Слёзы Эрии

Вздрогнув, я с трудом сдержала крик, когда перед моими глазами застыл безжизненный взгляд Лукреции.

«Она заслужила это, — прорычал Эспер. — Она продала твою душу опасным тварям и хотела продать моего брата».

— Почему ты так в этом уверен? — с подозрением бросил Шейн.

Я подняла на него не понимающий взгляд с трудом соображая, что с того момента, как стих голос тамиру на поляне едва ли прошла пара секунд, за которые я успела прожить несколько дней в дикой погоне за гонцом и Тенями.

— Наблюдательность у меня в крови, — спокойно повторил тамиру недавние слова брата. Арий весело прыснул.

На скулах Шейна раздраженно заиграли желваки.

— Раз ты такой наблюдательный, может знаешь где нам искать сбежавшую Лу?

Эспер не спешил отвечать.

— Сбежала, как и планировала, приняв помощь чудовищ, — мой голос прозвучал слишком резко и бесстрастно.

В этот самый момент я поняла, что не осуждаю тамиру за содеянное. Мне не было жаль Лукрецию, как и ей не было жаль меня, когда она заключала сделку с шинда.

— Почему ты не рассказала нам всё раньше? — вспылил Шейн.

— Потому что я ничего не знала, — огрызнулась я, не выдержав его гневного взгляда.

— Или не хотела знать! Ты жила в нашем доме, принимала нашу заботу, ела с нами за одним столом и всё равно посмела приютить под нашей крышей зверя, даже не интересуясь какие опасные тайны он хранит. Ты хорошо поглумилась за нашими спинами? — парень перевел пылающий взгляд на Эспера. — А ты небось наслаждался и ждал, когда в дом явятся убийцы и во сне перережут нам глотки? Но вот только к твоему несчастью мы всё еще живы!

Шейн вскочил на ноги. Его рука метнулась к кобуре на поясе, но пальцы словили пустоту. Шеонна отодвинулась от брата подальше, предусмотрительно спрятав револьвер.

— А что я должен был делать? Увести Алессу в Чащу? Но разве твой отец не повесил на нее свой чертов поводок и не бросился бы в погоню за камешком, который не давал ему покоя? Или я должен был прийти к вам и всё рассказать? И вы, людишки, поверили бы мне на слово и не попытались прикончить на месте?

Эспер медленно поднялся на лапы, угрожающе вытянувшись во весь свой внушительный рост, и окинул Шейна безразличным взглядом.

— Не тебе, человек, обвинять меня в тайнах и сделанном выборе.

— Хватит! — не выдержала Шеонна, встав между братом и зверем.

— Из-за них убит наш отец, — зло прорычал Шейн в лицо сестре.

— Наш отец помешался на неподвластной ему магии, как в прошлом помешался его отец. Он радовался, когда Артур не смог открыть двери в Сильм, держал Алессу словно приманку, прикрываясь добродетельностью, и был готов в любую минуту пожертвовать ей. Он ждал, что за кристаллом явятся и дождался! Поэтому не смей винить Алессу в его смерти. Не смей винить за тайны и за страх, в первую очередь перед тобой.

Шеонна болезненно ткнула пальцем в грудь брата. Шейн зло фыркнул, бросил на меня мимолетный испепеляющий взгляд и, взмахнув полами черного плаща, отошел к берегу ручья, многозначительно повернувшись к нам спиной. Подруга обиженно скрестила руки и плюхнулась обратно на траву.

В очередной раз на поляне воцарилась удушающая тишина. Но как и прежде спустя несколько минут Шеонна нарушила ее первой. Поворошив палкой угли, она задумчиво пробормотала:

— Я всегда думала, что шинда это миф. Кажется, даже Элья никогда в них не верила. Она рассказывала мне много историй о тамиру, которые не были похожи на те, что хранились в городских библиотеках и за которые люди могли отрезать ей язык. Но её сказки о шинда никогда не отличались от тех, что рассказывали обычные люди.

Эспер вновь растянувшийся за моей спиной, назидательно пояснил:

— Люди сложили о нас множество историй, но мы всегда оставались для вас реальностью. Далёкой, загнанной в Чащу, но всё же реальностью. Мы всегда были на виду: выли в сердце леса, рысью пробегали на горизонте пустынных пашен. Но шинда… Проклятье ведьм заточило их на очень далёких берегах, загнало под землю и со временем люди стерли их из воспоминаний, превратили в страшную детскую сказку. Но шинда реальны, как и все мы. И всё это время они копили свои силы и злость. Однажды я слышал их историю, но отказался поверить в истину, произнесенную устами ребенка.

