Товарищ кот

Глава 24

Сущность войны — обман. Искусный должен изображать неумелость.

Сунь Цзы в ответ на вопрос, каким образом его смог избить крестьянин с палкой.

— А вы, должно быть и есть тот самый… — шагнул вперед Сталин, широко улыбнулся, и протянул ладонь.

— Джон Малкович, профессор биологии, обладатель трех научных степеней с правом преподавания в одиннадцати странах на пяти языках, — и глазом не моргнул Распутин, ответив ему крепким рукопожатием. — Для меня безмерная честь познакомиться с вами, товарищ Сталин. Слышал о вас много лестных вещей.

— Взаимно, — ответил тот и откашлялся в кулак. — Так стало быть, у вас при себе есть какие-то необычно ценные сведения, которые вы готовы передать Советам?

— О, не то слово, — кивнул Распутин. — Последние полгода я работал в тайной лаборатории над чрезвычайно серьезным проектом, чье название помимо меня знают всего с десяток людей в Европе, включая верхушку Третьего Рейха. Благодаря собственной хитрости и благоволению фортуны мне удалось ускользнуть из лап нацистов целым и невредимым, прихватив с собой парочку папок с любопытными документами и занятными исследованиями — и теперь я полон желания полностью искупить все то зло что создал своими руками, пускай и не по собственной воле.

— Быть может, продолжим разговор в моем кабинете? — предложил Сталин и быстро-быстро огляделся, убеждаясь, что их разговор не подслушивают лишние уши.

— С радостью, — кивнул Распутин и деланно зевнул, прикрыв рот ладонью. — Однако я в дороге уже несколько дней и совсем не прочь чутка передохнуть. Вы не сочтете за оскорбление, если я сниму номер и хотя бы разложу чемоданы?

— Разумеется! — всплеснул руками Сталин. — Отдыхайте столько, сколько сочтете нужным. К слову, можете записать все расходы на мой счет и ни в чем в себе не отказывать.

— Весьма щедро с вашей стороны, — поклонился Распутин. — Но я человек простой и мне подойдет какой-нибудь захудалый трехкомнатный люкс с видом на парк. Ничего сверхвыдающегося — пуховые перины, трехразовое питание и безлимитный бар.

— Пару мгновений — сейчас я найду своего помощника, который организует все в наилучшем виде, — пообещал Сталин и направился прочь, ворча в усы и осматриваясь по сторонам: — Лаврентий Палыч, ну нашли вы, конечно, время в прятки играть…

Семен и Распутин проводили взглядами удаляющегося генсека.

— Джон Малкович, значит? — спросил Семен, когда они остались вдвоем. — Профессор биологии?

— Типичное чехословацкое имя, — пожал плечами Распутин, усаживаясь в ближайшее кресло. — Что же касается присвоенных мною регалий — между прочим, в свое время я закончил целых три класса церковно-приходской школы. Не думаю, что в этих ваших хваленых университетах я бы услышал хоть что-то новенькое.

— Знаешь, я тут подумал — это первый раз за все время, когда ты не пытаешься убить меня после того, как мы перекинемся парой слов, — сказал Семен. — Забавно, не так ли?

— А что если я пришел предложить мировую? — поинтересовался Распутин.

— Разве что войну, — ответил Семен. — Хотя она и без твоей помощи началась. Или с твоей?

— Предлагаю не копаться в делах давно минувших дней, — отмахнулся Распутин. — Война — она ведь никогда не меняется. Кстати, оглянись-ка вокруг. Не замечаешь ничего подозрительного?

Семен последовал его совету. И действительно — весь холл отеля был заполнен штурмовиками-клонами, которые усилено делали вид, что рассматривают картины, читают газеты, ведут беседы друг с другом или же попросту ходят туда-сюда, изображая простых зевак.

— Ты когда успел-то? — только и спросил Семен. — Не успел за порог ступить, а уже продыху от твоих терминаторов нет.

— Поживи с мое — и не такому научишься, — подмигнул ему Распутин. — Хотя то вряд ли даже без моих потуг — как никак, котам отмерен век недолгий.

