Убийца на краю империи

Глава 10

Заскочив домой после школы, я принял душ, переоделся и наскоро перекусил бутербродами, которые сварганила Джан. Гимназия выжала из меня все соки — контрольной, изнурительной тренировкой по рукопашке и серией зачётных спаррингов на уроке фехтования. К директору не вызывали, цербер-охранник тоже успокоился. Я решил, что сегодня к приключениям не готов — и укатил в закат на троллейбусе. Если приспешники Барского меня и пасли, то я их активности не заметил. Вероятно, копят силы…

Кукри мы упрятали в бумажный пакет, предварительно обернув ветошью.

— А как вы его будете к скамейке лепить? — спросил Федя, уминая бутер.

Джан помахала в воздухе мотком изоленты:

— Дедовский метод.

Я сомневался в том, что дед морфистки пользовался изолентой, но спорить не стал.

— В общем, так, — Джан решила повторить свои инструкции. — Федя сидит здесь и не высовывается. Я приклеиваю свёрток изолентой к сиденью скамейки с нижней стороны и ухожу. Сергей наблюдает за процессом со стороны. Батур должен прилепить на то же место под скамейкой конверт с деньгами. Я тут же подскакиваю и забираю бабки. Какие у нас варианты развития событий?

— Как минимум три, — сообщил я.

— Перечисли, — попросила Джан.

— Ничего не происходит, — я допил чай и пошёл мыть кружку. — Деньги на месте, все довольны.

— Это предпочтительно, — сказала морфистка.

— Конверт может оказаться пустым, — заметил я. — Либо наш клиент попытается забрать нож, ничего не оставив взамен.

— Что будем делать? — уточнила соседка.

— Догонять и бить, — хмыкнул я. — Причём, жестоко.

Я не стал озвучивать свои опасения по поводу того, что Батур может привести на сделку дружков. Во-первых, это моя забота, а не Джан. Во-вторых, при таком раскладе мне придётся следовать за говнюками и нападать в укромном месте, подальше от людских скоплений. Любые попытки Батура сесть на автобус или в такси ставят крест на нашем чудесном замысле. Схема обмена, кстати, с самого начала вызывала у меня сомнения.

— Погнали?

Я спиной чувствовал — Джан нервничает.

Всё же, мы имеем дело не с рядовым заказчиком. Таких типов, как Батур, девчонки из ПСП обычно побаиваются. Никогда не знаешь, чего ждать от отморозка… Я относился к ситуации спокойно. Батур был полнейшим ничтожеством. Уличная шпана, вообразившая себя крутым бойцом. Шпана безмозглая, но с понтами, так что я морально настроился на неадекват.

К набережной мы поехали на канатке.

Не самый быстрый вид транспорта, но спешить было некуда.

С приходом вечера посвежело. Я откровенно наслаждался осенью в Фазисе — тёплой, меланхоличной, с туристами на пляжах и музыкой, льющейся из кафе на каждом углу. На набережной царило оживление. Люди неспешно разгуливали по променаду, ужинали на открытых террасах ресторанов, веселились в барах и даже купались в море. Деревьев с жёлтыми листьями практически не было. Всюду загорались лампочки, неоновые вывески и прочая иллюминация. Смуглая девушка в красном платье играла на флейте, прохожие бросали монеты и мятые купюры в футляр…

Я растворился в шорохе волн и осеннем декадансе.

Джан шла отдельно, метрах в пятидесяти от меня.

По правую руку народ развлекался на винтажных аттракционах. Мне бросилась в глаза «мёртвая петля», на которой истошно верещали девушки. Правда, вместо традиционного самолёта здесь собрали продолговатую капсулу с пятью креслами и фиксаторами… Чуть дальше малышня каталась на детской карусели — лошадки, олени, слоники. Ребята постарше носились на аналоге «вихря»… А ещё мне встретилась всенародно любимая «спираль», в некоторых городах известная под названием «турбо»…

А теперь — шок-контент.

Приготовились…

Автодром!

