Эдем 8

Глава 7

В Анхабари Лансемалион Бальмуар надолго не задержался, ведь особого смысла в этом не было. Заявив о своём возвращении и проведя серию успешных боёв, он закрепил репутацию этиамария, после чего оставил дела Гнаргу. Чёрный орк наверняка разберётся со всем и без чужой помощи, так что переживать о нём не стоит. В конце концов у Дурзола для этого уже предостаточно опыта и цинизма за столько-то времени у руля бизнеса в Орта Миос.

Аристократ же отправился прямиком в Сарос. В ближайшее время нужно будет возвращаться в Эдем. Для этого Аде нужно не только поднапрячься, но ещё набраться опыта, мастерства и знаний в борьбе с достойными противниками, а в довесок ко всему получить рекомендации. Формально, для выступления на аренах сердца мира достаточно одержать две легендарные победы на двух разных Великих Аренах. На практике же это лишь минимум и тест на вменяемость, ничего более. В результате, этиамарии с такими заслугами действительно попадают в Эдем, но нового титула взять не могут и вообще их путь не ладится, потому что там и так желающих пробиться повыше всегда хватает, а владельцы тех самых арен постоянно воротят носом, выбирая лишь сливки.

И даже сейчас, когда ситуация с этиамариями на рынке несколько нестабильная, стандарты отбора всё равно высоки, пусть и везде индивидуальны. Хотя нужно также заметить, что проблемы с товаром для арен возникли только на нижних уровнях бизнеса. Ведь если вспомнить, то даже Ада с другими героями массово прошла набор на титул легенды, как и многие другие, которые уже умерли, не задержавшись на вершине из-за не очень точной проверки. Из-за этого героев существенно стало меньше, а легенд и выше осталось всё также в достаточном количестве. В свою очередь качество отбора упало и на чемпионов, чтобы восполнить потери героев и так далее… Проще говоря, этиамарии с титула легенды и ниже стали дохнуть чаще обычного, чтобы в самом сердце Эдема вообще ничего не изменилось, несмотря на общее положение дел в мире.

В любом случае, прежде чем отправляться в самое опасное место творения Этия, Ланс планировал провести десяток-другой, а может и сотню боёв в Саросе и других городах. На это уйдут года, на протяжении которых также будет создаваться ещё и экономический фундамент. Ведь денег понадобится много и очень много. Как воздух необходима финансовая подушка. Бизнес в Ландосе, Анхабари и Орта Миос не потянет всех будущих затрат, даже если он продолжит развиваться с теми же темпами, что маловероятно. Ведь ускорять рост более нельзя, нужно вкладывать капитал в защиту, что уменьшит доход и сожрёт кучу денег. Потому что как только аристократ сделает шаг в сердце Эдема, так сразу же его попытаются сожрать. И будет очень неловко, если после всего сделанного создаваемая «империя» рухнет при первом контакте с другим лариосом из Эдема. А чтобы догнать брата… Род Торвандори считался одним из сильнейших во всех планах родов, к ним за советом и рекомендациями приходили почти все. Сейчас эта тенденция по слухам продолжается, вероятнее всего Адрион становится только сильнее с каждым днём. Впрочем, союзники в Эдеме тоже имеются. Как минимум один. В теории что-то должно получится, наверное…

Так, полный сомнений и неуверенности, Лансемалион Бальмуар покинул свой дилижанс и отправился прогуляться в гордом одиночестве. Рудольф Гирардус займётся всякими формальными делами, подпишет сделки по покупке мелких кланов, пока Ада проведёт переговоры с Великой Ареной от имени хозяина. Нигде личного присутствия не требуется.

— Две тысячи семьдесят третий год пятой эры, начало осени, — произнёс вслух аристократ, сжимая в руках нераспечатанное письмо.

