Сержант и корона

Глава 33. Мать матерей оркхай

Сердце степей

КаджуроОрОркх — Кочующий Город оркхай, древняя столица. Никто из чужих не знает его путей и местонахождение его- всегда тайна для иных рас. Но не для тех, кого ждет Мать матерей оркхай и кого ведет Весть- тому укажут путь. Сотня Ворона прошла еще четыре племенных владения- но нигде больше не возникло таких проблем, как на землях Пустынных Кархов. Сотню встречали настороженно, но без враждебности- а потом любопытство побеждало предубеждение. Вожди говорили с Вороном, которого на территории оркхай звали ОлМаари- по матери. Молодые оркхайи строили глазки эльфар и нередко уединялись с ними- благо, для имеющихся в сотне целителей создать противозачаточные амулеты проблемы не составляло. Эльфар, конечно, недолюбливали- но не настолько, чтобы задирать приглашенных Матерью матерей, чей авторитет у оркхай был выше небес. Да и сам Ворон провел, так сказать, хорошую разъяснительную работу- по его прямому приказу от самого начала пути ГорДан вколачивал в каждого эльфар традиции и правила поведения в степи — а потому уж непоправимых ошибок эльфар не совершали, а незначительные нарушения общепринятых норм морали лишь добавляли смазливым остроухим очарования. Ворон не боялся навлечь на себя беду- оркхай вполне спокойно относились к добрачным связям, а девственность считали существенным недостатком — кому нужна та, которая никому не нужна? В общем, мало что поняв из путанных рассуждения, Ворон полностью переложил эти заботы на ГорДана- оркхай лучше поймет оркхай. Старый сотник разрешал все вопросы молниеносно и ко всеобщему удовлетворению- конфликтов практически не было, а это и было для Ворона самым главным на этом этапе. В Кочующий Город сотня вошла две декады назад — и до сих пор тянулось ожидание. Да, их обеспечили жильем и купить самой разнообразной снеди в Кочующем Городе совсем не проблема. Но Первая Мать оркхай послала Весть тридцати вождям племен- и Ворон вынужден был ожидать, пока Тридцать соберутся вместе для решения его судьбы.

В огромном шатре было душно-Мать матерей с парой телохранителей, три десятка Вождей племен, вольготно расположившихся по большому кругу шатра. Ворон привычно ожидал накрытых столов- но нет. Дело- отдельно, пир- отдельно.

Он стоял перед ними, сидящими на роскошных мягких подушках и смотрел на них. Они были разные. Мать- старая, или, скорее, древняя высушенная временем. Чудо, что в ней еще теплилась жизнь. Две ее служанки-телохранительницы. Безликие, поджарые убийцы. Вожди… Молодые и совсем уже старые, бугрящиеся мышцами и выдубленные, словно подметка старого сапога. Они были разные- и их было слишком много, чтобы выделить кого-то одного. Впрочем, были и знакомые лица.

— Ты воззвал- и Мать матерей оркхай слышит тебя — голос древней был сродни шелесту иссушенных осенью листьев.

— Я вижу твой данхан, ОлМаари, я вижу твою кровь, ОлМаари. Я вижу твое лицо. Наполовину человек, наполовину эльфар- но твоя кровь- это наша кровь и степи- дом для тебя, потомок ОлМаари. Но ты не хочешь быть равным среди равных- ты требуешь большего.

Ворон дождался, пока она закончит, выдержал паузу, дабы проявить уважение.

— Можно ли отказаться от наследия предков, уважаемая? Можно ли отбросить то, что создали для тебя давшие тебе жизнь? Могу ли я наплевать на память предков и отказаться от их наследия? Ты права, Великая- наполовину оркхай, наполовину эльфар. Мой отец оставил мне беспокойное наследство- но я не отказался о него и принял эльфар под свой щит. Моя мать- первая дочь Матери ОлМаари и она стала Матерью ОлМаари, когда родила меня- ибо тогда ее мать уже ушла за Грань. Первый сын матери племени должен быть вождем- это закон оркхай и я лишь прошу отдать мне мое по праву. Если есть здесь тот, кто может это оспорить- мы можем это решить традиционным способом. Я умею держать в руках топор.

— Ты слишком торопишься, молодой ОлМаари. Чтобы кто-то из присутствующих скрестил с тобой топор- тебя должны признать достойным такой чести. Скажет ли кто за него слово, Вожди?

— Я скажу! — Пустынный Карх выступил вперед, прямо глядя в глаза Ворону.

— Я говорю — ОлМаари воин. Я говорю- нет урона чести Вождей говорить с ОлМаари. Я говорю- он достоин поединка с любым из вождей.

