На пороге прошлого

– А если никогда не узнаешь? – снова спросила Дайкари.

– Скоро в Иртэген прибудет Фендар, – ответил вместо меня Танияр. – Нам есть что ему предложить, чтобы он начал искать ответы на наши вопросы. Но если они так и не найдутся, то мы расскажем всё, что знаем…

– Однако о распаде Курменая, не зная точного ответа, умолчим, – закончила я. – Мы хотим вернуть единение народов. Не единение в новый Курменай, но душами.

– Духам не нужна наша вражда, они хотят снова видеть, как люди открывают друг другу объятия, – добавил дайн. – И потому мы пьем за возрождение Белого мира и его истории.

Мой супруг, успевший наполнить стаканы, поднял свой, и теперь, понимая, что означают его слова, кийрамы отозвались:

– За возрождение.

А я улыбнулась, ощутив умиротворение. Союз с кийрамами с этой минуты стал еще крепче, это я понимала, глядя в серьезные лица подопечных Хайнудара. Они поверили, приняли, и это было добрым знаком. И Улбах подтвердил мои мысли одной фразой:

– Я спрошу хигни, может, у них есть легенды о прошлом.

– Добрая весть, – кивнул Танияр. – Может, и у унгаров что-то найдется. Глядишь, насобираем осколков памяти.

– Как хорошо ты сказал, жизнь моя, – улыбнулась я. – Осколки памяти. Так мы и назовем наш первый шахасат.

– Друзья! – голос магистра, разнесшийся по поляне, привлек наше внимание. – Я тоже хочу кое-что показать вам.

– Как любопытно, – пробормотала я. – Идемте посмотрим поближе, это должно быть что-то примечательное.

Возражений не нашлось. И если кийрамы попросту не понимали, чего ждать, то мы с Танияром были поистине заинтригованы. Впрочем, супруг мой не сразу пошел за мной, он отстал, а мы отправились к тем, кто сидел на траве в ожидании зрелища.

Мама не сидела, она стояла за спинами остальных зрителей и смотрела в центр круга. Подойдя, я обняла ее за плечи. Она похлопала меня по руке, но головы не повернула и ничего не сказала. Как и шаманка, я осталась стоять на ногах, понимая, что подняться с земли мне будет непросто, а потому решила не садиться.

– Друзья, – снова произнес Элькос, – я хочу показать вам, как охотятся в мире, откуда пришли мы с дайнани. Прошу вас не пугаться и не разбегаться, даже если очень захочется. – Люди рассмеялись. Они не знали, о чем говорит хамче, а вот я уже поняла и даже ощутила предвкушение. – И тем не менее я прошу вас помнить, что ничего из того, что вы увидите, не может причинить вам вреда.

В это мгновение подошел Танияр, и супруг тронул меня за плечо:

– Жизнь моя, присаживайся, тебе тяжело стоять. Вещая, окажи милость.

Обернувшись, я испытала прилив благодарности – дайн принес скамейку, стоявшую у стола. Ни я, ни мама возражать не стали. Хватило места и самому Танияру.

– Мы готовы смотреть, хамче! – выкрикнул кто-то из зрителей, и люди рассмеялись.

Магистр на миг задержал на мне лукавый взгляд, улыбнулся, а после склонился в изящном поклоне, отточенном за годы службы при королевском дворе. И люди снова рассмеялись, воспринимая этот жест за часть представления. Элькос распрямился, после повел рукой, и…

По поляне прокатился звук звонкого охотничьего рога. О-о, как же хорошо я знала этот звук! Я столько раз слышала его, что не перепутала бы ни с чем более. После послышался топот копыт множества лошадей. А затем он утонул в яростном собачьем перелае.

Люди завертели головами, кто-то даже начал вскакивать на ноги в поисках источника неведомого звука, но уже через мгновение им стало не до того. На поляну ворвался олень. Голову его украшали восхитительные ветвистые рога. Олень промчался через круг зрителей и в прыжке перелетел тех, кто оказался на его пути.

