Лестница власти

— Каюсь. Каюсь смиренно. Простите великодушно меня дурака старого, неразумного. Простите меня, человека черного, простите меня, хама. Холопское воспитание мое прорвалось…

— Достаточно, старец, — наконец сказала Ядвига, оскорбив снова, в этот раз видимо ненамеренно. Голос у нее явно подобрел. Мачеха любит, когда перед ней унижаются, подсказали мне воспоминания. Ох, а пареньку в тело которого я попал, оказывается крупно досталось! И не раз. И от мачехи, и от трех её дочерей. Тем временем, явно оттаявшая Ядвига продолжила:

— Мстислав и в самом деле умеет… Сказать неприятно.

Я лихорадочно копался в воспоминаниях. Меня, то есть прежнего хозяина тела, последнее время держали в подвале. Кормили тем же, чем и свиней. Иногда били. Потом он пытался удрать. Его поймали и избили… И он впал в кому, надо думать, потому что били страшно. Держали вон те двое крысорожих мужичков за спиной Ядвиги. А били три её дочки, которых сейчас почему-то рядом нет. Смеялись и говорили “сам виноват” и “маменька и говорит, а сломайте ему ноги, дураку”… Увлеклись, перестарались. Но я им зачем-то нужен живой. Вот и пришлось вызывать старца, в медицине шарящего…

— Не подходить! — вдруг рявкнул сальный старец, вскидывая руки в предупреждающем жесте. С чувствами он справился не до конца и глядел все так же злобно. Но теперь у него был повод. — Я не закончил! Князь Мстислав еще не излечен полностью! Не подходите, или нарушите мои чары и тогда я не ручаюсь! За вас! Назад! Выйдите все! Княжна Ядвига, даже вы, прошу нижайше!

И снова в поклон, рожу прятать. Его прям корежит, когда он имя её произносит. О да, маменька умеет показать человеку на его место. Мастер прям. Наверняка она и с этим врачом неотложки побеседовала предварительно. А ведь хорошие специалисты мало того, что знают себе цену, часто еще и характер имеют сложный. По себе знаю.

Так, а зачем он всех выгоняет? Кажется у нас с ним намечаются переговоры. Или будет снова пытаться расколоть?

Я сел на кровати, поудобнее перехватив посох. Вставать не рискнул, ногу дергало болью. Но надо было хоть как-то приготовиться к возможной схватке. Несколько раз глубоко вздохнул, успокаивая нервы и сосредоточиваясь. Поднял взгляд на вероятного противника. Пока я смотрел на Григория, Григорий смотрел мне за спину. Когда шорохи одежды и звуки шагов за спиной оборвались одновременно с деревянным стуком закрывшейся двери, старец Григорий пригладил свои сальные волосенки, сделав их еще более сальными и зализанными, пятерней расчесал бороду, но ей мог помочь только хороший барбер и, наконец, тихо, очень тихо, сказал:

— Я знаю, ты не Мстислав, — И замер, глядя на меня темными и неприятно проницательными глазами.

Я же пребывал в растерянности. Если этот упырь меня сдаст, то меня, кажется, сожгут. У бывшего владельца этого тела были четкие инструкции для “одержимых”. Правда, я по описанию плохо подходил. Но рисковать не стоило. С другой стороны, если даже Гриша меня не сдаст, мачеха снова засунет меня в подвал. И в этот раз мне точнопереломают ноги. Не так я хотел начать новую жизнь. Что делать?

— Ты владеешь памятью Мстислава? — наконец прошептал Григорий. Так, ну отмалчиваться не вариант. О, есть план. Сейчас я говорю что я Мстислав… Нет, это не правильно. Как же там было, на уроках по переговорам? Избегайте прямого конфликта, уходите от неприятных вопросов, не пытайтесь переубедить оппонента, сосредоточьтесь на конкретных действиях, которых хотите добиться… Мне надо выбраться отсюда. Этот сальный санитар, возможно, сможет помочь. Но поможет ли? Поможет, если пообещаю этому смерду подачку. Я ж богач! Скажу, “Помоги мне выбраться и я щедро одарю тебя!”

