Кто суккуба? Я суккуба?!

— Даже Сирена? — кольнула Клава, не забывая вежливо кивать.

Основатель поперхнулся запахом остывшего кофе. Кхекнул, мдакнул. Продолжил тему, ударившись в воспоминание: в давние времена-де в Академию вход юбкам был заказан. Когда он-де возглавлял Совет, никто и помыслить не мог, чтобы на должность некроманта позвали кошку вроде Пумы — вот же нелепость, надо же было додуматься! То-то от нее проку никакого, ни гомункула нормально слепить не умеет, ни тело для переселения души вырастить и оживить!

Клава разошедшегося призрака осаживать больше не стала. Пусть бушует, пока его никто не слышит, кроме нее. Выпустит пар, старый женоненавистник, глядишь, полегчает ему. А она, может, что-то интересное узнает, мало ли старикашка в сердцах проболтается? Поэтому Клава помалкивала, к месту поддакивала, месила тесто, чистила-резала яблочки, лепила пирожки, отправляла в духовку противни — и внимала.

Всё недовольство Основателя в итоге крутилось вокруг трех вещей: первое — женщины, которым Совет Академии разрешил учиться и преподавать. Второе — Совет, который творит чёрте что и превращает его Академию, дело всей его жизни и посмертия, в какой-то балаган и бордель. Ишь, пустили на священную землю женщин и, хуже того, потребовали себе инкубов и суккуб для разврата, вместо того чтобы укреплять дух и тело воздержанием и упражнениями. И третье: тяжело ему и невыносимо существовать призраком на птичьих правах. Без тела он не может вернуться в Совет, чтобы высказать кучке сбрендивших старикашек, как надо вести дела в его Академии. Когда он имел неосторожность умереть, эти подлые мерзавцы просто лишили его права участвовать в голосованиях!

Как ни хотела Клава возразить, что не по своей воле она записалась в суккубы, а для того, чтобы не взорвать этот мир, не перекосить континуум пространства сикось-накось — старается для общего же блага! Однако она стерпела, смолчала. И скромно спросила: а где же был всё это время Основатель? Ведь перемены вершились далеко не в один следующий день после его похорон, а год за годом. Неужели за столетия он не нашел себе некроманта получше, чем мисс Пума?

Призрак на ее справедливое замечание помрачнел. Признался, что вообще-то вернулся на этот свет относительно недавно — когда на пост директора избрали русалку. До Сирены Академией заведовали, как положено, старцы людского облика, в балахонах, с традиционными посохами, в шляпах с высокой тульей и с седыми бородами до полу. И только непоседливой русалке взбрело в голову разгадать тайну наследия Основателя.

На этом месте Клава как раз закончила с пирожками, отправив печься последнюю партию. Она вымыла руки, налила себе чашечку кофе и села за стол напротив призрака. Подперла кулачком подбородок и принялась внимательно слушать.

Основатель с воодушевлением продолжил.

Опасаясь, что его великие исследования кто-нибудь похитит, еще при жизни чародей сотворил в своей башни тайник, куда переместил все книги, рукописи, философские камни и прочие собственноручно созданные артефакты. Как найти и открыть тайник, он никому не поведал, даже ближайшим ученикам, предугадывая коварное предательство.

Клава с глубокомысленным видом покивала собственному выводу: Основатель как был при жизни, так и остался после смерти маниакальным параноиком. Вдохновленный редкостным пониманием с ее стороны, призрак объяснял дальше.

Итак, последователи обыскали всю башню, перебрали буквально по камешку, облазили все подземелья под городом, но так ничего и не нашли. От разочарования сделали из башни часы, а из подземелий складские помещения. Принялись водить экскурсии и слагать легенды о великой мудрости Основателя, о грандиозных его исследованиях, которые были до того могучими, что грозили поколебать устои Вселенной, если бы попали в нечистые руки, поэтому Основатель и решил унести их с собой в могилу. Впрочем, могилу его тоже вскрывали, перетрясли его бренные косточки, но ни бумажки, ни клочка пергамента не нашли.

И только Сирена оказалась достаточно настойчивой и находчивой, чтобы подобрать «ключик» к его тайнику.

«Влюбленная женщина готова горы своротить, чего уж, — подумала Клава с легкой печалью. — Только вот ключик к его сердцу Сирена не сумела найти, раз Пума утверждала, что любовь у директрисы безответная. Когда у мужчины нет желудка, а у женщины нет стройных ножек, тут не до романтики.»

