Проект Re: Второй том — Плененная скукой

Глава 17

После удара Мияко Харуцугу сразу же потерял сознание.

— Ты не перегнула? — спросил я.

— А тебе всерьёз есть до этого дело? — спросила она, посмотрев на меня через своё плечо и не услышав ответа, сказала: — Я так и думала.

И после этих слов подошла к раковине и, включив воду, начала отмывать руки от крови из головы Харуцугу. На этот раз это длилось намного меньше времени, чем в прошлый раз, когда он плюнул ей в лицо. Примерно десяток секунд и она уже развернулась и направилась в сторону комнаты.

— Не иди за мной. Я за мешком, — раздражённо сказала она, даже не повернувшись.

«Мешок? Так она и его купила? Предусмотрительно.»

Мияко не соврала и, меньше, чем через минуту, вернулась в ванную с огромным мешком. Я же к этому моменту проверил полученные повреждения Харуцугу, и убедился, что они несерьёзные.

«Было бы слишком проблематично, если бы Мияко всё же перегнула и нанесла серьёзные повреждения. Всё-таки радует, что она вполне разумная, и понимает, когда можно давать волю эмоциям, а когда нет.»

Помимо мешка Мияко так же захватила с кухни ножик, которым сразу же и воспользовался, чтобы разрезать верёвки на Харуцугу и достать из под него стул. И если эти два действия были довольно простыми, то вот запихать его в мешок было проблематично.

Будь у меня вторая рука — было бы гораздо проще. К тому же, сильно мешало то, что он был в крови, и из ванной мы его не стали доставать именно по этой причине.

Мучались мы так минут десять с лишним, пока всё же не удалось его запихнуть в чёрный мешок полностью и закрыть его. Мешок, кстати говоря, водонепроницаемый. Так что кровь, что течёт из него, не будет капать из мешка, лишний раз доставляя проблемы.

И, к сожалению, на запихивание его в мешок проблемы не закончились.

После этого нам нужно было его как-то спустить вниз, и по наступлению темноты, оттащить от моего нового дома, дабы те, кто будут далее его тащить за деньги, не знали лишнюю информацию, которая может сыграть против меня.

Собственно говоря, его избиение мы тоже оставили до наступления темноты, чтобы побои были максимально свежие, и возможная медицинская экспертиза ничего не показала. И пускай вероятность того, что кто-то будет расследовать это дело — мала, ведь сам Харуцугу будет против этого, но даже так перестраховка не будет лишней.

Оттащив его на первый этаж, в кладовку, мы снова связали ему руки и ноги, не забыв засунуть тряпку в рот, на манер кляпа. И только после этого закрыли его пакет и вышли из кладовки, где сразу же выключили свет, направившись на второй этаж.

— Поможешь убраться? — спросил я, разглядывая воцарившейся на втором этаже кошмар.

— Без проблем, — ответила она и подошла к моей отрубленной руке, которую в следующий миг приподняла, взяв её примерно за запястье. — А то ты сам с трудом с этим справишься.

«С этим трудно поспорить.»

— Кстати, что с ней будешь делать? Просто в мешок выкинешь? — спрашивала она, тресся моей отрубленной рукой.

— Лучше закопаю во дворе. Меньше проблем будет. Камни Харуцугу тоже во двор. А всё остальное уже — на помойку.

— Ясно, — и встав на носочки, потянувшись, продолжила: — Ну что ж, тогда принимаемся за работу. * * *

Заняла у нас уборка около двух часов, и к этому моменту как раз начало темнеть, как мы изначально и рассчитывали. Но вместе того, чтобы сразу браться за дело, мы решили подождать, пока стемнеет полностью. Плюс — мы оба устали, и было бы неплохо, если бы мы отдохнули.

Так мы и решили поступить, перебравшись на кухню с покупками, что я сделал, до всей этой заварухи, и тортом, что принесла Мияко.

Через некоторое время я налил нам обоим чай, а Мияко в это время отрезали куски торта.

