Жаркое лето и зима 1918

Утром, проснувшись, в первую очередь увидел потолок корабля, я всё ещё лежу на верхнем топчанчике в своей каюте. Слышалось потрескивание и скрип переборок, сильно разбавленные шумом волн за бортом, где-то совсем рядом мерно урчала и строптиво порыкивала паровая корабельная машина. Хотя какая на этом маломерке каюта, так кубрик ниже ватерлинии, недалеко от бункерной ямы, в помещении восемь коек в два этажа. Рядом такой же для команды, в котором мы разместили еще шесть человек. Гармония!

Потянулись тревожные дни, движемся вперед по основному руслу. С учётом течения скорость нашего юркого корабля составляет 12-15 километров в час. Ползём как черепахи, но что есть, то есть. Машина на перегретых подшипниках пока работает без остановки, капитан отлично знает фарватер в этих местах, так что идем вперед даже ночью. На третий день пути по левому борту мы увидели Саратов. К городу не приставали, но тепло пообщались с командой местного пароходика, также плывущего на север. В Саратове все спокойно, никакой гражданской войны и волнений, устойчивая Советская власть. Мы сказали, что движемся в Самару за грузом, а потом отвезем его в Астрахань. Вот и все треволнения.

Потом пошли уже с перерывами, чтобы охладить котлы. В котельном отделении жарко, как в преисподней, навскидку градусов сорок пять, пот сразу градом. Сызрань, Самара, Ставрополь (Тольятти), Симбирск (Ульяновск), Казань, Пермь, за 20 дней мы проплыли бо́льшую часть пути. Как я и предполагал, речной путь действительно оказался самым безопасным. Слава богу, что плотин сейчас нет, как и шлюзов. Хотя летом здесь запросто можно было посадить посудину на мель возле какого-нибудь из многочисленных островов. Но выбора у нас не было. Это Россия, где можно полдня плыть и не встретить жилья, особенно к северу от Москвы.

Лишь изредка нам по пути встречались другие суда, на которых люди плыли, так же как и мы. Но идти на контакт никто не спешил, поэтому чаще всего мы просто проплывали мимо друг друга. Но так даже лучше. Хотя в верховьях Волги было неспокойно. Тут царил сущий винегрет. Обстановка была беспокойна в Симбирске, переходящем из рук в руки, и в Самаре, там после ухода чехов, боролись меньшевики, эсеры и красные. Казань в начале августа у красных отбил Волжский корпус Каппеля, где тот захватил половину золотого Запаса Российской империи и массу оружия с ижевских заводов. В Свияжске наступающие белые нашли сооруженный красными памятник Иуде, с лицом Троцкого. Но, скоро подоспели латыши, белых выбили из Свияжска. Гипсового Иуду они разбить не успели. Жаль... А вот в Перми пока еще были большевики.

Тут нам пришлось выслать шлюпку в город, чтобы найти себе лоцмана для Чусавой, так как наш капитан и штурман не могли нам обеспечить нормальное прохождение этих мест. По лезвию ножа хожу… Штирлиц, мля. Одно неверное слово и хана, провал со всеми веселенькими последствиями. С другой стороны, куда деваться-то?

Заодно мы закупили здесь дров, для прожорливых топок. Старый мир умер, на смену ему пришёл другой, злой и жестокий, теперь каждый сам устраивал свою жизнь как умел. Мандатами посветили, но все обошлось, у речников своя каста, они работают при любой власти. Хотя наш капитан предоставил новому красному начальству в порт судовую роль и кучу других бюрократических бумажек, но визита парочки прытких активистов на борт мы не избежали. Говоривший с ними Уваров (как самый грамотный в нынешних реалиях) скоро пришел ко мне.

— Угольная пыль! — фыркнул есаул. — Они сказали, что в трюме у нас угольная пыль попала на наш груз из продуктов. Они великодушно дали нам разрешение оставить половину продовольствия у них.

Если вы думаете, что пиратство вышло из моды с тех пор, как типы вроде Моргана и Черной Бороды сошли со сцены, то вы просто не видели обстановки в Советских краях. Здесь подобное было что-то вроде спорта.

Мне были прекрасно известны такие штучки, к чему-то подобному я и готовился. Можно было согласится с таким шантажом или же заплатить этим нечистоплотным личностям , благо бюджет на такие неприятности мной был предусмотрен. Но все же хотелось обойтись без этого. Нечего прикармливать разную сволочь. Дашь одним - придет еще куча таких же. В это время послышался громкий стук по дверной коробке. Я остался стоять в тесной каютке.

— Войдите, — сказал Уваров.

Двое вошедших выглядели как портовые рабочие — причальщики, как их называли на Волге. Они были одинаково экипированы в поношенные, запачканные брюки и куртки, которые в девичестве были темно-синего или черного цвета, но теперь, дожидаясь заслуженной пенсии, были в линяло-пыльную крапинку. Впрочем стандартные красные повязки "истовых революционеров" имелись в наличии.

У нас самих точно такие же. Пропотевшие, измятые шляпы пришельцев были ухарски надвинуты на лоб, скрывая их глаза. Более низкий из этой двойки, со смуглым лисьим лицом, был очевидным лидером. Сверкающий под глазом синяк нарушал шаловливое выражение его лица, и при более внимательном рассмотрении можно было заметить набухающие покраснения вокруг скул и носа. Видно было, что бьют этого наглого типа достаточно часто. Вожак без приглашения уселся на нижнюю койку и ощерился, показывая нечистые поломанные зубы:

— Здорово, товарищ старпом, не возражаешь насчет снова поговорить?

