Возвращение Ворона

Глава 11

Я осмотрел зрителей и вдруг увидел среди них, того из четверки, с кем разговаривал под мостом. Он внимательно наблюдал за мной в ожидании поединка. Похоже, что в его планы не входило вмешательство в нашу мономахию.

Они желали посмотреть не умру ли я?

В этот момент Жаботинский начал атаку. Он нанёс два грузных удара, целясь мне прямо в голову. Я с лёгкостью парировал его первый удар и поднырнул под второй.

Мне нужно было сосредоточиться на поединке. Появление четвёрки среди зрителей ни сколько не сбило меня с толка. Моя цель вернуть себе и нашему роду то, что отобрали у нас Жаботинские. И не одно исчадие ада, ни одна другая фамилия не остановят меня на этом пути.

Мои шипы на сапогах давали отличное сцепление, потому что лёд покрылся микроскопическими дырочками от соли.

Я сделал быстрый и незаметный выпад, разрезав штанину противнику с внешней стороны ткани.

Жаботинский зашипел. Я почувствовал, что попал ему в ногу и слегка подрезал её владельца.

Потому как он держался внутри импровизированного ринга на Лобном Месте было видно, что он действительно очень опытный фехтовальщик. Передо мной стоял боец, на счету которого не одна сотня выигранных поединков.

Он очень легко перемещался и нужно было следить за его ногами. Про таких бойцов всегда говорили — легкие ноги.

Необычайная пружинистость шага, прыгучесть и гибкость показывали, что Федор Жаботинских в отличной физической форме.

Но как всегда бывает таких случаях — недооценка соперника приводит к плачевному результатам. После пары ложных замахов — Федор проверял реакцию, мой противник начал стремительную атаку и сразу выдал сложную комбинацию из трёх ударов и одного укола.

Жаботинский был уверен, что быстро прикончит меня этой серией. Расчет был на то, что я не успею отреагировать.

Но я легко разгадал задуманное, и отбив два первых удара, оказался у него за спиной. Он не видел ни одного моего движения. Я был хорош.

Толпа громко взревела, приветствуя нас обоих и предвкушая дальнейшее. Фаворит поединка промахнулся.

Я не стал испытывать судьбу и проткнул ему сзади правое плечо коротким тычком. Оружие выпало из его руки. Я замахнулся, чтобы добить своего новоявленного наставника.

— Стоп! — закричал секундант моего противника, Кулита. По правилам мономахии, Жаботинскому представлялась возможность перевести оружие.

Я остановился и сделал шаг назад, дав возможность Жаботинскому взять клинок левой рукой.

Его правая безжизненно обвисла, после моей контратаки.

Воспользовавшись паузой, я показал Петру Ивановичу глазами в сторону четвёрки, с интересом наблюдавший за поединком.

Он посмотрел в ту сторону но, то ли, они являлись каждый раз в разном обличье, то ли он не видел их никогда в лицо сам лично, боярин Львов вопросительный взглянул на меня.

Он не понял моего предупреждения. Но на всякий случай внимательно пошарил глазами по толпе еще раз.

Это наше немое общение не ускользнуло от внимания Кулиты, он тоже обернулся и пошарил глазами в толпе.

"Ну что же, будем разбираться с проблемами по мере их возникновения": подумал я про себя, гоовясь продолжить схватку.

Жаботинский не удивил меня, как и полагается мастеру высокого класса.

Он владел левой рукой так же хорошо, как и правой. Соперник легко отбил этой самой левой три ложные атаки с моей стороны. Я хотел понять, где слабое место в его обороне.

Он вел себя так будто бы ничего не случилось, но я заметил, что он чуть подволакивает ногу, подрезанную моим первым ударом.

Его лицо больше не скрывало эмоций. Он злился. Я трижды отпарировал его прямые уколы.

Это были очень коварные, практически незаметные, но очень опасные удары в предплечья. Единожды он даже попал в пластину и это единственное попадание выдало эффектный сноп искр.