В общем, тайник оказался в сердце башни, на самом виду. Правда, невидим для непосвященных. Разумеется, то был не сейф и не чулан — Основатель всё-таки был вправду великим магом. Тайник он обустроил себе хитрый, магический, весьма вместительный, со множеством функций, короче, ужасно полезный. Говоря проще, это был карман в индивидуально созданное подпространство. Открывался он с такой точки, что случайно не попадешь. Даже сама Сирена лишь благодаря упрямству и чистой случайности обнаружила, как в этот карман можно проникнуть.

Уж Клава намекала, что никому на свете не расскажет тайну, как этот самый карман открывается, но Основатель сделал вид, будто гложущего ее любопытства не замечает, продолжал разглагольствовать дальше в свое удовольствие.

В его личном подпространстве-де ужасно удобно устроен дополнительный кабинет для размышлений и творчества: там тихо. Тепло в меру. Воздуха неограниченный запас, что немаловажно для живого существа, туда попавшего. И там нет времени! В магическом подпространстве есть только настоящий момент. То есть для человека, туда попавшего, сие курьезное обстоятельство не сразу становится заметно: человек мыслит, дышит, ходит по кабинету туда-сюда, читает книги, делает что-то, занимается магией без страха повредить окружающим вещам или существам, как это обычно бывает в реальном мире. Однако сколько бы ты там ни находился по собственным ощущениям, какие бы долгие ни проводил эксперименты — ты не состаришься ни на минуту, останешься точно таким, каким вошел в этот карман. Даже не проголодаешься и не захочешь в туалет!

— Удобненько, — согласилась Клава.

Если бы она решила заняться каким-нибудь сверхважным делом, лучшего кабинета и выдумать не могла бы — ничего не отвлекает, даже естественные надобности организма. Хотя как можно дышать, иметь бьющееся сердце, текущую по венам кровь — и при этом в конце концов не ощутить заполнившийся мочевой пузырь или сигнал от опустевшего желудка — этого она понять не могла. Одно слово магия!

Так вот, умерев, Основатель расстался с бренным телом, отказался улететь в светлое райское небытие — вместо этого умудрился в виде призрака добраться до тайника-кармана, где и спрятался. Рассуждал он так: призраки нестабильные сущности, обычно на сороковой день после погребения фантомы имеют обыкновение рассеиваться, истончаться и всячески деградировать, теряя разум и личность. Такой участи он себе не желал, слишком много важных знаний хранила его память, слишком много экспериментов он не успел довести до финала, слишком много вещей и явлений не изучил.

И если в подпространстве не портятся продукты, если книги, там хранящиеся, не ветшают, не выцветают чернила, не желтеет и не сыплется прахом бумага — то и призраку там ничего не грозит?

Таким образом Основатель застрял в тайнике, о котором никто не знал, на долгие-долгие годы, сложившиеся в столетия. И только Сирена, можно сказать, освободила его из одиночного заточения. Заядлый отшельник, он к тому времени уже был сыт тишиной, произвел все эксперименты, на какие оказался способен в призрачном виде, научился манипулировать небольшими предметами — и страшно соскучился по дневному свету. Русалка помогла ему стабилизироваться, привязала неугомонный дух к праху в родной могиле на кладбище — и перенесла в дом к помогавшей ей некромантке. Пума же с воодушевлением взялась за проблему искусственного тела. Правда, до сих пор ее старания успехом не увенчались, к искреннему огорчению Основателя.

— А сейчас что хранится в этом кармане? — спросила Клава.

Вопрос ее был бессовестно проигнорирован.

— Ох, как же я забыл! — всплеснул руками призрак. — Они ж там который день сидят голодными!

— Кто? — сразу вскинулась Клава. Как для любой женщины ей была невыносима мысль, что кто-то где-то томится не покормленный.

— Гомункулы! — развел руками Основатель, указал пальцем на пол, намекая на лабораторию некромантки в подвале. — Раз мисс Пумы сейчас нет дома, ты должна присмотреть за ее питомцами. Она же присматривала за твоим Персиком.

Клава поежилась: ей эти похабные человечки и в банках-то не понравились, в присутствии Пумы они не стеснялись дразнить суккубу. Что же будет, когда она спустится в подвал одна? Каждого придется откупорить? А если они разбегутся? И чем они питаются, какой-нибудь гадостью наверняка? Даже спросить боязно!