Хроника лишних веков

- Что ты хочешь, посланник? - спросил он.

- Только две просьбы. Первая: похороните его в Риме.

- Имя? Напомни...

- Демарат. Мастер Этолийского Щита. Так и напишите. И довольно...

- Имя отца?

- Антиной.

- Какова вторая просьба?

- Удалить всех соглядатаев. На две ночи.

Префект ждал, и я решил не таиться.

- Вот шкатулка, - показал я ему. - В ней всего двадцать золотых монет. Она должна попасть в руки человеку, который будет жить в Риме через пятнадцать столетий.

Патрицианские морщины на любу префекта густо прорезались.

- Этот город будет еще стоять?! Через пятнадцать веков?!

- Рим будет стоять, - с месмерической властью гарантировал я. - Даю слово...

Префект отвёл взгляд, на что-то посмотрел, потом - еще на что-то и осторожно улыбнулся.

- Твой акцент, посланник, и черты твоего лица заставляют поверить в любое чудо... Но как?

- Чудес не будет. Я хочу замуровать шкатулку в стене Колизея. Колизей будет стоять через пятнадцать веков... Пусть и пустой. Без гладиаторских боёв.

Префект неопределенно кивнул и подумал.

- ...Таким образом, убрать охрану? И вынести тело? Прямо сейчас?

В ответ на второй вопрос я покачал головой, проводил его до ворот и вернулся. Гунны, лишь ворота закрылись, вновь улеглись вокруг багровых углей.

Я еще раз заглянул к Демарату, вдруг, на миг, понадеявшись, что он пошутил... Потом я еще посидел четверть часа в своей комнате. В полной тишине. Затаив дыхание. Но Демарат молчал.

Однажды мне показалось, что по внутреннему дворику пронёсся ветер. Я встал и снова пошел к нему. Ночь во дворе стояла все так же душна и неподвижна.

Ниса сидела рядом со стратегом, на ложе, замерев взглядом на очертаниях головы под плащом.

"Она не пропадёт..." - словно услышал я.

На столике мутно мерцал зловещий пузырёк.

"Спрятать от греха..." Я подкрался к столу, но Ниса услышала мой манёвр.

Она посмотрела на меня, лицо ее было пустым.

- Ты убил его... - Лёгкий ее выдох коснулся моего лица.

- Прости... - тотчас, второпях, обескуражено ответил я, еще не осознав смысла трех слов.

- Ты убил его! - повторила она звонко.

Меня проняло. Я как-то весь вмёрз в душный, горьковатый воздух.

- Ниса...

Она положила красивую обнаженную руку на серый плащ и смяла, стянула его пальцами на груди Демарата.

- Ты убил его! - пронзительно крикнула Ниса.

Плащ сорвался с покойника и комом попал мне в лицо.

Я подхватил его - и тут же получил крепкий удар в скулу, другой - в губы. У Нисы были тяжелые, сильные руки.

Я пытался схватить ее за руки, плащ трещал.

- Ниса!

Свет метнулся - был еще удар по голове, не рукой, а чем-то твёрдым - и я сорвался в бездну.

Потом, когда-то, я очнулся. Глухая боль распирала череп. Я с трудом разомкнул веки. Матовый шар света висел на треноге, лиловый туман плыл по комнате. Демарат был вновь прикрыт плащом, и, увидев его руку, я обругал себя последними словами: я не позаботился о его руке. Так она, в стороне, криво и закоченела. Закоченела раньше, чем вернулась Ниса... Если бы не это...

Нисы не было. Не было и пузырька на столе.

"Все плохо, - согнулся я. - Хуже некуда.

Я встал на колени перед Демаратом.

- Я всех убил, Демарат! - возопил я к нему. - И вот видишь, сам не могу подохнуть. Мне нельзя так...

Ответа не было. Казалось, что Демарат молча улыбается под плащом.

Я потрогал свою голову - на лбу горела целая гора. Я выполз вон и сбросил себя в тёплый после душного дня, тёмный водоём. Утопиться в жидком звёздном крошеве - нет! Нелепость!

Надо было заняться делом. Люди префекта были наготове. Ждали. Тело стратега вынесли по всем правилам, с первыми почестями...

Тогда я вернулся в свой угол, лёг в темноте и забылся.

...Тяжелое жаркое тело теснило меня. Я отстранялся прочь и слышал, что стону...

Ниса, тяжелая и жаркая, теснила меня и обвивала сильными руками, я задыхался, мне не оставалось никакого пространства.

- Прости... прости... это не ты... - шептала она и наваливалась всё тяжелей и жарче. - Мы одни... никого... совсем никого... никого больше... возьми меня, а то я умру... мне страшно.

Из последних сил я высвободил из-под неё руку, думая отстранить...Ниса была нага и нестерпимо горяча.

- Нет! Нет! Я не хочу умирать... забери меня отсюда...

...Я очнулся вновь - когда, не знаю - в необыкновенной, лихорадочной лёгкости. Стены бледнели. Близился рассвет. Ниса спала рядом, но спала как бы одна, положив голову на сгиб локтя. Я осторожно перебрался через нее на пол, накинул на нее тонкую патрицианскую простынку.

"Другой ночи в Риме может больше не быть", - предупредил я себя, нашёл свой кинжал, хватился шкатулки, но она оказалась на месте.

Гунны храпели посреди Рима, вокруг чёрного кострища. Вот было оно - дурное предзнаменование для Вечного Города.

Я вышел на улицу, огляделся и решил поверить префекту. Что еще оставалось?

До Колизея, и впрямь, было рукой подать.

Я побоялся прятать шкатулку на уровне роста и нашёл подходящее местечко в стене - приличную щель - ярусом выше.

Пока я расширял и углублял щель кинжалом, совсем рассвело.

Шкатулка вошла в углубление боком, но на половине застряла. Нервы сдали - я принялся вколачивать ее вглубь рукояткой кинжала. С каждым ударом я всё безобразней сминал изящную вещицу и всё глубже впадал в отчаяние, с каждым ударом всё яснее понимая безнадёжную глупость затеи.

Но дело было сделано - шкатулка была втиснута в щель насильно, и перепрятать ее теперь можно было, лишь взорвав предварительно стену.

Я заткнул щель сверху мелкими камешками, распрямился и сказал себе:

- Финита ля коммедия... Больше ты не нужен никому.

"Она не пропадет", - вспомнил я о Нисе, вспомнил ее одинокий и безмятежный утренний сон.

Небо ласково голубело над зачумленной Империей. Я засмотрелся в него... и вдруг поскользнулся на отполированной сандалиями римлян, покатой ступени... Я шёл по краю лестницы, ближе к свету и.. сорвался прямо вниз, на арену, с приличной высоты... не меньше десятка аршин...

***