— Я б те денег дал, но ты ж на них новую рожу не купишь, — заявил я веселым тоном опешевшему старцу и гаденько хихикнул.

А вот это было неожиданно. Читал я однажды, что разговоры разговаривать, тоже нарабатываемый навык. Двигаюсь я плохо, не так, как привык. Можно ожидать, что и говорить буду немного по другому, не своим голосом. Но чтоб так, все слова наизнанку?!

Григорий, надо отдать ему должное, в бешенство не пришел и с удивлением быстро справился.

— Дай мне посох. Молча! — сказал он. Я задумчиво посмотрел на палку. Хорошая клюка. Единственное оружие. Вздохнув тяжело я протянул ему палку. Тот её схватил радостно. Протер зачем-то башку ворона. Заулыбался весь. А потом задумчиво посмотрел на меня. Упорото посмотрел, мне даже показалось, что у него зрачки расширены.

— Ты говоришь, как Мстислав. Ты помнишь, что и Мстислав. Ты двигаешься как Мстислав. Но поступаешь ты, не как Мстислав! — сказал он.

Как глубоко. Я аж поплыл. И к чему это он?

— Сколько я пальцев показываю? — вдруг спросил Григорий и сунул мне под нос “козу”.

— Два, морда из говна, — отозвался я.

— Еще раз. Говори медленно и думай, что говоришь, — ухмыльнулся этот странный тип и показал четыре.

— Четыре, пальца, — произнес я почти по слогам и замолчал, подавив поднявшийся изнутри души позыв добавить что-то еще про "сало показало".

— Хорошо. Отлично. Привыкнешь. Посмертное проклятье. Просто будешь говорить медленно и мало, как пришибленный. А ты такой и есть! — радовался старец Григорий. Реально улыбался. Улыбка у него даже хуже чем оскал. Недобрая. Вскочил, походил по комнате. А потом резко приблизился ко мне, заставив меня дернуться, и зашептал:

— Я буду спрашивать, а ты отвечай! Кивни или головой помотай, не вслух. Ты ведь не под копыта коням попал?

Я помотал головой.

— Тебя мачеха хочет со свету сжить?

Я покивал.

— Хочешь, я тебя до совершеннолетия от неё укрою?

Я внимательно глянул в лицо Григория. Тот смотрел на меня со странным выражением. Ожидание, предвкушение и вожделение… Фу, Гриша, ты что задумал? Ладно, будем разбираться с проблемами по мере их поступления. С одним санитаром я уж как-то справлюсь, главное из дурдома этого сбежать.

— Но знай, княжич, ох и должен же ты мне будешь! Да и помни, знаю я, что ведь не княжичь ты… — прошептал мне прямо в ухо Григорий. В голосе у него было столько страсти, что озвучивай он так любовные романы, то даже я бы их слушал. Возможно. Я слегка отодвинулся и посмотрел на него. И вдруг понял, что у него за выражение такое странное на лице. Алчность. Дикая, необузданная, сжигающая душу алчность. Он и в самом деле трепетал от страсти и эта страсть была как всепожирающее пламя атомной бомбы. Она жгла его душу не оставляя даже пепла, только тень на стене.

Я улыбнулся и решительно кивнул глядя ему прямо в глаза. Я наследник древнего и богатого, даже среди бояр, рода. Для простолюдина даже толика моих доходов — немыслимое, непредставимое богатство. И, если ты не безразличен к деньгам, то я куплю тебя. Похоже, сударь Гришка будет верен мне, предан полностью и без оговорок. Пока ему не предложат больше.

— Тогда слушай сюда, княжичь, — зашептал Григорий, придвинувшись ближе. Мне показалось что последнее слово он произнес с иронией. Надо будет его от этой манеры отучать. Но не сейчас, сейчас он думает, что знает про меня постыдный секрет. Ну-ну. Все потом, главное сейчас, это от милой маменьки сбежать. — Я сюда на своих санях прибыл. Мыслится мне, как я с тобой окончу, меня спровадить захотят. Так я со двора уйду, но недалече. Встану у реки, за старым сараем и буду тебя дожидаться…

План был говно, поддержки никакой, запасных вариантов нет. Но я кивал и запоминал. Пока на руке других карт нет, будем играть теми, что судьба раздала.