Товарищ кот

Глава 18

Безумный араб? Это человек, который из дома почти не выходит, посмел назвать меня безумцем в своих опусах?!

Ну, ничего, где там моя кукла вуду…

Абдулла аль-Хазред

Семен не мог бы с полной уверенностью сказать, что его раздражает больше: зудежь Берии, подозревающего всех и вся в пределах видимости в шпионаже, нытье Альфонсо, непрестанно жалующегося на невыносимые условия бытия, или ворчание Кроули, пытающегося подогнать мир вокруг под свою шизофрению.

— Я все еще считаю, что тащить с собой такую толпу — дурная идея, — цедил Берия, крутя баранку. — Некоторых из них вы едва знаете.

— Бросьте ворчать, Лаврентий Павлович. В тесноте, да не в обиде, — отмахивался Сталин, сидящий на переднем сиденье.

— Умираю, — стонал Альфонсо, широко раскрыв пасть и высунув язык. — Откройте окно, мне жарко! А теперь закройте — мне холодно! Приоткройте до серединки и… Боже, храни Короля, кажется, мне нужен бумажный пакет.

— Три собаки, три крысы и один кот, — бубнил под нос Кроули, загибая пальцы. — И стоит мне только приблизиться к разгадке, чтобы закрыть все свои вопросы, как в уравнение тут же влезает новый элемент, сводящий все мои усилия на нет. Итак: три собаки, три крысы и один кот…

— Угук, — тяжело вздыхал Чунта, который, по всей видимости, уже порядком пожалел, что вообще ввязался в эту авантюру.

Да, совершенно верно, Кроули каким-то чудом удалось уговорить Сталина взять с собой на дачу «доктора Уайта» несмотря на вялые попытки Берии устроить фейс-контроль, так что сейчас он трясся вместе с ними в подержанном «Бьюике», который спустя пару часов остановился у крепких закрытых ворот с двумя часовыми. А особнячок ничего: три этажа, красный кирпич, высокий забор с колючей проволокой. Сюда и муха не пролетит, не то, что крыса, размышлял было Семен, прогуливаясь по саду, пока остальные занимали комнаты, когда до его уха вдруг донеслась тихая музыка, играющая из ближайшего кустарника. Продравшись сквозь него, Семен увидал Фауста, который сидел на складном стульчике за чем-то вроде синтезатора и самозабвенно отплясывал пальцами по бело-черным клавишам.

— Опять ты, — произнес Семен.

— Опять я, — согласился Фауст. — Узнаешь? Это Шарль Гуно.

— Поздновато для рояля в кустах, — заметил Семен и взглянул на небо. — Вечереет уже, да и похоже дождик намечается. Дай угадаю: ты снова попытаешься склонить меня отдать тебе философский камень.

— Верно, — кивнул Фауст. — Наверное, ты ломаешь себе голову вопросом — каким вообще образом я очутился в самом охраняемом загородном особняке Варшавы, предназначенным для самых важных гостей? Так вот — для масонов нет ничего невозможного. В том числе и вернуть тебя домой.

— Ага, нет, только на поиски камушка вы кота норовитесь подрядить, — сказал Семен и кивнул в сторону забора. — А попал ты сюда скорее всего через во-о-н ту дыру.

— А вот и нет, — нахмурился Фауст.

— А вот и да.

— То, как я сюда попал, останется великой тайной…

— Пока ты не полезешь назад через тот же самый лаз.

— Хватит, — Фауст прекратил игру и захлопнул крышку. — Хорошо. Тогда скажи мне, пожалуйста, откуда я знаю, что ваш знакомый Уолтер Уайт — никакой не доктор энтомологии, а… — он сделал зловещую паузу, — снежный человек?

— Признаю — ты весьма проницателен, — согласился Семен. — Кто-то выглядит как снежный человек, пахнет как снежный человек, говорит как снежный человек, и — о, чудо! — оказывается снежным человеком. Поразительная догадливость. Тебе бы в «Что? Где? Когда?» играть, с бабулькой из Воронежа за пятьсот рублей рубиться.

