Скотина

Лез в карету с кряхтением, высоко ступенька. Пыхтел, если бы исправник не пихал сзади, точно бы поручень оторвал. Плюхнулся у окна, мало ли, на город посмотреть удастся. Следом запрыгнул сам исправник и вплыло Око, придавив невидимым взглядом.

Показная почтительность в голосе исправника растаяла, — Борис, милость не являть, никому не звонить, держи на виду руки.

Задёрнул занавеску из плотной ткани, убедился, что щёлочки не осталось. Ну не очень-то и хотелось.

Я вякнул для храбрости— Да тебя баран в бароний рог. Ой, барон в бараний рог скрутит и всю эту вашу.

Вот как меняет людей власть, исправник рявкнул совсем другим голосом, твердо, — Прикуси язык, пока его тебе не укоротили. Барон далеко, а я здесь. И только от меня зависит, вернёшься ты назад или рядом с дядькой приляжешь.

— Что? Я знаешь что? — Я в академию еду, в имперскую. Да меня..

Исправник наклонился и резко хлопнул пальцами по челюсти снизу вверх. Зубы клацнули, прикусил щеку и сразу ощутил во рту солёное.

Ой. Пучим глаза, ноздри раздуваем. Гнев, ярость. Дышим тяжело, можно даже кулаки стиснуть. Пальцы в рот, щупаем щеку. Смотрим на кровь. Глаза шире, испуг, страх. Стадия мажора, которому все можно, плавно переходит в напуганного подростка. Причём раньше не пуганного. Недоумение, обида, шок…

Дорога заняла минут пятнадцать, прошла в тяжёлом молчании. Только чувствовал сверлящий взгляд с одной стороны и мягкое давление с другой. Механически фиксировал скорость, пытался запоминать повороты, кочки. Голова через минуту напомнила адской резью — не надо запоминаниями увлекаться.

Кому-то меня о чем-то спросить захотелось. Таким тоном, что матушка в осадок выпала. А только ли из-за разговора меня выдернули. Может убрать от барона подальше? В любом случае развязка не за горами. Интерес не здоровый, подозревают меня в попаданчестве, ежу понятно. По-крупному вроде не залетал, но хорошему спецу и мелочей достаточно. Пока стратегия одна — под дебила косить.

Обычный провинциальный участок полиции, или проще чиновничья контора. Неприметная серая женщина в очках подвела к футуристической конструкции, похожей на рукоять перископа. Гнусавым голосом пояснила, — ладони на ручки, обхватить плотнее. Лицо к маске прижать. Не дёргаться, смотреть на яркий свет. Все, слепок милости готов.

Вежливо пригласили в кабинет, усадили за стол.

На столе графин с водой, пачка сигарет, пепельница. Хоть одна хорошая новость — табак здесь, слава Вечному ученику есть. Стол не перевернуть, ножки к полу привинчены, отодвинул табуретку к самой стене, господину моей комплекции, простор нужен. Из-под потолка слепит так, что глаза слезятся. Прямо киношная допросная, не хватает только стены из тёмного стекла. Обернулся, так нет, вот же она. По всем канонам должны подержать тут с часик, мариновать, наблюдая поведения и срисовывая профиль.

Не угадал, исправник вошёл почти сразу, по-деловому повесил китель на спинку стула. Нехотя открыл папку, размером с дело на маньяка, орудующего десяток лет. Начал листать, поплёвывая на пальцы.

— Ну что, Борис Антонович, закурить не предлагаю, это дело не жалую, но водички попить стоит. Нам предстоит долгий разговор, тяжёлый.

Глаза старательно прячет. Стыда не ощущаю, не та это должность — начальник полиции, чтобы перед прыщавым жирным подростком неудобство чувствовать. Но что-то тяготит. Я засопел сердито, закурить очень бы не помешало, протянул руку к стакану. Зубы лязгнули о край, выбивая тарантеллу. Трясущимися руками пролил половину на грудь.

— Я чего, вот, дяденька исправник.

Полицейский придавил взглядом, — Скажем так, положение твоё, Борис, очень незавидное. Я, конечно, постараюсь тебе помочь, но сейчас все будет зависеть только от тебя.