Снова взгляд остекленел и разум уплыл в прошлое. Казалось, это было так давно, но в то же время будто вчера. Разбитый, раненный, с ядом Харии в венах, с новым именем второй сын Зелгиоса Торвандори нашёл юную наивную девушку у границ ветров, Лунар тогда ещё и ходить не научился, а Халсу’Алуби продолжал править песками и солнцем в ожидании скорого краха иллюзий. Теперь же Аде уже стукнул пятьдесят шестой год, Лунар закончил обучение в магической академии и живёт нормальной полноценной жизнью, старый генерал заплатил за ещё один старый долг и по всей видимости на ноги более никогда не встанет, и уже не Граниир, а Лансемалион потерял два мощнейших артефакта, на приобретение которых род Торвандори потратил долгие века.

А ещё в том же году пришлось впервые за долгое время спать в таверне. «Золотой окунь» действительно был уникальным местом, такие самородки в Эдеме трудно найти. Ведь выстроенное системой общество или наоборот выстроенная обществом система сделала так, что в центре внимания всегда находится борьба и превосходство. В мире животных причиной схожему принципу служит выживание, здесь же лишь безумная грызня за вырабатываемые излишки.

В результате на свиданиях молодые пары не спрашивают о любимом блюде, цвете, не интересуются хобби и даже внешность уходит на второй план. Прежде всего нужно выяснить благополучие семьи, финансовый потенциал и репутационные перспективы. И даже дети, которые по идеи не должны ничего понимать и просто играть… даже они уже начинаются выбирать себе друзей по выгоде. На этом фоне таверна, где классовая и видовая грызня каким-то образом затихали, становилась особенной.

— Чего стоите? — внезапно раздался хриплый голос седой зверолюдки в шляпе, давно заметившей гостя и позвавшей того через открытое на первом этаже окно. — Заходите.

Тут же Ланс пришёл в себя, после чего вошёл внутрь. «Золотой окунь» кажется ни капли не изменился, всё та же мебель, такое же меню и тот же запах. Но всё же это было уже другое место, ведь поменялось самое главное — смертные, что здесь работали и отдыхали. Хотя время сейчас раннее и клиенты пока что не пришли. Лишь один старик сидел в углу и играл на губной гармошке для какого-то странного ребёнка не похожего на человека или зверолюда.

— Крили! — громко прокричала зверолюдка, в сторону кухни, где была открыта дверь. — Одно фирменное блюдо!

Тем временем сама женщина в преклонном возрасте принесла напитки и тоже уселась за столик, напротив гостя. Потрёпанная временем и очень уставшая, она достала трубку и закурила. Её аристократ всё никак не мог вспомнить. Может быть какая-то подруга Вульфа? Или же новая работница, нанятая за прошедшее время? Нет, конечно же нет, осознание уже прорывается наружу. И оно настолько же неприятно, насколько неотвратимо.

— Лулу, кажется? — спросил Ланс.

— Почти, — хмыкнула зверолюдка и выпустила изо рта дым. — Лили.

— Да, точно, прошу прощения.

— Не переживайте об этом. Легко спутать, да и мы толком не были знакомы.

— А где остальные работницы? Кажется же ещё Лулу была, и Зайчиха.

— На Лулу запал один из наших постояльцев, после чего она ушла жить к нему. Через пять лет они даже поженились, что сделало её свободной. Зайчиха тоже нашла свою лужайку, а затем ещё одну и другую… В какой-то момент время взяло своё, Великий Предок в них захотел покоя, а там уже и денег удалось отложить, чтобы и ей гражданство купить, — флегматично рассказывала Лили, покуривая трубку, но вот к столику подошла Крили, амфибия. — О, храни тебя Этий, дорогая. Иди отдохни и прими ванну, твоей коже это пойдёт на пользу.

— Спасибо, — смущённо ответила молодая девушка и поклонилась, после чего убежала в угол комнаты, где сидели старик и ребёнок, там она что-то сказала своему сыну и далее уже убежала на второй этаж в ванну: помниться долго пришлось биться за проведение водопровода в это здание.