— Ты ведь не просто так пришла навестить? — сразу перешёл я к делу, о котором пока что не было время заговорить.

Мияко отпивала в этот момент чай и, выгнув бровь, спросила:

— Почему ты так решил?

— Я не прав?

— Прав. Но интересно, почему ты так решил.

— Я просто предположил и решил спросить — не более.

— А почему ты так предположил? — продолжила она допытываться.

— Ты не кажешься такой личностью, которая будет приносить торт и навещать просто из-за факта переезда и новоселья. Слишком уж это «скучно», в твоём понимание, я прав? — нарочно выделил я слово «скучно».

— Ну да, тут ты прав, — пожала она плечами. — Это действительно обыденно и скучно, чтобы как-то это выделять.

«Думаю, люди, которые по несколько лет ждут переезда, будут с тобой не согласны.»

— В таком случае, если я прав, то какова истинная причина?

— Передать тебе приглашение.

— Приглашение?

— На приём.

Я немного наклонил голову в бок и спросил:

— Ты это специально?

— Специально, что? — спросила она, непонимающе хлопая глазами.

«Даже я понимаю, что она специально даёт ответы с минимальным количеством информации, таким образом подшучивая надо мной.»

— Стоит отдать должное твоему умению контролировать эмоции, — и только после того, как я это сказал, уголки её губ приподнялись.

— Благодарю.

— Так что насчёт приглашения на приёма? — и на всякий случай добавил: — И давай более конкретно, чтобы мне не пришлось допытываться или самому догадываться.

— Хм… — показательно задумалась она. — Ну ладно, хорошо.

«Кажется, она уже успокоилась, относительно того, что было несколько часов назад.»

— Если вкратце, то…

— А если не вкратце? Не хотелось бы не узнать какую-то мелочь, которая сыграет со мной злую шутку.

— Пф… Ты слишком мнительный.

Я на это промолчал.

— Ладно, — выдохнув, сказала она, облокотившись на спинку стула. — Если НЕ вкратце, то род Мори устраивает приём в честь окончания первого особого экзамена. Такое бывает не часто, а лишь тогда, когда происходит что-то важное, и с учётом произошедшего на экзамене и заинтересованности в тебе моего деда, скорее всего дело в тебе. Да и тот факт, что дедушка попросил именно меня передать тебе приглашение говорит о многом.

— Отказать, я так понимаю, не могу?

— Почему же? — ухмыльнувшись, спросила она. — Ты — свободный человек, и никто не в праве что-то делать с тобой из-за твоего выбора. Другое дело, что ты не придёшь на приём благоприятно настроенного к тебе рода. «Рода, являющимся одним из самых сильнейших родов страны; рода, который занимается военным делом и владеет сорока процентами всей боевой мощи страны,» — вернула она мне, брошенную мной недавно фразу. — Ну и ко всему прочему стоит добавить, что третья наследница, коя — всего лишь жалкая женщина, пришла лично, чтобы передать тебе приглашение.

Самодовольная улыбка уже во всю разошлась по её лицу.

— И что же ты будешь делать, о великий мужчина?

Я откинулся на кресло и выдохнул, после чего спросил:

— Отыгралась? Теперь можно поговорить серьёзно?

— Хм… — она приложила указательный пальчик к губам. — Я подумаю, — дала она многозначный ответ.

— Раз так, то давай хотя бы попытаемся.

Она кивнула.

— Для начала — что это за приём? В чём его смысл, как он проходит и какие подноготные есть?

— Приём как приём. Самый обычный.

— Для знати, верно?

— Ну да. Простолюдины сами такие приёмы не организовывают, а на те, что организовывает знать, — их не приглашают, что вполне естественно.

«Понятно, это я и хотел услышать.»

— Идём дальше. В чём основной и не основной смысл его проведения?