Делать перепуганное лицо было совсем просто. Стоило просто расслабиться, и Боря сам начинал мелко трястись и покрылся липким потом.

Исправник продолжал, — В прошлом году вы с классом были на экскурсии, и ты совершил проступок, имеющий, так сказать, очень серьёзные последствия.

Не имею ни малейшего понятия, что там была за экскурсия, и чего я там натворил. И гражданин исправник сейчас в этом убедится. А также наблюдатели за стеклом.

Выдавил из себя, — Я чего, ну, я чего, сын барона Скотинина, а они твари безродные.

— Борис, не надо ругаться, пожалуйста, весь день с самого начала. Эти, как ты выразился, «безродные» — вассалы вашего рода, между прочим.

Вспомнил совет из далёкого детства, душевный кочегар Степаныч был в интернате. «Знаешь, Борис, я двадцать лет по лагерям и выжить мне помог принцип — никогда и ни в чем нельзя признаваться. Вообще никогда и ни в чем. Если тебя с фотоаппаратом поймали над секретными документами, говори — «Материал для стенгазеты». Если жена на бабе застукала, повернись и ори «А-а, Люся, это кто меня за член схватил». Я тогда не понимал — за какой член хвататься надо, но урок усвоил.

— И вообще это все не я, это Метёлка, вот.

— Дмитрий Метелкин? Тебя в его показания носом ткнуть? Да он же больше всех пострадал.

Контакт Метелки в милости на видно месте. Что бы я там не натворил — не смертельная обида.

— Да чего вы ерунду вспомнили то, все решено же давно, правда? Метелка — мой лучший друг!

— Ничего не решено, Боря, давай весь день с самого начала.

До последнего буду под дурачка косить. Сейчас моя задача просто выжить. Намотал сопли на кулак, тихонько заскулил, — Чего с начала, ну. Да там черви безродные все. Я что, отец мене, это, я кушать просто хотел, вот.

Исправник пропустил мой пассаж, резко приблизился, — Ты ещё ничего не понял, засранец. Не поможет тебе Барон. Тебе теперь вообще ничего не поможет. Опёрся руками о стол, нависая перед лицом.

— Ну чего, вот, я башню рисовал. А потом это. Лясандра, вот…

Глаза исправника загорелись хищным блеском, — Олеси Мухиной не было на экскурсии.

Прозвища всех друзей знает. Прицепился, как клещ к мошонке.

— Я же про это, что не было. А она всегда с собой пирожки берет и вафли, и мене даёт. А я кушать захотел очень. Понимаете? Я и сейчас вот, тоже кушать хочу.

Следователь повёл носом, заметил лужу под стулом, мокрые штаны и резко отпрянул, — Ты что обоссался, говнюк ничтожный, да я тебя, — рука взлетела для оплеухи.

Я зажмурился и пропищал, — А-а-а, дяденька исправник, не бейте, не сажайте в тюрьму, я все расскажу. Это все из-за сатранга.

— Причем тут….

Приближающуюся развязку отодвинул пронзительный голос из коридора, похожий на визг бензопилы, — Где младший Скотинин? Я вас спрашиваю. Допрос несовершеннолетнего без присутствия родителя? Слепок милости без представителя рода? Допрос аристократа без уведомления канцелярии графа? Все кровью умоетесь.

Дверь открылась. Исправник приобнял меня за шею, повернулся к высокой деловой старухе в строгом костюме. Просто вобла сушёная, от которой расходилась аура силы и власти. Нос крючком, как у хищной птицы. Седые волосы стянуты в дулю на макушке.

— Ваша милость, как можно, какой допрос, просто сидим, беседуем, водички попили. Запахло от исправника гораздо хуже, чем штанов, на которые я пролил воду. Скажи Борис, не было никакого допроса, — исправник скорчил зверскую рожу и сдавил мне шею так, что в глазах заплясали мушки.

Я выдавил из себя, — Ну чего, вот, да, сидим.

— Немедленно объяснитесь!

— Да, ваша милость, конечно, токомо Борису в таком виде не совсем удобно. Надо бы ему одёжку сменить.