Я видела, как люди втягивают головы в плечи, уверовав в реалистичность происходящего. Кто-то и вовсе с криком накрыл голову руками, когда над ним промелькнули копыта.

– Спокойно! – прокричал Элькос, но я не могла бы сказать с уверенностью, что его расслышали.

Впрочем, за оленем уже бежала разгоряченная погоней свора гончих, а следом за ним на поляну выскочили и охотники. Впереди всех скакал на вороном жеребце сам государь Камерата Ивер Стренхетт.

– Мама, – сжав ладонь шаманки, я указала на него, – это король. Тот самый Ив, чьей женой я чуть не стала.

– Тьфу, – только и ответила шаманка, выказав к монарху пренебрежительное отношение. – А это херцык?

– Верно, – улыбнулась я. – За королем скачет Нибо Ришем. Ох… Фьер! Мама, смотри, рядом с герцогом молодой мужчина в черной охотничьей куртке – это Фьер Гард, мой добрый друг.

– Хороший человек, – покивала шаманка.

Тем временем собаки нагнали оленя и окружили его. Бедное животное выставило им навстречу рога, но сбежать уже из ловушки не смогло. Охотники вскинули ружья, кроме Гарда. Я отвернулась и заткнула уши. Даже в иллюзии я не желала видеть убийства несчастного оленя.

И все-таки грохот нескольких выстрелов я услышала, посмотрела на охотников и увидела, как Ив победно вскинул ружье над головой.

– Государь, вы опять не промахнулись! – воскликнул Дренг, он, разумеется, тоже был здесь.

– Я никогда не промахиваюсь! – весело ответил король.

Егеря отгоняли собак – это я увидела краем глаза, но более подробно рассматривать не пожелала. Вместо этого я поглядела в центр распавшегося ныне круга и увидела, что охотники исчезли. Магистр перенес нас на поляну для пикников…

– Ашити! Это же наша Ашити!

Я и вправду была там, одетая в одно из своих любимых легких платьев и с волосами, подобранными в прическу, какой не носила в Белом мире. А рядом, держа меня под руку, находилась Айлид Энкетт – моя подруга и шпион, правда, шпион по собственному почину. Мы о чем-то негромко переговаривались и время от времени смеялись.

– Мама, смотри, – я указала на мужчину, который приближался ко мне, – это мой дядюшка, его сиятельство граф Доло, глава нашего рода и мой наставник. А женщина, с которой я разговариваю, – моя подруга.

А в следующую минуту я нахмурилась. То, что происходило на поляне, и моя одежда – всё это было из периода моего фавора, а значит, король, вернувшись на поляну, должен был непременно обнять меня. Это было вовсе не то, что бы мне хотелось показать мужу и людям, знавшим меня вовсе не как любовницу монарха. Но в следующее мгновение я осознала, что дядюшка не является участником жизни Двора того времени. Выходит, Элькос внес некоторые изменения.

Посмотрев на супруга, я увидела, что он рассматривает происходящее с искренним любопытством. Для него эта иллюзия была возможностью заглянуть в мою жизнь до Белого мира. Почувствовав мой взгляд, Танияр повернул голову и тепло улыбнулся.

– Ты очень красивая, – сказал дайн. – И такая, – он кивнул на иллюзию, а затем снова посмотрел на меня, – и такая. Везде лучше всех.

– Ты предвзят, – ответила я и вдруг смущенно зарделась.

Он отрицательно покачал головой, а после провел по моей щеке костяшкой согнутого пальца.

– Я зоркий, честный и дайн, – с улыбкой произнес Танияр. – Первый в роду, ты же помнишь? Как я могу быть предвзят?

– И болтун, – усмехнулась рядом мама, слушавшая нас.

Однако ни возразить, ни опровергнуть ее замечания никто не успел, потому что снова раздался звук охотничьего рожка. А потом на поляну для пикников выскочил королевский жеребец. Ив поднял его на дыбы и выкрикнул:

– Баронесса, вы принесли нам удачу!

