Кто суккуба? Я суккуба?!

Клава мысленно взмолилась: «Лишь бы не раздавил меня! Лишь бы не описаться под ним! Вот будет позорище! Да и простыни тут не дешевые…»

Накрыв ее собой полностью, Вильгельм плавным движением проскользнул в жаркую мягкость лона. Его лицо было прямо напротив Клавиного, удивленно-растерянного. Однако вампир не собирался гипнотизировать ее взглядом, напротив, он лишь искоса, коротко посмотрел на нее из-под ресниц, чтобы удостовериться, что всё делает правильно, что ей с ним комфортно. Щеки ее раскраснелись, дыхание участилось, груди заколыхались — ее крупные соски скользнули по его груди, выписывая две зеркально отраженные спирали.

Он осторожно двинул бедрами, проникая глубже.

«Только бы не описаться!» — Клава закусила нижнюю губу, запыхтела.

Легкий изгиб сильного мужского тела — и внутри ее тела разрастается обиженная жадность из-за ускользающего удовольствия, хотелось еще больше горячей наполненности.

Вильгельм закрыл глаза, сосредоточенный на неторопливых, тщательных движениях. И Клава без смущения принялась рассматривать его лицо: рисунок губ, неприметная трещинка на нижней. Густые ресницы, тонкая кожа век. Волосы небрежными прядями свешиваются вниз, у висков зачесаны назад, заправлены за уши. На шее ходит кадык и бьется венка. Клава потянула носом: совершенно иной запах, чем у Флафа. И нисколько не похож на Михаэля или Василия. Удивительно, насколько разные у нее мужчины! И каждый по-своему хорош. Правда, именно в данную минуту Вильгельм затмевает их всех. Он определенно умеет доставить наслаждение, причем без лишней суеты. Четкая атака, плавное отступление, и снова мощный толчок… Упоительная простота!

Вот только бы не так сильно хотелось в туалет.

Клавдия не отвлекалась ни на что. Ее тело чутко отзывалось на ритм единения. В голове не было ни одной лишней мысли, кроме главной: «Терплю! Терплю! Еще немножко!..»

От тесноты внутри она ясно ощущала его скольжение в узких тисках ее женского сосредоточия. Его ствол мягко и настойчиво таранил ее матку, которая распласталась на мочевом пузыре, как на натянутом барабане. И было в этом отражение того, как сама Клава лежала, придавленная вампиром к постели. Некуда было им обеим, бедняжкам, деться от мужской ласки, некуда сбежать и спрятаться. И Клавдия, и ее матка изнемогали от яркости ощущений, от точности толчков, от собственной открытости перед этой атакой нежностью и страстью…

Клава застонала, попыталась выползти из-под вампира. Ей показалось, что еще чуть-чуть, и она опозорится — настолько сильны были эти ощущения. Аж фонтан искр из глаз…

И тут он накрыл ее губы своими. Язык уверенно пробрался в ее рот, заставил широко раскрыться перед вторжением — и принялся измываться над ее языком, над ее нёбом, прошелся по деснам и щекам изнутри. И снова вернулся к ее языку, втянул его навстречу, вынудил вступить в парный танец… Такого бесцеремонного и поглощающего поцелуя Клава никогда в жизни не испытывала! Только видела в порнофильмах и переживала за актеров, как бы те не вывихнули челюсти от усердия. Ей оставалось только попискивать от смятения, смущения и удовольствия.

Слезы брызнули из-под зажмуренных с силой век. Клава судорожно выдохнула, стиснув коленями вампира за пояс, а руками уперлась в грудь, пытаясь неосознанно оттолкнуть. Но он был неумолим — не отпустил, напротив, ускорил ритм, почти вбиваясь в ее тело. И только поцелуй разорвал.

Она вскрикнула. И содрогнулась в опустошительном оргазме.

Вильгельм сделал еще несколько движений, довершая процесс до идеала — доведя Клаву до полного бессилия.

«Я не описалась… Ура! Боже, я выдержала?..» — крутилось у нее в голове.