— Сеня, по данным моих информаторов Распутин уже где-то в Варшаве. Будь бдителен, — раздался из ошейника голос Сэма. — Он невероятно зол и смертельно опасен.

— По моим данным он сидит напротив, сложив нога на ногу, и пускается в пространные рассуждения, — сказал Семен.

В ответ послышался какой-то невнятный звук, походивший на сдавленный писк, шум борьбы, рычание, ворчание, и вот наконец он услышал Альфонсо:

— Шмель Один, Шмель Один, это Гнездо. Цель прямо перед вами?

— Так точно, — ответил Семен. — На расстоянии вытянутой лапы.

— Запускайте протокол ликвидации, пускай даже ценой собственной жизни. Страна вас не забудет.

— Моя или твоя? — поинтересовался Семен.

— Обе! — гавкнул Альфонсо. — Приступайте к выполнению приказа немедленно. У вас все равно девять жизней, одно больше, одной меньше. Конец связи.

— Легко сказать, — буркнул Семен и обратился к Распутину: — У тебя случайно нет аллергии на кошачью шерсть?

— Только на купание в проруби, — развел руками тот.

— Столько времени у нас нет, — сказал Семен. — До первых заморозков в лучшем случае полгода. Ладно, давай без обиняков — я знаю, что ты не уйдешь без философского камня, ты знаешь, что мы его тебе просто так не отдадим, ну вот и объясни: к чему весь этот спектакль?

— С первым тезисом соглашусь, — кивнул Распутин и, загадочно улыбнувшись, добавил. — А вот со вторым вынужден поспорить. Кто знает, как карта ляжет? В буквальном смысл этого слова.

Его хитрющий взгляд и ехидный тон не нравились Семену еще больше расхаживающих вокруг штурмовиков, усиленно маскирующихся — пускай и довольно скверно — под простых смертных. Прошло каких-то пятнадцать минут — и Распутин уже восседал в кабинете товарища Сталина, довольно отхлебывая горячий чай из блюдечка, дуя и причмокивая. Сам же генсек в это время расчехлял по телефону несчастного Зайцева — Семен в душе не чаял, кто такой этот человек, но искренне сочувствовал ему до глубины души — за то, что тот до сих пор так и не отыскал Берию. Пригрозив, что кое-кто скоро может уснуть майором, а проснуться лейтенантом, Сталин положил трубку, забарабанил пальцами по столу и широко улыбнулся:

— Итак, мистер Малкович…

— Итак, товарищ Сталин, — ответил ему Распутин с максимально непринужденным видом.

— Вы, помнится, упоминали, что владеете некой невероятно важной информацией, касающейся секретных экспериментов Третьего Рейха…

— Истинно так, — кивнул Распутин.

— Однако вряд ли вы так жаждали встречи со мной, чтобы просто похвастаться сим занимательным фактом своей биографии, — сказал Сталин.

— И снова бинго! — подмигнул Распутин.

— Так сколько же вы за нее хотите? — сощурил глаза Сталин.

— А с чего вы решили, что меня волнуют деньги? — поджал губы Распутин, словно бы оскорбленным до глубины души тем, что собеседник посмел заподозрить в его несомненно благородных и бескорыстных намерениях шкурный интерес.

— Бросьте, мистер Малкович, — пыхнул трубкой Сталин. — Мы с вами взрослые люди и оба знаем, по каким законам работает этот мир. Уж простите, ни в жизнь не поверю, что вы поделитесь сведениями просто так.

— Не зря говорят — «Бог троицу любит», — цокнул языком Распутин. — Опять вы метите не в бровь, а в глаз. Однако предлагаю продолжить разговор после того, как к нам присоединятся все прочие. А это должно случиться уже через три, две, одну…

Он хлопнул в ладоши — двери тут же растворились и в кабинет вошли Рузвельт, Черчилль, Берут и Кроули, все как один с поднятыми руками. Следом за ними ступали штурмовики Распутина, держа всю четверку на прицелах автоматов.