— Без них, конечно, тяжело, но Крили очень старается, — продолжала говорить зверолюдка. — Они прибыли сюда три года назад. Их маленькую бухту уничтожили демоны, почти всех убили. Так ещё и в море их беда ждала. Какая-то бродячая свора напала. Хорошо хоть рядом проплывали корсары, хотя они не особо спешили. Возможно, и вовсе брали на живца, чтобы пленить одну из тварей, а затем продать где-нибудь в Анхабари. С тех пор она здесь и живёт… пришла голодная, вымотанная, так ещё и ребёнком на руках… Ходила по домам и просила приюта, но никому нет дела до чужих проблем, своих и так с головой хватает… А у вас что нового?

— Всё по-старому, — тяжело ответил Ланс, понимая, что не сможет уместить всё произошедшее в одну беседу.

А затем нависла пауза. Аристократ не знал, что сказать и поэтому просто ел золотого окуня, слушая игру на губной гармошке. Постепенно начали приходить постояльцы. Таверна оживала и появлялись другие новые работники, полные эмоций и с горящими глазами, всё также носящие закрытую одежду с высокими воротниками, что даже не скажешь есть ли у этого смертного клеймо.

— А Ада к нам заглянет? — с некоторой долей мертворождённой надежды спросила Лили. — Помню она когда-то приезжала…

— В этом году вряд ли, у неё очень плотный график. Тренируется без остановок.

— И без выходных, — подтвердил Ланс, откладывая столовые приборы.

— Таков выбранный для неё путь. Выбранный вами путь, — осуждение прямо так и звучало в голосе зверолюдки.

Разговор явно не клеился и снова воцарилось молчание. А на столе всё также продолжало лежать запечатанное письмо. Много времени прошло, вот уже и ночь ложиться на улочке. Кругом веселье и играет музыка. Всё, как и тогда, за исключением одного важного момента. И наконец-то терпение у Лили кончилось, после чего она снова заговорила:

— Знаете, вы, маги, такие сильные и так долго живёте… Для вас мы лишь страница из жизни, а порой и вовсе только короткое предложение. Поэтому вам и не хочется заводить с нами дружбы. Оно и понятно, дракону же плевать на муравья. Но знаете, наша жизнь в принципе короткая, и уже вы по отношению к нам можете быть целой главой, аркой или и вовсе всем. Многие смертные даже боготворят архимагов, идеальных, мудрых, решающих все проблемы. Берут с них пример и восхищаются своими героями. В каком-то смысле, вы что-то вроде богов для нас. По крайне мере мы одинаково безуспешно пытаемся привлечь ваше внимание. В свою очередь вы всегда заняты чем-то куда более важным…

Лили замолчала и снова набила трубку табаком. Пальцы её жёлтые, лицо морщинистое, гладкая шёрстка поредела, глаза стали тусклыми и нет уже более той резвости, с которой она бегала между столиками. Время беспощадно, оно не обойдёт стороной никого.

— Он всегда с досадой вспоминал о том, что так и не смог с вами расплатиться, — уже не только осуждение читалось в голосе зверолюдки, но и неприкрытая обида. — Вы так много для него сделали, стали для него личным ангелом-хранителем. Он этого не забыл и всегда считал вас своим другом, предвкушая тот день, когда вы всё-таки сдержите слово и навестите его. Но… время это же самое ценное что у нас есть? Именно оно определяет ценность чего-то. Оно же является главным критерием дружбы, которая требует много времени. Мы уделяем всего себя второй половинке, карьере… количество часов, затрачиваемых на что-то, и определяет роль чего-то в нашей жизни. Вульф понимал, что у вас куча дел. Наверняка на ваших плечах находятся судьбы миллионов, вы же лариос, хранитель стабильности… И он никогда не обижался на вас, всё понимал. Понимал и ждал. Только вот лично я не могу понять одного момента… Неужели за почти сорок лет у вас не нашлось хотя бы одного свободного дня, чтобы съездить в Сарос? Неужели даже этой крохи он не заслужил? А письма… последние тринадцать лет у вас даже не стало хватать времени, чтобы лично написать? Думали, глупый зверолюд ничего не поймёт и не заметит? Так вот нет, он всё сразу понял и это его сильно ранило. Вашему рабу нужно было лучше подделывать стратегию игры в тертатон.