Такого скорого и оглушительного наслаждения у нее еще не бывало.

— Ты… ты знал! Ты это специально! — укорила она довольно лыбящегося вампира, когда он повалился на постель сбоку от нее.

— Разумеется, знал, — не отрицал он своей заслуги. — Острые ощущения получились, не правда ли? Ты так сильно меня сжимала с самого начала!

— Я ни о чем другом думать не могла!

— Зато не отвлекалась на посторонние размышления, — парировал вампир. — К тому же, дело не только в этом. Ты постепенно учишься чувствовать свое тело. И учишься воспринимать определенные ощущения как источник удовольствия.

— А ты? Ты почему не кончил? — заметила Клава, с трудом сев на кровати. Так вот чего ей не хватило для полноты картины — его выстрела! С подозрительностью спросила в лоб: — Не хочешь?

— Хочу. Но на это у меня тоже есть свои планы. Ты, кажется, куда-то торопилась? — напомнил Виль. По-кошачьи растянулся на сбитых простынях, не помышляя прикрыться.

Клавдия многое хотела ему сказать, но поторопиться действительно стоило.

Уже в туалете она поняла, что в этот раз она действительно кончила без игр с клитором и без пальца в попе. Крышесносный поцелуй не в счет — вампир едва не оторвал ей язык, до того сильно засасывал, прямо как пылесос оброненную купюру! Неужели она действительно превращается в похотливую самку и скоро научится кончать от банального соития с любым существом, у которого найдется любой отросток? Нет-нет! О чем это она думает? Вильгельм — искушенный любовник! Ему-то хватит опыта и мастерства распалить ее одним поцелуем, а вот другим партнерам придется над ней попотеть. Она не дешевая давалка — она суккуба-попаданка!..

Сидя на унитазе без одежды, Клава со стоном стыда схватилась за голову: что за бредовые мысли толкутся у нее в голове? Виль прав, она сама себя лишает радости сумасшедших оргазмов только потому, что вечно думает о сотне глупостей сразу!

А еще она вспомнила, как ночью, совершенно пьяная, этот самый унитаз нежно обнимала — «исповедовалась» фаянсовому другу в самом сокровенном, буквально душу перед ним выворачивала. А Виль в это время заботливо держал ее волосы, чтобы не запачкались. Потом — или между сеансами «исповеди»? — Вильгельм купал ее, полубессознательную и необъективно агрессивную, в этой вот ванне, поливал ее гудящую голову прохладной отрезвляющей водичкой из этого душа. Завернул в это мягкое полотенце в цветочек и отнес на ручках в кроватку, где уложил рядом с собою. Сторожил ее полночи, хотя мог бы пойти на ночные занятия для вечерников. Давал ей минералку без газа, когда она сквозь сон пиналась и канючила, что хочет пить. А ведь мог бы оставить ее в баре, когда она так бесстыдно клеилась к бармену. Мог бы плюнуть и бросить ее посреди улицы, когда ее по дороге вывернуло на цветочную клумбу. Мог бы дотащить до дома Пумы, а не приводить к себе, ссылаясь на то, что его квартира ближе. Мог бы. И имел на то полное право.

После возращения обрывков памяти Клавдия мысленно поклялась, что больше никогда в жизни не станет напиваться до потери морального облика.

Сделав насущные дела, умыв пылающую от стыда физиономию и наскоро помывшись, она вернулась в спальню.

— Не спешишь домой? — заметил Вильгельм. — Если что, твоя одежда в ванной, выстиранная и высушенная.

Клава помотала головой. После вчерашних мучений он имел право на продолжение. Это единственное, чем она может его отблагодарить. Не каждый стал бы стирать заблёванный лифчик.

— Ты не из тех вампиров, кто прячется от солнца?

— Оконные стекла не пропускают вредное для меня излучение. А перед выходом днем я принимаю специальные таблетки от аллергии на солнечный свет, только и всего.

— Ты… — Клава села на край постели, не зная с чего начать. Спросить хотелось о многом, но все вопросы перепутались в невнятный клубок, стоило выйти из ванной. — Ты классно целуешься. Даже Флаф с тобой не сравнится.