— Не понимаю о чем ты, но не суть, — Фауст сложил нога на ногу и достал из кармана серебряный портсигар. — Скорее всего, мы не нашли общий язык из-за того, что изначально я ошибся — да-да, и такое бывает. На самом деле ты не хочешь вернуться в свое время — так чего ты желаешь? Власти? Денег? Вагон клубков? Я смогу сделать все — лишь пожелай.

— Чудно. Тогда больше не попадайся мне на глаза, — махнул хвостом Семен. — Гудбай.

— В жизни не встречал нас-с-столько упрямого ос-с-сла, — раздалось с ближайшего дерева шипение Вальтера.

— Во-первых, я не осел, а кот, — ответил Семен. — Во-вторых — в жизни не встречал нас-с-столько надоедливых мас-с-сонов

О том, что оных до сего момента он и в глаза не видывал Семен предпочел умолчать, дабы фразочка его не выглядела глупой.

— Рано или поздно я пойму, чего ты добиваешься, — процедил Фауст, смахивая пепел со своего мини-рояля. — И все равно получу свое. Мы всегда получаем то, что хотим, ибо марионетка танцует лишь по велению ее хозяина, даже если она сама думает иначе. Ты пытаешься противостоять силе…

— Мас-с-стер! — перебил его пафосную речь Вальтер. — У нас-с-с с-с-скоро будут гос-с-сти!

— Мы еще встретимся, — пообещал Семену Фауст, спешно собирая музыкальный инструмент в саквояж.

— Не сомневаюсь. Чао, — хмыкнул Семен и, заметив, что тот мнется на месте, добавил: — Что-то еще?

— Не мог бы ты… ну… отвернуться или хотя бы закрыть глаза, — смущенно откашлялся в кулак Фауст. — Некоторые наши секреты могут ввергнуть неподготовленного человека в ужас. А про котов и говорить нечего.

Семен сделал вид, что зажмурился. Наблюдая сквозь полуприкрытые веки за тем, как Фауст протискивается сквозь дыру в заборе, Семен тяжело вздохнул и покачал головой.

— Вот ты где! А мы тебя повсюду ищем, — произнес Чарли, выходя к Семену в компании Альфонсо и Сэма. — Мне показалось, или я слышал чьи-то голоса?

— Ерунда, не бери в голову, — махнул лапой Семен. — А где Кроули?

— Договаривается со Сталиным и Черчиллем о поставке моторов для грузовиков в СССР через Англию, — ответил Чарли. — К слову, у нас хорошие новости: Чунта может сотворить нам двусторонний портал отсюда и до Праги.

— Так что ближе к полуночи мы идем за философским камнем, — сказал Альфонсо.

— «Мы»? Ты с нами что ли собрался? А как же запись на педикюр? — не смог не съехидничать Семен.

— Во-первых, вы уже успели опростоволоситься, так что я решил взять столь сложное и ответственное задание под личный контроль, — буркнул Альфонсо. — Во-вторых, педикюр у меня завтра утром, так что будем делать все быстро. Ну и в-третьих — я готов отправиться куда угодно, лишь бы подальше отсюда. Здесь нет джакузи и воняет лягушками.

— Себя понюхай, городской! — сердито квакнул кто-то из кустов. — Понаехали!

Оставив позади ругающихся аборигенов, они вернулись в дом, где за большим круглым столом уже вовсю кипела очередная партия в покер, в которой участвовал даже Чунта. Правда, когда ему приходила хорошая карта, он тут же начинал радостно скалить крупные зубы, так что на его месте Семен не рассчитывал сорвать куш.

— Ты бы особо не налегал, — произнес он, глядя за тем, как Кроули опрокидывает очередную стопку. — Нам вроде как сегодня еще мир спасать.

— И вновь я слышу глас своей совести, — слегка заплетающимся языком сказал Кроули, которого вдруг потянуло на философские размышления. — Но что есть мир? И стоит ли его спасать? Быть может, необходимо дать его разрушить, дабы из пепла взрос новый росток?

— Вы что-то сказали, мистер Форд? — повернул к нему голову Рузвельт.

— Поднимаю до двадцати, — Кроули со стуком опустил на стол пустую рюмку и пододвинул в центр стола несколько купюр.