— Что здесь происходит? — нахмурился Сталин.

— О, ничего такого — просто решил устроить небольшие дружеские посиделки, — ответил Распутин и обратился к новоприбывшим: — Прошу, садитесь, в ногах, как говорят в народе, правды нет.

Разумеется, все тут же последовали его совету — ну а что им оставалось? Признаться, Семену даже немного стало жаль незадачливого недотепу-колдуна, ибо дрожал он как осиновый лист — или как любой коллега Семена, который увидел несостыковку в пришедшей расчетке и понимал, что решить проблему можно только через тет-а-тет c Галиной Абрамовной, в связи с чем возникал вопрос, стоит ли овчинка выделки, то есть покроет ли недополученная зарплата будущий поход к психологу, а то и не один.

— Алло? Алло?! Зайцев?! Ты уснул что ли там?! Ну все, кто-то точно завтра отправится за новыми сержантскими лычками! — так и не получив ответ, Сталин грохнул трубку обратно, да с такой силой, что несчастный стол ажно подпрыгнул.

— Прошу, товарищ Сталин, не стоит так волноваться, — промурлыкал Распутин, сплетая пальцы. — Связаться с вашим человеком не получится, об этом уже побеспокоились мои люди… точнее, то, что было создано по их образу и подобию. Итак, господа, время раскрыть карты: мое настоящие имя Григорий Распутин, колдун, чернокнижник, целитель, бывший близкий друг царской семьи и далее по списку. А вот это, — он цыкнул глазами на Кроули, который вжал голову в плечи столь сильно, что в любой другой ситуации это могло бы показаться даже забавным, — ходячее недоразумение и пародия на ярмарочного фокусника зовут Эдвард Александр Кроули, хоть он и зовет себя Алистером. Пьяница, прохиндей, и любитель прибрать к рукам чужое имущество.

Взгляды присутствующих устремились на пьяницу, прохиндея и любителя прибрать к рукам чужое имущество — тот в ответ лишь виновато развел руками; дескать, ну уродился таким, что уж теперь, кто без греха — первый берите в руки камень, и можно не философский, а обычный.

— И вот на данный момент где-то в этом задрипанном отеле находится то, что принадлежит мне, — тем временем продолжил Распутин. — А именно: философский камень, бесценный артефакт, созданный много лет назад талантливым алхимиком Николасом Фламелем. Спер вещицу именно Кроули с помощью своих новых дружков и спрятал где-то здесь. Итого: верните мне камень и никто не пострадает. Клянусь своей честью и бородой.

Говорил он весьма убедительно, да только Семен прекрасно понял, чего стоят слова психованного волшебника. Бороду и отрастить можно, а уж честь и подавно за грош по пять пучков на каждом углу продается.

— Кажется, я понял, — лицо Сталина вдруг озарила широкая улыбка; хохотнув, он вытряхнул пепел из трубки в пепельницу, и без того наполненную почти до краев, и достал кисет. — Вы, мистер Малкович, видимо знакомы с мистером Фордом и решили на двоих сообразить для нас дружеский розыгрыш. Похвально, похвально — я даже поначалу принял все сказанное вами за чистую монету. Наверное в юности вы посещали театральный кружок?

— Розыгрыш? — Распутин нахмурил брови. — Нет, я…

— Так это все понарошку? — оживился Рузвельт. — Ну слава богу, а то я уж начал было переживать.

— Погодите… — Распутин было открыл рот, но его тут же перебил Черчилль.

— Ну вы и шутники, право, — вытерев испарину на лбу белым платком, он спрятал его в нагрудный карман пиджака и бросил взгляд в сторону шкафа с посудой. — Товарищ Сталин, а вас не затруднит предложить гостям стаканчик чего-нибудь крепкого? Ужасно хочется промочить горло, благо что бурбон в моем номере закончился полчаса назад.

— Это не подстава! — начал закипать Распутин. — Я и впрямь собираюсь уничтожить всех вас, если вы немедленно не скажете…