Второй рабочий, явный телохранитель, крепкий, дородный молодец, с нависшими бровями, сломанным носом и толстыми ушами, встал позади него. С моей волосатой грудью под грязной тельняшкой и рабочими штанами, я был для них просто одним из судовых матросов, и они не обращали на меня особого внимания. Тут, на маленьком пароходике, особо не уединишься, места мало. Меня это устраивало, так как давало время полюбоваться колоритной наружностью наших визитеров, которая напоминала мне низкопробных негодяев из дешевых книг в мягкой обложке. Уваров бесстрастно посмотрел на них , как на пустое место:

— Что вам еще надо?

— Не стоит грубить, товарищ, — ответил Лисья Морда. — Мы пришли помочь вам с разгрузкой. Рабочие голодают...

Ну, если вместо работы всякие буйные революции устраивать, так смело зубы можно на полку класть. Сами виноваты. Просто удивительно, как белые территории - так нигде нет никакого голода, как красные - непременно царит жесточайший голод. И если меня спросят, я скажу, что вот эти двое выглядели отнюдь не как рабочие, а как парочка сладких петушар. Кончики моих пальцев покалывало. Возможно, это и были проблемы с циркуляцией крови, но я давно заметил, что эти покалывания служили четким индикатором того, что мне втирают чушь собачью.

— Вы явились сюда — без моего разрешения, заметьте, — Уваров прекрасно играл роль старпома. — А теперь скажите, что мешает мне выкинуть вас с трапа за это вторжение?

— На вашем месте, товарищ, я бы этого не сделал. Вы можете расстроить наших геройских пролетариев. А они очень впечатлительны к угрозам насилия. Мы не ищем неприятностей, а в ваших интересах поскорее стать под разгрузку и убраться отсюда. Вам не нужна задержка, а мы в два счета уберем Вам лишний груз. Одно ваше слово, и наша пролетарская бригада будет на борту.

Этих двух шутников ждало у нас немалое разочарование. Они могли думать, что проникли на борт незамеченными, но вся наша команда знала о возможности нежелательных посещений, и отсутствие вахтенного у трапа не означало отсутствия должного наблюдения. Эти двое заерзали, ожидая ответа. Самое время вмешаться.

— Какие-то неприятности, старпом?

Лисья Морда обернулся, с удивлением обнаружив меня все еще стоявшим в сторонке. Его телохранитель резко развернулся на каблуках и сделал угрожающий шаг в мою сторону так, что мы чуть не столкнулись. Меня окатило несвежее дыхание с чесночным перегаром. Однако, этот тип похоже вообразил себя боксером. Простые люди всегда были склонны регулировать свои обиды кулачным боем. Но раньше или позже появится тот, кто действительно знает бокс, и сотрет широкую улыбку с этого лица.

Эти докеры и грузчики не мелочь пузатая, они связаны с каждой аферой и надувательствами, которые происходят в этом речном порту. Я уже упоминал, что сейчас в войну практически везде ( даже грузчиками) работают женщины, а мужики предпочитают заниматься бандитизмом под флагами разных цветов (в основном красным).

— Предлагаю вам отозвать вашего пса, товарищ, — недовольно произнес Лисья Морда, и, уставив на меня свои крысиные глаза, сказал:

— Это разговор не для лишних ушей, парень, так что тебе лучше ускакать отсюда. Уверен, что мой друг, Тимофей, с удовольствием поможет тебе вылететь в дверь, если ты не найдешь ее сам.

Пора заканчивать комедию, а то эта парочка возомнила себя бессмертными.

— Это скорее выглядит как попытка ограбить нас и заставить голодать наших товарищей на фронте. Это контрреволюция!— Я надеялся, что громовой голос и свирепый взгляд были достаточно убедительны. — А впрочем, если вы оставите нам расписку за изъятый груз, то мы не будем возражать, — сказал я примирительно в завершении.

Они были все же опасными людьми, и не стоило перегибать палку. Последние мои слова усыпили бдительность. Парочка "пролетариев" расслабилась, широко улыбаясь. Они уже в мечтах пожинали вечную благодарность своих прихлебателей, бесплатную выпивку и лучших девочек на выбор. Если последние им нужны, в чем я сильно сомневаюсь.

Я же просто достал из под подушки на койке уже заранее приготовленный для работы Маузер с глушителем. Пок, пок и два трупа. Выкуси, твари! А счастье было так близко! Но, они заслужили только это. Это крутые места, красные территории, область беспредела. А для излишне буйных, у нас есть свои методы. Как говорят мои китайцы, тигр в любых условиях остается тигром, и не надо дергать его за усы.

Потом я вызвал Джа-батыра и его калмыков и приказал притопить эти два тела с грузом по-тихому в реке и всем интересующимся их судьбой говорить, что мы дали товарищам много денег и они ушли делиться ими с друзьями. Или же пошли выпить в одно уединенное место. Пока мы стояли у причала этот ответ всех удовлетворил. А дежурный вахтер в порту не обратил на наши шалости по утоплению тел у дальнего борта никакого внимания.