— Угук, — грустно вздохнул Чунта, отложил карты и положил подбородок на кулак, который размером был чуть ли не с голову Черчилля, сидящего от него по левую руку.

— Удваиваю, — тут же произнес тот и пыхнул сигарой. — Так как обстоят дела с поисками философского камня, мистер Сталин? По моим последним сведениям его видели где-то в Румынии.

— Мои люди сообщают то же самое, — ответил Сталин: — Уравниваю. Товарищ Рузвельт?..

— Я пас, — вздохнул тот, покачал головой и приложился к стакану. — Сегодня явно не мой день: третий кон подряд не карты — мусор. А что, к слову, с тем фанатиком, у которого находился камень? Как там его звали…

— Алистер Кроули, — ответил Черчилль, напряженно всматриваясь в карты. — Чек.

— Знакомое имя, — будто бы невзначай произнес Кроули. — Ставка. Вроде бы он неплохой писатель, да и имеет в кармане пару-другую фокусов, которых не постыдился бы сам Гудини. По слухам — он настоящий волшебник, а некоторые и вовсе считают его мессией…

— Пустозвон, тупица и бестолочь, которых свет не видывал, — фыркнул Черчилль, заставив обладателя всех этих «лестных» эпитетов недовольно поджать губы. — Уж поверьте моему опыту. Когда-то мы пытались с ним сотрудничать, так он ни одно самое плевое задание не смог выполнить. Кстати, мистер Форд, мы с вами раньше нигде не встречались? Уж кого-то вы мне напоминаете… Мистер Сталин?..

— Пас, — спустя несколько секунд тяжелых раздумий тот отложил карты, откинулся на спинку стула и скрестил руки на груди. — Тем не менее, я более чем уверен, что совсем скоро мы отыщем и колдуна, и камень. Помяните мое слово, если советская разведка села кому-то на хвост — хвосту не поздоровится.

— Охотно верим, — согласился Рузвельт, махом опрокинув в себя половину бокала. — Наши агенты тоже не теряют времени даром. Однако есть один маленький, но достаточно деликатный вопрос: кому из нас должен достаться философский камень?

На несколько мгновений за столом повисла напряженная тишина.

— Не хочу показаться наглецом, — небрежно сказал Черчилль, нарушив молчание. — Но хоть Кроули и идиот — он все-таки наш идиот. А значит, как по логике, так и по справедливости, камень должен отойти мне… то есть Его Величеству, разумеется.

— Вот и забирайте себе вашего оккультиста, никто не обидится, — фыркнул Рузвельт. — Согласно моей информации, последние несколько лет камень хранился в индейской резервации в штате Огайо. Так что пора ему вернуться на родину.

— Во-первых — вы только что это выдумали, — сухо произнес Берут, прибывший не так давно своим ходом, но уже успевший изрядно подвинуть границы Польши своим неуемным желанием идти ва-банк с любой мало-мальски крупной картой. — Во-вторых — исходя из вашего тезиса, камень должен остаться в Весоле, где еще не так давно скрывался Кроули.

— Товарищи! — в примирительном жесте поднял ладони Сталин. — Брейк. Сейчас наша самая главная задача — не допустить, чтобы философский камень попал в руки Вермахта. Предлагаю решать проблемы по мере их поступления. В конце концов, мы же взрослые люди — можем потом просто разыграть камень в карты.

Его ответ устроил всех и в комнате вновь повисла дружественная атмосфера и клубы сизого дыма. Один лишь Кроули изредка кидал на Черчилля косые взгляды, видимо, оскорбленный до глубины души столь нелестными эпитетами, адресованными в его сторону. Впрочем, несколько выигранных ставок заметно улучшили настроение Кроули, так что из-за стола он вышел в приподнятом расположении духа, с солидной пачкой купюр в кармане и небольшой деревушкой на юге Польши.

— Как только все поуляжется — построю там храм Гору и создам общину Телемы, — взахлеб рассказывал он Семену и Чунта о своих грандиозных планах, когда они направлялись в комнату к последнему. — И для вас тоже местечко найдется. Судя по всему, моя совесть будет преследовать меня еще очень долго, так что придется найти с ней общий язык — или хотя бы попытаться.