Слёзы Эрии

— Когда-то у меня была настоящая семья: отец, мать и сестра, Мирэйя. Но тамиру их убили. Мне было девять лет, но я до сих пор помню ту ночь, словно она никогда не заканчивалась. Голодные твари ворвались в наш дом на краю Эйнора и убили родителей, загнали их как кроликов, а мою сестру, утащили в лес, буквально вырвав её из моих рук. Меня спасли соседи, вовремя подоспевшие на помощь, а растерзанное тело Мирэйи нашли на следующее утро в лесу. Ей было всего девять лет, и она должна была прожить долгую, счастливую жизнь…

Моё сердце тоскливо сжалось и даже раздражение Эспера стихло, уступив место сочувствию.

— Мне жаль, — едва шевеля губами прошептала я.

Шейн перевел на меня мрачный взгляд.

— Теперь и ты понимаешь какие эти существа на самом деле? Насколько бы разумными они не были, в первую очередь тамиру — животные, влекомые лишь звериными инстинктами. Ты ничего не знаешь о Гехейне, но тебе пора учиться выбирать правильную сторону. Иначе однажды наивность и сочувствие к монстру будут стоить тебе жизни.

Повисла тяжелая тишина.

Шейн доверил мне болезненные и, может быть, самые дорогие воспоминания, на что я сама никогда не была способна. Меня переполнило чувство вины за то, что я не могла разделить его жгучую ненависть к тамиру. Эспер показал мне, что среди волков полно добросердечных существ, так же как среди людей полно чудовищ.

И мне хотелось, чтобы это увидел и понял весь Гейхен. Ведь люди не теряют веры во всё человечество разом, когда встречают на своем пути жестокого человека. Так почему им так трудно хотя бы попытаться поверить тамиру, преодолеть морок ненависти, навеянный ведьмами и дать лесному народу шанс?

Но я не осмелилась озвучить свои мысли Шейну. Как и все люди, он был рождён с ядовитой ненавистью в крови и трагедия, пережитая в детстве, лишь укрепляла её с каждым днём. Никакие слова не смогут пробить ту стену враждебности, которую он взращивал на протяжении тринадцати лет. И это делало Шейна очень опасным человеком.

— Уже поздно, иди свою комнату, — сухо произнес он, когда молчание затянулось.

Без возражений я покинула гостиную, поднялась в спальню и тут же бросилась к окну, распахнув его настежь. Вместе с порывом колючего ветра из темноты в комнату нырнул кот. Поддавшись порыву, я подхватила его на руки и крепко прижала к груди, зарывшись носом в рыжую шерсть и вдыхая запах сырой земли. В сердце вонзились острые когти вины перед слепой девочкой — я обладала тем, чего она теперь была лишена.

Сможет ли она однажды смириться с потерей тамиру и жить как прежде?

Мне хотелось в это верить. Но я понимала, что сегодня вместе с маленьким зверем девочка лишилась значимой части самой себя.

— Я могу забрать твою боль, — напомнил Эспер, уткнувшись носом в мою ладонь, даже через повязку я ощущала его горячее дыхание.

— Нет, — не задумываясь отозвалась я, дрожащим от слёз голосом. — Арий прав, я должна это помнить.

Не знаю, как долго мы просидели на полу возле распахнутого окна. Тамиру задремал на моих коленях, а холодный ветерок давно высушил слёзы на щеках. Я прислушивалась к сонному урчанию друга и наблюдала за серебряным диском луны, медленно ползущим по темному небу, — изредка его скрывали черные тучи.

Но умиротворяющему спокойствию пришел конец, когда с первого этажа донесся шум и дом наполнился тревожным гулом посторонних голосов.