— Я приму твои слова, если ты скажешь, чем этот прилизанный эльфар купил твою благосклонность. Кровью или однорогами и золотом? Только призови в свидетели Первую мать. — голос невысокого, но очень плотного оркхай сочился пренебрежением и насмешкой- словно он уже знал ответ.

— Первую мать призываю в свидетели- ОлМаари не платил мне ничем- ни золотом, ни серебром, ни вещами ни однорогами- я не получал никакой платы. ОлМаари в честном поединке разделал моего лучшего бойца — тот слишком поверил в свое мастерство, был несдержан на язык и получил по заслугам. Любой из Пустынных Кархов, видевших поединок, скажет слово за этого ОлМаари. Матерью клянусь- его храбрость и мастерство единственная причина моего слова. А то, что ты сомневаешься в слове моем, ЧаГуари- это я запомню. Не сомневайся.

— Не время искать ссоры- легкий шелест голоса древней мгновенно вызвал абсолютную тишину.

— Я прошу от вас разума и холодной головы, Вожди. ОлМаари- принимаешь ли ты слово Пустынного Карха?

— Принимаю с благодарностью. Он сказал верно- воин сам искал ссоры и получил то, что искал. Между мной и Кархами нет крови, нет обиды. Карх, глядя Ворону в глаза, чуть кивнул, подтверждая услышанное.

— Кто еще скажет слово?

— Огненные Скорпы скажут Слово за ОлМаари. Его щит несет сотник ГорДан- кровь от крови моей- и он свидетельствует, что ОлМаари отправил в Небесные сады больше полусотни остроухих. Это достойно Вождя.

— Ледяной Махайрод лишь торговый партнер молодого ОлМаари- на этом совете мы не стали бы говорить Слово за хозяина, стерегущего границы золотом. Но речи братьев убедили нас, что у ОлМаари есть не только мудрость но и мужество.

— КаДжуги скажут за ОлМаари- мои братья дрались с ним рука об руку и обязаны ему жизнью!

— ХарЗатхи здесь! И мои братья бились под его рукой!

Сказавших за него Слово было неожиданно много. Хитрый ГорДан намекнул разношерстной команде оркхай о хорошей возможности здорово помочь командиру- и каждый из полусотни с удовольствием наведывался в свое племя, делясь пережитым под хорошее угощение и обильные возлияния. Многие вожди услышали о доблести этого ОлМаари от соплеменников, мотавшихся по империи эльфар и ставших за щит этого странного ОлМаари. Услышали и поверили- ибо рассказчики легко призывали первую мать в свидетели- да и кому верить, как не родной крови.

— Довольно! ОлМаари достоин быть в круге- сказавших за него Слово более чем достаточно. Имеет ли кто Слово против?

— ЧаГуари хотят испытания.

— Поединок- это понятно- Ворон привычно качнул шеей, разминая мышцы.

— Не поединок. Несколько на несколько. Десяток против десятка.

— И так славно. Девять оркхай я наберу.

— Не слишком ли ты самоуверен, молодой ОлМаари? Шаманы ЧаГуари держат Единение по полутысяче ударов сердца.

— Смешно. Я на тренировке держу единение своей сотни раз в сорок больше. И отпускаю я их, когда вымотались они, а не когда выбрасывает меня. Паутина Душ- родовой дар моего отца, Великая. Я верю, что воины ЧаГуари опытны и могучи- но и мои оркхай знают, с какой стороны браться за топор. Ответь мне только на один вопрос, великая. Отчего на совете нет никого из ОлМаари? Где племя матери моей?

Они в упадке, молодой ОлМаари, они в упадке. Их земли обильны, но предгорья всегда были недружелюбны — сейчас их теснят и соседи и коротышки- а слабый должен дать место сильному.

— Я услышал, Великая. Я хочу поскорее покончить с испытанием и обрести остатки своего племени.

— Будет так!

Паутина привычно окутала десяток- и Ворон окунулся с головой в карусель боя. Все было, как предсказала мать- первые минут десять они бились почти на равных — а потом словно нити оборвались и каждый из ЧаГуари стал подобен одному пальцу, отсеченному от кисти. Каждый из них двигался, но это уже был не монолитный десяток, а десять воинов, сражавшихся каждый сам за себя. Из ЧаГуари было трое убитых, пятеро раненных- и два из них довольно тяжело. Остальные отделались побоями. ОлМаари отделались легкими порезами и мощными синяками- дел на пятнадцать минут для целителей сотни.

— Теперь ты можешь стать вождем, ОлМаари- но только можешь. Если они не пойдут за тобой…

— Я понимаю, Мать всех оркхай. Но я буду убедителен- очень убедителен!

Давно осела пыль после сотни однорогов этого странного ОлМаари, а древняя все смотрела ему вослед. Странные стали оркхай и странные времена наступали- но на все воля первой матери и древняя вновь покорялась Ей.