со своей рожи маску благодушия. Передо мной снова сидел душегуб, бандюга, готовый покалечить, убить за пол сребреника.

— Ты это, не забывайся с кем разговариваешь, — я отвечал ему медленно, глядя прямо в глаза, — матушку нашу тебе не видать. Но боярином я тебя сделаю. Получишь ты свое боярство. Твое слово — кремень. Моё — сталь.

Это прозвучало очень дерзко и вызывающе.

Он придвинулся и буквально навис надо мной. А потом расхохотался противным басом. Из его пасти до меня донеслось вонючее дыхание, и я поморщился.

— Вы видели? — он указывал в меня пальцам своим головорезам, — вот это мужичок! Вот это характер. Помяните мое слово. Он будет тут важной птицей. Делами будет заправлять.

Остальные мужики тоже засмеялись, вторя своего главарю. Они смеялись до тех пор, пока Губа снова неожиданно вернул себе серьезный тон.

— Если выполнит все свои обещания без косяков…, — он замолчал и сверкнул пустыми черными зрачками, в которых я не увидел ничего кроме жестокой злобы, — Не принесешь денег, Петю твоего буду по кусочкам присылать в монастырь к тебе.

Родственничек, конечно, мне обгадил всю малину.

Проиграть все деньги и имущество отца, подставить мать, младшего брата.

Затем выведать откуда-то о миловании княжеских даров, снова проиграть новое поместье.

Хорошо, что он не знал, сколько денег у меня в сундуке. Надо быть тупым ублюдком чтобы творить такую дичь.

Скорее всего Петя унижался перед Жаботинскими и от них узнал о дарах.

Ладно. Я потом с ним разберусь. Теперь мне нужно было подготовиться к дуэли.

Я намеренно оттягивал выплату Ваське — губе. Хотел убедиться, что моя семья будет в безопасности после дуэли. Но теперь я поменял планы.

Жаботинские не успокоятся. Я планировал с организовать новый бизнес, подчинить себе ресурсы Жаботинских и навсегда вывести этот род из высшей лиги.

Я уже успел навести о них справки. До того момента, как умер отец Ильи Воронова. Они вообщем-то были никем. Промышляли где-то внизу социальной боярской иерархии.

Мой отец был связан дружескими отношениями с Морозовыми, которые попросили похлопотать за их старшего сына. За Федора.

Однажды отец оказал неоценимую услугу Князю, но выставил в лучшем свете Жаботинских вместо себя. Он рассказал, что ключевую роль в деле сыграл старший сын Жаботинского. За что тот был жалован парчовым кафтаном и содержанием.

Они были всем обязаны отцу. Но как только случилась беда с нашим родом, они поспешили отплатить черной неблагодарностью.

Обманом получили нашу недвижимость и имущество. Разорили матушку, доверявшую им по неопытности.

Поправив свое положение за наш счет, глава рода Жаботинских со всей своей родней отвернулся от нас. А старший брат Федор во всю пользовался тягой к азарту и скудоумием Петра.

Я решил, что этого так не оставлю и восстановлю справедливость.

Я возвращался в училище затемно. Метров за триста у обители, перед монастырскими воротами царило какое-то оживление.

Через ворота выносили имущество. Внутрь верхом заезжали стрельцы с пиками. Неужели еще одно нападение? Опять открыли портал? Не похоже на то.

Я решил возвращаться тем же путем, что и выскочил утром. Попадаться на глаза монахам на воротах не стоило.

Отвечать на расспросы, где я был и как попал наружу, совершено не хотелось.

Я обошел здание, улучшил момент, когда рядом не было прохожих и ловко взобрался на крепостную стену.

Все-таки легкое тело мальчика имело свои преимущества.

Оказавшись внутри, я мелкими перебежками в тени добрался до своей кельи.

Меня ждал взволнованный Иван

— Беда. Великий Князь заточил Авву острог. Поговаривают будто его в ссылку на Соловки отправляет, а может быть и того хуже.

— Хуже? — я переспросил, не понимая, что имеет ввиду мой друг.

Но он не ответил и отвел взгляд. Не может быть. Гнев Князя обрушился на Авву ни за что?

— Что за ерунда? Они там должны разобраться и отпустить Авву.

Иван посмотрел на меня, думая стоит ли мне знать правду, и видимо, решив, что все-таки стоит, сказал:

— У нас будет новый наставник.

— Как новый наставник?

— Да. Вот так. Коня отобрали, вещи и книги отобрали. И за тобой приходили. Искали тебя.

— Зачем?

— Чтобы ты отказные на Великокняжескую милость подписал, смотри, — он указал в окошко.

В дальнем конце монастырского двора я увидел, как четверо стрельцов грузят огромный сундук с моим серебром на телегу.

Погрузкой руководил старший из братьев Жаботинских.

Телега с серебром сопровождении стрельцов выехала за пределы монастыря.

Так. Сегодняшний день не переставал удивлять меня сюрпризами.

Теперь мне нужно было в течение трёх дней где-то раздобыть сто тысяч рублей для того чтобы оставить нашему роду имение Вороново.

Не то чтобы я недооценил Жаботинских, но я не ожидал что они будут способны на такую низкую подлость по отношению к Протопопу Аввакуму.