И тут моё сознание как бы перезагрузилось. Весь его флер и слава непобедимого бойца таяли.

Я понял, что сильнее его и смогу прямо сейчас расквитаться с ним.

Не нужно было вести себя столь высокомерно. Наступали мгновения, которые я люблю больше всего. Расплата. Внутри все зазвенело.

Я обрушил на него град ударов, каждый из которых наносил ему небольшую травму.

Мать Жаботинского закричала

— Остановите это, это невозможно! Он пользуется магией! — она меня обвиняла меня в нарушении правил дуэли. Миф о Жаботинском, как о лучшем фехтовальщике столицы рушился у всех на глазах. Что же ей оставалось делать?

На одежде моего противника во многих местах проступила кровь.

Я понял, что он раздосадован настолько, что готов сам применить магию.

Ему нельзя было этого позволять Поэтому я решил заканчивать шоу.

Я разбежался, и оттолкнувшись от ограды — каменного круга Лобного Места, как от сетки в октагоне, подпрыгнул и нанёс ему удар сверху в левое плечо.

Оружие уже выпало на этот раз из левой руки врага.

Я не останавливался, и активно двигаясь, подрезал его колено сзади. Жаботинский вскрикнул от боли. Я не испытывал сочувствия к нему и толкнул его ногой спину.

Я помнил, что он сделал с моей семьей.

Мне удалось заставить его упасть вперёд на колени. Он стоял в обрывках своих штанов.

И тут я заметил, что он шепчет боевые заклинания. В следующее мгновение в поединок вмешался мой секундант

— Не смейте! Даже не думайте, Жаботинский! — закричал он. Я увидел в руках Петра Ивановича голубой огненный шар, — Кулита, ваш боец пытается нарушить правила!

Жаботинский был ослаблен. Он не смог бы защититься.

Фёдор перестал шептать и сомкнул губы. Я встал перед его лицом и направила остриё моего клинка прямо в правый глаз поверженного врага.

Оно находилось в двух или трёх миллиметрах от его зрачка.

Публика волновалась. Люд не ожидал, что поединок закончится в мою пользу.

Я оглядел толпу, встретился, с налитыми кровью, глазами отца братьев Жаботинских. Я смотрел в зрачки главы семейства и четко выговаривал:

— Я пришёл забрать своё. Я не пришел тебя убивать. Я пришёл восстановить наше доброе имя. Имя Вороновых, которых вы, Жаботинские, опорочили. Я пришёл восстановить доброе имя тех, кого ты оговорил в глазах нашего Государя и Великого Князя, — на этих словах я поклонился в сторону Кремля, большинство зрителей повторило мой жест.

— По правилам поединка я требую вернуть мне все усадьбы и всё имущество которое обманным путём было получено у моего старшего брата и моей матушки. Я требую не только вернуть. Я требую чтобы ты признал обман и принес извинения моей матушке и членам моей семьи.

Горе побежденным. Жаботинские смирились. Толпа слушала, а я продолжал:

— Я требую возврата всё и незаконной приобретённой собственности другим семьям. Если здесь есть представители таких семей, то обратитесь к моему секунданту.

В толпе двое выкрикнули

— Есть!

— Есть!

Я посмотрел на них, а потом перевел взгляд на Жаботинского.

— Я требую, чтобы всех кого ты оговорил, перед Великим Князем были оправданы. Ты пойдёшь и скажешь правду Государю. Ты пойдёшь и скажешь, что это твой младший брат открыл портал, через который на территорию столицы прорвались вайты? — Жаботинский молча истекал кровью, опустив голову и стоя на коленях.

— И которых мы с наставником убили и загнали обратно портал. Выбор у тебя невелик или смерть, или проси пощады и принимай мои условия.

Толпа вокруг загудела.

Те, кто делали ставки на Жаботинских разочаровано, в сердцах, скидывали с себя шапки на землю.

Они причитали и кричали, что победа Воронова недействительна, что это договорняк. Что схватка подстроена.