Самый настоящий, с металлическим полом, прорезиненными двухместными электромобильчиками и удалённым оператором, который всё это запускает.

Всё же, подумал я, проходя мимо праздничных огней, есть много общего у этой реальности и той, где я перерождался на протяжении двух тысячелетий. Несмотря на Предтеч, бессмертных, артефакторику и сверхспособности. Инженерная мысль и здесь, и там работает в схожих направлениях.

Прошагав ещё метров сто, я понял, что нахожусь в правильном месте. Джан сказала, что скамейка расположена между автоматом с газировкой и небольшой скульптурой, изображающей сланцы на яйцах. Странная композиция, но легко запоминающаяся.

Нам повезло.

Скамейка пустовала.

Я неспешно направился дальше, затем притормозил, глянул на наручные часы и свернул в парк. Мне пришлось пересечь велосипедную дорожку, по которой носились любители экстремальной езды на одном колесе и детишки на самокатах.

Меж двух пальм был растянут гамак, в который я и забрался, положив рюкзак на траву. В рюкзаке я держал кусаригаму с кастетом. Первую — на случай масштабного столкновения, второй — если противники будут не очень крутыми. С моей позиции отлично просматривалась скамейка, к которой прямо сейчас подходила Джан. Осмотревшись, девушка присела на край, достала из своего рюкзачка свёрток с оружием, затем присела на корточки и начала возиться, закрепляя пакет изолентой. В тусклом свете фонарей было неясно, что она делает. Темнота скрадывала движения, и выглядело всё так, словно человек потерял ключи или ещё что-нибудь.

Выпрямившись, Джан ещё немного посидела на скамейке, затем поднялась, оправила платье и отошла в сторону, слившись с толпой. Я, кстати, отметил, что сегодня девушка решила надеть красивое летнее платье — бирюзовое, чуть выше колен, смахивающее на тунику. Поскольку многие девушки Фазиса носили такую одежду, я понял, что это новый тренд.

Сейчас свет фонаря падал прямо на Джан, которая остановилась рядом с тележкой мороженщика.

Чуть не пропускаю момент, когда к скамейке быстро приближается худой парень лет двадцати. Чувак одет в клетчатые брюки и джемпер, ботинки с такого расстояния не рассмотреть. Впрочем, меня ботинки не интересуют. Первым делом я оценил отсутствие чехлов, барсеток или рюкзаков. Мудак явился налегке, быстро нагнулся, отлепил конверт и зашагал влево, максимально ускорившись.

Выпрыгиваю из гамака.

Подхватываю рюкзак и бросаюсь вслед за клетчатыми штанами, стараясь не упустить придурка из виду. Джан дёрнулась в нашу сторону, но я махнул рукой и бросил на ходу:

— Вали домой. Я займусь.

Если что-то должно пойти через жопу, оно пойдёт через жопу.

Набережную постепенно накрывает шумом прибоя. Ветер свежеет и усиливается, я же стараюсь не отставать от Батура и одновременно идти прогулочным шагом. Раньше времени привлекать к себе внимание ублюдка не стоит.

Парень в клетчатых штанах идёт быстро и уверенно. Оглянулся он всего пару раз, просканировал цепким взглядом толпу на набережной, но опасности не заметил. Предсказуемо сворачиваем в парк, огибаем фонтаны и гранитный бюст неизвестного мужика с бакенбардами. Памятник подсвечен лампочками…

За бюстом — некое подобие площади с развилкой из трёх-четырёх дорожек.

Плещется искусственный ручей в мраморном русле, на лавочке целуется влюблённая пара, ещё кто-то воркует в беседке, окружённой кубическими кустами…

Я потерял Батура.

Так, он свернул за постамент, а потом исчез. Вряд ли чувак успел бы пересечь площадь, да и при повороте на дорожку слева я бы его заметил.

Неужели ломанулся через кусты?

Вот здесь, совсем рядом, есть неприметная тропа, тянущаяся вдоль ручья. К тропе вплотную подступили шарообразные кусты, а чуть дальше я замечаю небольшую бамбуковую рощицу.