И я окончательно расслабилась. Несмотря на то что Элькос явил время моего сожительства с монархом, реплику он все-таки взял из моей первой большой охоты, когда я еще была фрейлиной его тетки. Хвала богам, ее магистр показывать не стал. Даже спустя время видеть эту женщину мне не хотелось.

Иллюзорная я, едва выпрямившись после приветствия государя, снова присела в реверансе. И на этом всё исчезло, явление трофея и прочие развлечения после возвращения охотников маг показывать не стал. Однако…

– Друзья, кто успел отбежать, возвращайтесь! – воскликнул Элькос. – Я ведь говорил вам, что опасаться нечего.

– Что это было, хамче? – послышался первый вопрос.

– Откуда пришли?

– Да! И куда делись?

– Почему Ашити была и там и здесь?

– Хамче, как ты это сделал?

Те, кто отбежал от гнавших на них лошадей, осторожно приблизились к своим местам. Они уже возвращались, когда Элькос перенес нас на поляну для пикников, но при звуках охотничьего рога предпочли снова отойти. Помедлив, люди все-таки расселись. Мне хотелось и рассмеяться, и укорить мага за то, что напугал тагайни, еще не встречавшихся с иллюзией. Эчиль с детьми уже видела, а остальные еще нет. Мог бы показать и что-то менее… стремительное.

– Друзья мои, – снова заговорил магистр, когда поток вопросов немного иссяк, – ничего из того, что вы сейчас увидели, на самом деле нет. Это называется иллюзия. Впрочем, само событие имело место, но в прошлом и в другом мире, а это лишь мое воспоминание, которым я с вами поделился. Если захотите, то позже я подробно объясню вам, что именно вы видели. Но прежде я хочу показать вам другие мои воспоминания. Они мне дороги, потому что это были одни из самых светлых минут моей жизни. Хотите увидеть свою дайнани, какой никогда не видели?

– Да! – живо отозвались люди, и громче всех это сделал мой супруг.

Он одарил меня веселым взглядом, а я, отмахнувшись, снова зарделась, но уже спустя миг и сама преисполнилась любопытством. Мне было интересно, что покажет Элькос. Айдыгерцам тоже.

– Никто на нас больше не будет прыгать? – все-таки спросила женщина, только что усевшаяся на прежнее место.

– Нет, – магистр весело рассмеялся. А после развел руки в стороны…

В центре поляны появилась матушка. Она шла неспешно, время от времени поглядывая вниз, и на губах ее блуждала ласковая улыбка. Она была предназначена девочке двух лет. На головке, покрытой рыжими волосами, была повязана лента, которую венчал большой бант. На девчушке было надето миленькое атласное розовое платьице, из-под короткого подола которого выглядывали кружевные оборки таких же атласных панталончиков.

Но вот матушка остановилась, привлеченная приблизившимся лакеем, и девчушка, то есть я, отпустив палец, за который держалась, деловито зашагала дальше. Но споткнулась и упала на четвереньки.

– Шанни! – воскликнула матушка и поспешила за мной.

Однако я успела подняться на ноги и дала стрекача, насколько могла это сделать в два года. На призыв родительницы я махнула ручкой и ответила категорично:

– Нет!

– Ветер – всегда ветер, – усмехнулась мама.

После появилась я, но уже лет пяти. Ухватив стул за спинку, я завалила его и тянула к холодному камину. Он волочился позади меня и громко чиркал ножками по паркету. Дотащив его, я поставила стул в более подобающее ему положение и залезла с ногами. Мое внимание привлекли часы, стоявшие на каминной полке.

Дотянувшись, я попыталась подтащить их к себе, но не преуспела, и часы полетели на пол. Раздался грохот, звон разбившегося стекла на циферблате, и какая-то деталь вылетела наружу. Посмотрев на то, что сотворила, я шлепнула себя ладошкой по лбу и, усевшись на стул, подперла щеку кулаком. И когда в гостиную вбежала встревоженная матушка, моя юная милость объявила, разведя руками: