Возвращение Ворона

— Видеть глазами птицы — это еще не магия. Когда ты научишься вызывать силу своего рода и объединять ее с силой Ворона, вот тогда и поговорим.

— Как вы узнали про то, что я вижу сверху? — удивленно выкликнул я. Но мой новый учитель лишь улыбнулся и потрепал мою шевелюру.

— Ты многое сам узнаешь в нашем училище. Осваивайся. А теперь у меня дела. Ступай.

Он отвернулся и зашагал в сторону строения напоминавшего трапезную. Один из послушников предложил последовать за ним. А второй вернулся к воротам.

— Как тут все устроено? — спросил я моего провожатого, как можно более дружелюбным тоном.

Нужно было налаживать связи на новом месте. Не смотря на большую разницу в возрасте послушник, не меняя сурового выражения лица, ответил без тени высокомерия

— Живете в кельях по двое, подъем в шесть утра, водные процедуры, утренняя силовая тренировка, завтрак, учеба. В полдень обед. Опять учеба, вторая силовая тренировка, учеба. Ужин, постирка. Дальше свободное время, отбой в десять вечера.

— Так каждый день?

— Нет, выходной в понедельник.

Меня несколько удивлю, как расписание построено расписание. Я пока нигде не заметил часов. Мне казалось, что люди все еще измеряли время половинами и четвертями суток.

— А у вас есть часы? Как узнавать время?

— Я забыл, что ты новичок. Да в училище есть часы. Каждый час отмеряет звонарь.

— А как я узнаю, что, например, наступило десять вечера?

— Привыкнешь.

— Класс, расписание прямо, как в армии.

— Как где?

Я понял, что он не знает значения слова «армия»

— Ну как у стрельцов. В стрелецкой дружине.

Он остановился и смерил меня взглядом.

— А ты, что? Знаешь, как у стрельцов?

— Да, дядька рассказывал, — соврал я ему, чтобы не вдаваться в долгие объяснения.

— Мы пришли.

Он остановился напротив дубовой арочной двери с цветным витражным окошком. Она была одной из целого ряда аналогичных дверей на фасаде длинного одноэтажного здания из белого кирпича.

— Твоя келья номер девять. Ключей и замков нет. У нас не воруют. Сохраняй чистоту и порядок. Дежурные ходят и проверяют. Нерях отправляют в карцер. Не советую тебе туда попадать. Место не из приятных. На кровати найдешь одежду. Переодевайся и подходи к учебному корпусу.

Он указал рукой на соседнее двухэтажное здание.

— Скоро будет перемена, подходи и знакомься с другими учениками. Не стесняйся.

Я зашел в свое новое жилище. Оно было небольшим, теплым и уютным. В комнате стояло две кровати, стол, два табурета и шкаф.

На стенах висели погасшие свечи. Для вечернего и ночного освещения догадался я.

Быстро переодевшись в ученическую одежду, а это были штаны, теплая рубаха, кафтан, носимый, как верхняя одежда, я осмотрел себя.

Не хотелось производить впечатление неопрятного мальчишки. По одежке встречают, как известно.

На ноги я натянул мягкие кожаные сапоги, стоявшие тут же у кровати, и отправился к зданию, на которое указал старший послушник.

Подходя к учебному корпусу, я оглядел внутреннее устройство монастыря. Оно состояло из внешних крепостных стен и внутренних зданий из кирпича, покрашенное белой известкой.

В центре всего располагался титр со шпилем и колокольней, а на уровне второго этажа арочный проход соединялся с учебным корпусом.

С торца училища был разбит небольшой уютный сквер, в котором собрались ученики их было человек двадцать.

Между двумя юношами разгорелся конфликт. Точнее один из них, более рослый, издевался над вторым.

— Слышь, Горох. Не лезь куда не просят. Я тебя в овес превращу и скормлю лошадям. Будешь обратно в человека из навоза превращаться.