Престарелая леди оглядела меня внимательно и задохнулась от возмущения, — Так тут не просто допрос, тут психологическое давление и пытки. Матвей Фомич, похоже последний год перед пенсией вам придётся городовым за полярным кругом. Как раз некому ехать расследовать в артели ссыльных случай каннибализма.

Исправник заметался, — Нервы, нервы сдали. Виноват я, напомнил Борису Антоновичу про дядьку, вот он и расстроился. Слуга же у него повесился.

— Я это, простите, ма-ма.

Леди глянула на меня холодными рыбьими глазами, — Я тебе не мама, смените мальчику одежду и немедленно назад к родителям. К вечеру в канцелярию рапорт по инциденту.

Очень резво пара бравых служак подхватили меня под руки и повели по коридору. Ноги сами идти отказывались. Один поворот, второй, ступеньки. Эй, кажется выход в другой стороне. Обрадовался рано.

Обратил внимание на мелькнувший в конце коридора затылок. Женщина наголо бритая, гимнастёрка, портупея, брюки-галифе, но взгляд зацепился не за выдающуюся филейную часть, которой Боря любуется втихаря. Кобура на поясе, первая кобура, которую в этом мире увидел. И ещё жест левым плечом, будто бретельку собирается сбросить. Где такой видел?

Втолкнули в неприметную дверь. Прикрыл глаза от резкого света, втянул знакомый запах, всколыхнувший живые воспоминания. Точно морг. Белая кафельная комната, каталка с накрытым трупом. Инструменты, стеллажи с реактивами. Исправник подошёл, откинул угол с лица.

— Борис, извиняться не буду, инструкции у меня и приказы. Давай скорее, раз ты домой едешь, забирай своего дядьку, суши штаны и езжай на все четыре стороны. Новых не найдём, нет такого размера.

Интересно, видел ли Боря мёртвых людей? Да и ещё и близко так. Око за спиной. Царапающий взгляд больше никогда не забуду.

Я переломился пополам взревел, выпустил вязкую слюну и сделал вид, что блюю на ботинки исправника. Матвей Фомич мгновенно отпрыгнул, как горный козёл. Не знает гражданин исправник, что Боря с едой расстаётся неохотно. Вида свежего трупа для этого точно недостаточно.

Ага, точно, свежий. Суток не прошло, а дядька неделю лежит. Свинью за ёжа мне тут суют.

— А ну не блевать, соберись, это просто тело твоего дядьки. Приди в себя, Боря, ты же аристократ, а не тряпка. Будь мужчиной, командуй дядьку забирать.

Я на дрожащих ногах приблизился, охнул, — Чего вы это. Не дядька это. Это мужик незнакомый.

Исправник забегал глазами, — Как же не дядька, — сдёрнул простыню целиком, повысил голос, — Внимательней смотри, ты что выйти от сюда не хочешь?

Я пролепетал, — Не может это дядька быть, что я дядьку своего не узнаю?

Исправник подхватил меня под руку, поволок к следующей двери, — Не дядька говоришь…, толкнул в новое помещение, в котором было заметно холоднее. Столов больше. Одиннадцать штук. Одним взглядом окинуть не получилось, пришлось делить на две группы — пять и шесть. А раньше я мог пару десятком объектов сходу выделять. Тела на пяти, все прикрытые, одни ноги с бирками торчат.

— Раз там не дядька, сам своего слугу выбирай.

Ну так с этого и надо было начинать, развели целый спектакль. Кровь из носу, но исправнику надо меня прямо сейчас разоблачить. Перед воблой оправдаться. На северный полюс городовым никому не охота.

— Ну чего, ну. Я маменьке все расскажу, и дядьке, и барону. И графу Собакину, вот. И вообще, поеду в академию и самом Императору пожалуюсь. Нельзя аристократов бить.

— Поговори мне тут.

— И ещё вот — инквизору.

Надо же, подействовало. Исправник выдал другим голосом, дружелюбнее и тише, — Борис Антонович, зачем жаловаться, накладочка вышла. Ваша правда, не дядька это был. Тот, кто ошибся наказан будет, обязательно. Хочешь, мы его даже уволим!