Но букмекеры хорошо знали, что они не смогут опротестовать результат и отказать в выплатах.

Другие, занимавшие нейтральную позицию или болевшие за меня спорили с первыми, доказывая что это была чистая победа.

Кто-то раздосадованный результатом поединка начал кричать, чтобы я убил Жаботинского.

Толпа громогласно подхватила:

— Убей убей убей! — эхом разносились сотни голосов над Красной Площадью. И вдруг старший Жаботинский, глава Рода, опустил глаза и тихо произнес:

— Пощады…

Я не расслышал, но понял прочтя по губам.

— Что? Я не слышу! Громче! — я улыбнулся

Отец встал подошел к Лобному Месту и громко выкрикнул:

— Пощады!

Ему вторила его жена, мать братье Жаботинских. Она заверещала:

— Пощады! Пощады! Мы всё выплатим, мы всё вернем! Прости нас Илья!

Отец Жаботинских развернулся, выставил указательный палец на жену, и нахмурив брови, гаркнул на неё.

— А ты молчи дура!

Я перевёл взгляд на Федора Жаботинского.

— Ты согласен со всеми условиями?

— Да…, негромко ответил он.

— Тогда я забираю коня. А сегодня по утру, к тебе придут и ты с отцом отпишете обратно наши поместья. Согласен?

Жаботинский кивнул.

— И сегодня же пойдёшь, ты пойдешь бить челом перед Великим Князем. Будешь просить, чтобы оговоренного тобой Протопопа Аввакума немедленно отпустили. Кто открыл портал вайтам? Кто виновен в этом? Отвечай!

Все услышали его ответ.

— Портал открыл мой брат. Признаю прилюдно. Но только протопопу Аввакуму это уже не поможет. Сегодня в полночь была назначена его казнь. Боюсь он уже не с нами

Федор поднял ко мне лицо и мерзко улыбнулся.

— Какая казнь, о чём ты? — я в ужасе осознал, что Жаботинский все в чем-то меня переиграл.

Он сумел оговорить и погубить ни в чем не повинного наставника.

Эх, мне бы сейчас обзор ворона. Я на мгновение закрыл глаза, но снова ничего не увидел. Связь с птицей отсутствовала.

— Где проходит казнь?

Жаботинский не торопился отвечать на вопрос. Но кто-то из толпы выкрикнул.

— На Болотной!

— Мразь! — выкрикнул я своему врагу и с силой толкнул его ногою в грудь. Федор опрокинулся назад.

Я обернулся к моему секунданту и поклонился

— Петр Иванович, мономахия окончена?

— Да отрок, ты победил. Поединок окончен

— Если я сейчас удалюсь, это будет нарушением кодекса поединков?

— Нет. Более того ты в праве требовать любой дополнительной компенсации. После победы, ты можешь забрать себе младшую сестру Жаботинских. Ты можешь делать с ней все, что пожелаешь. Она может быть твоей вечной прислугой.

Я вспомнил противную девчонку в училище, корчившую мне рожи, показывающую на меня пальцем и гогочащую громче всех, когда младший брат издевался над Киттей-Угольком, "раздев" ее при помощи магии.

— Все что захочу?

— Да.

— Тогда повелеваю ей выйти замуж за Ваську Губу.

Я не мог лишить Жаботинских боярского титула. Это было правом Великого Князя. Но мог сделать их всеобщим посмешищем. Теперь родство с Васькой-Губой сделает Жаботинских изгоями. С ними никто не захочет иметь дело.

По толпе прокатились смешки. Отец Жаботинский тревожно вздернул брови и нервно оглядывался.

Петр Иванович Львов был очень удивлен моими словами, но ничего не ответил.

— Желаете, что нибудь еще?

Я подскочил к нему и тихо сказал.

— Петр Иванович, Проследите, чтобы Губа освободил брата.

Он кивнул в знак согласия, притворно покашлял и сказал:

— Будет исполнено. У боярина Ильи Воронова больше нет желаний