Второй смотрел на него с ненавистью, сжав побелевшие губы. Видимо, трезво оценивая свои возможности — он значительно уступал обидчику в росте, просто молчал.

Рядом стояли ученики. Три девочки лет тринадцати четырнадцати. Они и еще несколько парней смотрели на хама осуждающе. Одна из них смуглая, я бы даже сказал, что она мулатка, вступилась за одноклассника.

— Жаботинский, отстань от него! Хватит уже над всеми издеваться!

Жаботинский? Интересная фамилия. Не те ли это Жаботинские, про которых рассказывала матушка, и которые нас обобрали?

Задира обернулся к девушке и надменным тоном спросил:

— А то что? Что ты мне сделаешь Уголёк? Папе в Африку пожалуешься? — юноша лет пятнадцати самодовольно усмехался своей глупой шутке

Некоторые из учеников засмеялись.

Да тут токсичная атмосфера. Что-то я пока не замечал сплоченности и дружелюбия к друг-другу в этой группе.

— Не смей говорить так о моем отце! — она не успела договорить, как Жаботинский притянул к своей груди раскрытые ладони, сформировал незримый шар, покрутил его с усилием словно мастер кунг-фу, и произнеся себе под нос некое заклинание резко направил энергию в сторону девушки.

Та, не ожидая подобного, не успела защититься и упала назад от невидимого толчка, смягчив падение ладонями.

Она сидела и опиралась своими руками о грунт за спиной, сжав колени. Глаза ее выражали растерянность.

В следующее мгновение Жаботинский произнес еще одно заклинание и девушка оказалась на круглом коврике в одном нижнем белье. На ней появился темно-синий лиф с золотой окантовкой, красивые защитные накладки на голень и предплечья.

Из-под волос на голове, у нее проступили мягкие, черные кошачьи ушки.

— А ты очень даже ничего, Уголёк. — произнес этот говнюк, оценивающе разглядывая девушку. Он все еще мерзко улыбался, упиваясь своей силой и безнаказанностью.

Она сдвинула брови и похлопала себя по телу. Оказалось, что белье, накладки и украшения были видением. Они быстро исчезли и под ними проступила прежняя ученическая форма.

Меня удивила такая способность вызывать видения сразу у всех, но нисколько не испугала.

Пора действовать. Надо поставить этого ублюдка на место. Я шагнул вперед, подал руку девушке, помог ей подняться и похлопал стоящего ко мне спиной Жаботинского по плечу.

— Я прошу прощения, я тут человек новый. Но мне очень не нравится происходящее. Мне кажется, что вы, Жаботинский, поступаете невежливо и опрометчиво. Я хотел бы попросить вас извиниться перед теми вашими товарищами, которых вы оскорбили.

Он обернулся ко мне, но пустив свой взгляд выше моей головы, сделал вид, что не видит меня.

Жаботинский приложил ладонь к своим бровям, будто капитан корабля выглядывающий вдалеке горизонт.

— Кто это сказал? Откуда доносится этот писк?

Дальше он перенес взгляд на меня и издевательски продолжил писклявым и шепелявым голосом, повторяющим мою интонацию:

— Извиниться перед товарищами, которых вы оскорбили.

Его последняя выходка вызвала взрыв хохота у его приспешников и подхалимов.

Я спокойно разглядел каждого из них. "Вы еще ответите мне, суки". И перевел взгляд на Жаботинского.

— Извинись, Жаба. А то вернешься обратно в тину. И никто тебя не найдет.

Жаботинский побагровел.

— Это кто у нас такой смелый? Ты знаешь с кем разговариваешь?

Одна из девочек, заглянув куда-то себе в тетрадь сказала:

— Это Илья Воронов. Он новенький. Отстань ты уже всех достал!

Видимо, она староста класса догадался я.

— Воронов? Не тот ли это Воронов, чей преподобный папаша…

Договорить ему не удалось. Я сразу влепил ему звонкую пощечину.