— Основной — просто собраться и пообщаться на тему, из-за которой всех и собрали; в данном случае — это окончания первого особого экзамена. Не основной смысл же — это опять же собирание знати в одном месте и общение. Только тут идёт в контексте налаживания контактов, заведения новых знакомств, возможности встретиться и обсудить с кем-то какие-то небольшие моменты, из-за которых как-то слишком муторно лишний раз официально встречаться, но при этом вопросы всё равно надо бы уже решить и закрыть.

«Всё примерно так, как я и предполагал.»

— Примерно понятно, давай дальше. Как он будет происходить?

— Как и обычно — в традиционном японском стиле; длиться же приём будет порядка трёх-четырёх часов — там всегда по-разному.

«Традиционный японский сеттинг? Тогда, получается, и одежда гостей должна быть соответствующей…»

— На приём приходят в сопровождение пары. Пара может быть не твоей невестой или женой, в случае, если, конечно, всё уже не знают, что ты занят. В таком случае, это будет обычная измена.

— Я правильно понимаю, что если я приду не с тобой, то это расценят как измену?

— Хо-о… Ты думаешь, мы уже так близки?

— Будь серьёзнее, пожалуйста. Мы сейчас говорим о важном вопросе.

— Ладно-ладно, — отмахнулась она, резко потеряв интерес. — И касательно твоего вопроса — нет. Это не расценят, как измену, ибо мы не помолвлены, пускай о нас уже и ходят слухи разного уровня развратности. Но! — неожиданно продолжила она. — Если ты придёшь с кем-то, кто уступает мне в статусе — это плохо отразиться на мне и на тебе тоже. То есть проиграем мы оба. Понимаешь почему это так?

— Примерно. Ты проиграешь, потому что я предпочёл тебя другой женщине — и сам этот факт будет очень оскорбительным как для тебя, так и для твоего рода и дома. И уже это выльется в проблемы для меня самого.

— А ещё, если ты приведёшь кого-то хуже меня, то будешь выглядеть в глупцом, что не понимает обычных вещей на уровне «два больше, чем один». Иначе говоря, твоя репутация, как разумного человека, — пострадает. И впоследствии, это выльется в проблемы для тебя, когда будешь общаться с другими представителями знати, дабы получить какую-то выгоду или заключить сделку. Тебя либо не будет ставить всерьёз, а будут считать за необразованного ребёнка, либо же будут пытаться обмануть, и иногда будут это делать настолько в открытую, что это начнёт раздражать и бесить.

— Ты так это говоришь, будто прошла на собственном опыте, — не смог не сказать я.

— Почти. Лично я бы такое никогда не допустила. Но видела на опыте одной моей знакомой, которая потом долго развеивала мнение «дурочки» о себе в обществе аристократов.

— Всё было настолько плохо?

— Поверь: настолько, чтобы не допускать такую глупую ошибку.

«Ясно. Значит, выбора партера у меня толком нет.»

— Что, так сильно не хочешь идти со мной? — изогнув бровь, спросила она. — Это, знаешь ли, довольно почётно даже в аристократических кругах. Что уж говорить о простолюдине?

— Я лишь хочу иметь возможность делать выборы.

— Не любишь, когда ограничивают твою свободу?

Я задумался.

— Даже не знаю.

— Что? — всерьёз удивилась она.

— Неожиданно обретя свободу я сначала подумал, что она прекрасна, но сейчас понял, что она так же и разрушительна. Люди просто не могут сами распоряжаться своей свободой максимально практично. И это я понял по собственному опыту.

— О Боги… Ты иногда говоришь такие вещи, от которых хочется головой об стену долбануться. Естественно, люди не могут максимально практично распоряжаться своей свободой — они же не роботы, у которых есть только цель, и неважно, какими способами они к ней придут, если на результате это не отразиться. У людей же, нравиться тебе это или нет, уже устоялись те же нормы морали, через которые они не могут перейти ради цели. По крайней мере, если цель не будет слишком важной для них. Там уже будет зависеть от того, что они будут оценивать более важным — средства, потраченные на цель, или саму цель.