Виль усмехнулся, но оспаривать не стал.

Усевшись поудобней, откинувшись спиной на подушки изголовья, он жестом предложил ей сесть ему на колени:

— Раз ты всё еще здесь, продолжим?

— Ты хочешь, чтобы я раздавила тебя в позе наездницы? — выгнула бровь Клава. — Во-первых, я тяжелее тебя. Во-вторых, никогда такого не пробовала.

— Вот и научишься заодно, — повел плечами вампир. — И не тяжелее, я не настолько строен, как тебе мнится.

— Летать умеешь, значит, пушинка!

Она забралась на него верхом, но садиться на ждущий орган повременила, привстала на коленях. И, положив ладони ему на плечи, спросила, глядя в коем веке сверху вниз:

— Ты будешь меня кусать? Я слышала, вампиры любят доводить девушек до ошеломительного оргазма, чтобы кровь стала, как шампанское.

— Не надо о шампанском, — он с легкой намекающей улыбкой поправил ее волосы. — Я не переношу необработанную кровь. Это как некоторые люди не пьют парное молоко со сливками, предпочитая обезжиренное или вообще кефир.

Вампир поцеловал ее соски, маячащие прямо перед его губами, сначала левый, потом правый, мягким, сухим поцелуем, почти целомудренным. У Клавы по позвоночнику пробежали мурашки. И внизу живота вновь стало жарко и томно.

— Не спеши, — остановил он ее. — Я утолил твой первый голод, теперь настало время поработать тебе.

— Ну, так я вот!.. — с готовностью попыталась присесть на упругий орган суккуба.

— Дай объясню! — рассмеялся он. — Думаешь, мне легко терпеть? Послушай сначала, потом будешь делать со мной всё, что в голову взбредет.

— Правда? — не поверила своей удаче Клава.

С этим великолепным упырем она хотела бы сделать очень много всего разного! Только стеснялась попросить. А он догадался — и сам выдает ей карт-бланш? Где-то здесь определенно скрыта ловушка! Но где, если он такой разборчивый в пище и отказывается ее кусать?

Оказалось, Вильгельм вздумал повысить ее профессиональную квалификацию суккубы. Она была по определению обязана уметь выравнивать силы у клиентов, развязывать энергетические узлы, забирать вредные излишки. Он же обладал умением видеть не только движение крови в живом теле, но и потоки энергии. То есть его дар не ограничивался способностью переделать ноутбук попаданки, чтобы вместо электричества тот заряжал батарею от магического кристалла-накопителя. Виль прочитал ей короткую лекцию о том, что в каждом живом существе существует индивидуальный рисунок энергетических каналов, напоминающих те же электрические провода в технических приборах.

— Возьми меня за руку и постарайся увидеть во мне этот рисунок, — велел он, наконец-то позволив опуститься на свой занемевший от ожидания детородный орган. — Не смей скакать на мне, пока не ощутишь структуру моего энергопотока! Сядь смирно. Мы соединены с тобой в крепкую взаимопроникающую систему. Закрой глаза. Расслабься… Да не сжимай меня своей жадной норкой! Имей совесть, я не железный! О, боже, зачем я на это подписался?..

Он в изнеможении откинул голову назад. Клава приоткрыла глаза, подсмотрела сквозь ресницы. Но его шея была столь соблазнительно близко, что глаза распахнулись сами собой. Беззащитная шея вампира. Клава наклонилась и тихонько лизнула языком кадык. Вампир недовольно замычал, но не открыл глаза и не шевельнул пальцем, чтобы ее остановить. Свой долг перед Академией он исполнил — объяснил, растолковал, разжевал, сам себя предоставил для опытов. На этом всё. Дальше дело за бестолковой попаданкой.

Клавдия осмелела от вседозволенности, лизнула вампира под подбородком, пригнулась — и облизала оба соска по очереди, широко обслюнявила впадинку между грудных мышц, при этом изо всех сил сжимая внутри себя пульсирующий и далеко не равнодушный к ее действиям ствол.