Иду к тропе, снимая рюкзак с плеч.

Здесь, среди пальм, аккуратно выстриженных газонов и беседок, совсем безлюдно. И фонарей почти нет. Густые тени, журчание потока в мраморно-гранитном канале и… мелькнувший в просвете силуэт.

Гадство.

Похоже, меня рассекретили.

Ну, или чувак догадывался, что за ним будут следить.

Запускаю руку в рюкзак, нащупываю рукоять серповидной камы, сложенную в несколько раз цепь и шипастый груз. Сегодня я взял оружие, доработанное Федей. Более компактное.

Достаю кусаригаму, влезаю руками в лямки рюкзака, но раскручивать цепь не спешу. Сперва надо понять, куда меня ведут. Тропинка метров двадцать тянется по берегу канала, затем сворачивает вглубь парковой зоны. Ещё с полсотни шагов — и я погружаюсь в шелест бамбуковой рощи. Здесь царит непроглядный мрак, но глаза быстро адаптируются. Впереди — деревянный арочный мостик и отражённые в озёрной глади звёзды. Днём тут наверняка прогуливаются отдыхающие, а вот ночью…

Безлюдье и тишина.

Наматываю цепь с грузом на левый кулак. Рукоять камы привычно ложится в правую ладонь. Цепь тихо звякает кольцами. Теряю квалификацию, звуков быть не должно от слова «совсем».

Озеро.

Не показалось.

Совсем маленькое, триста-четыреста метров в поперечнике. Берега утопают в зелени. Я вижу цепочку фонарей, огни которых отражаются в чёрной воде. Каменный парапет с чугунными решётками. Силуэт плакучей ивы. Деревянный причал, покачивающиеся катамараны и лодки…

Передо мной — цепочка из трёх островков, связанных между собой арочными мостами. Ограждение в виде изогнутых металлических профилей, тянущихся вдоль настила. Я перехожу на ближайший островок и понимаю, что летом здесь было оживлённо. Приземистое здание ресторана, разбросанные по укромным местам столики в виде пней, каменные дорожки и вездесущий бамбук. Батур здесь явно не живёт, так что меня заманили в удалённую дыру, чтобы здесь и оставить. В виде остывающего трупа.

Чёрт, из-за ножа.

Прямо как в Африке, мать её…

Из бамбуковых зарослей выступают фигуры. Я насчитал четверых противников — коренастые, крепкие. Из-за темноты лиц не рассмотреть, но я вижу, что мои оппоненты чем-то вооружены. Кто ножом, кто битой или куском арматуры.

— Эй, брат, — окликнули меня. — Что забыл здесь?

— Деньги, — коротко бросил я.

— Какие деньги? — голос явно принадлежал Батуру.

— За кукри.

— Вали отсюда, — голос Батура стал насмешливым. — Пока жив.

— Нет, — спокойно возразил я. — Деньги.

Бандиты, не сговариваясь, начали сжимать кольцо. То ли они не видели, что я держу в руках, то ли не знали о существовании подобного оружия. Отпустив серповидный клинок, я крутанулся вокруг собственной оси, разматывая и разгоняя цепь. Кама вычертила размашистый полукруг, вспарывая живот хмырю с битой, который подступил ближе остальных. Чёрные брызги разметало по бамбуку и столам-пням.

— Тварь! — выругался кто-то из парней.

Подтягиваю цепь, продолжаю вращение над головой, разворачиваюсь и, отпустив кусари, полосую по горлу ещё одного умника, замахнувшегося арматурой.

Батур прыгает на меня с ножом, подныривая под сияющую в лунном свете окружность, но я не позволяю приблизиться на расстояние удара. Отпускаю груз, закручиваю восьмёрку и проламываю главарю шайки висок. Смена ног, поворот, ускорение — и кама пробивает макушку четвёртого противника. выдёргиваю застрявшее в кости лезвие, разбрызгивая кровь и мозги по плитам.

Застываю, перехватив груз левой рукой, а каму удерживая в правой.

Все мертвы.