— Но почему они объявились именно сейчас, как сумели обрести свободу от ведьмовского проклятья?

— Проклятье больше не имеет над нами власти.

Шеонна удивленно ахнула.

— Так вот почему у вас двоих нет клейма!

— Его нет только у меня, — поправил ее Эспер.

Шеонна недоверчиво нахмурилась, окинув Ария изучающим взглядом. Тамиру деловито расправил плечи, демонстрируя себя во всей красе, но клеймо на его теле так и не проявилось.

— А как давно вы свободны от проклятья? — подруга вновь переключила внимание на Эспера.

— Тринадцать лет.

Шеонна удивленно присвистнула.

— Как долго, — она задумчиво покачала головой. — А шинда? Зачем им кристалл Алессы?

— Я не знаю, — устало ответил тамиру, уронив массивную голову на лапы. — Поэтому нам и нужны ведьмы, они должны что-то знать о чудовищах, которых породили.

— Самоубийство, — подал голос Арий, в очередной раз недовольно насупившись. — Если однажды тебе встретилась ведьма, которая не убила тебя при первой же возможности, это не значит, что в будущем она или ее сестры не воспользуются подобным шансом.

❊ ❊ ❊

Ночью не спал никто.

Мой сон отпугивали тревожные мысли. Шейн не осмелился сомкнуть глаз в опасной близости от заклятых врагов: облокотившись спиной на широкий древесный ствол на краю поляны, он неотрывно следил за Эспером. Зверь же, игнорируя колючие взгляды, мирно дремал за моей спиной. Подражая брату, Арий вальяжно вытянулся на мягкой траве, положив руки под голову, и нарочито беспечно прикрыл глаза. Шеонна клевала носом у костра, но каждый раз, когда сон пытался овладеть ей, вздрагивала и встревоженно поглядывала на Шейна.

Сквозь яркие всполохи огня, тянущиеся к небу, я любовалась истинными глазами подруги — глазами Зверя, как сказали бы люди. Радужка ярко сияла золотом, в котором плясали маленькие искры, а от по-кошачьи заостренных уголков тянулась призрачная желтоватая дымка. Это выглядело одновременно пугающе и завораживающе.

Будто почувствовав на себе зачарованный взгляд, Шеонна повернулась ко мне, и я смущенно опустила голову, уставившись на свои руки.

Ладони овивали новые тёмно-синие повязки. Спасти предыдущие хлопковые кремовые ленты не удалось — тёмная кровь Ария намертво вгрызлась в ткань и после небольшой потасовки, тамиру заставил меня бросить их в огонь. К счастью, Шеонна позаботилась о запасных, которые нашлись на дне ей, казалось безразмерной, дорожной сумки.

Взгляд блуждал по тёмно-золотистому кружевному узору на синем шелке. Меня то укутывало умиротворение, — мысли о женщине, создавшей эту вещь, оказались самой тихой гаванью среди воспоминаний последних дней, — то затапливала безграничная тоска. Вдруг мы больше никогда не увидимся?

Неожиданно стыд холодными когтями резанул по сердцу: я ведь даже не попрощалась, не обняла Элью в последний и не извинилась за боль, которую ей пришлось из-за меня вынести, вместо этого трусливо повернулась к ней спиной, боясь в последний раз взглянуть в теплые изумрудные глаза.

Я прижалась к мягкому боку Эспера, запрокинув голову к редким звездам, выглядывающим сквозь раскидистые лапы деревьев и прорехи черных туч. Хотя тамиру сладко дремал, моё вторжение в его мысли не осталось незамеченным. Зверь возмущенно рыкнул, но не стал отталкивать и позволил ещё немного побродить по уголкам своей памяти.

Ветви ежевики игриво отпружинили, когда на них приземлилось нечто мягкое. Маленькие, но острые шипы неприятно кольнули в спину и оцарапали кошачьи уши, вырвав тамиру из сна. Где-то над головой противно скрипел альм, но зверь не видел ни его, ни голубого неба в прорехах зеленой листвы — нечто упавшее на куст, укрыло рыжего кота тенью. Пахло Странницей. Чтобы это ни было, оно точно принадлежало ей. Вскоре она спустилась в сад и устроила, как показалось тамиру, ожесточенную борьбу с кустарником. Зверь получил несколько неприятных тычков в ребра, попытался выбраться из убежища, которое еще недавно казалось самым надежным в саду, но только привлек к себе нежелательное внимание.

— Кис-кис.

В переплетении ветвей показались горящие любопытством глаза девушки. Тамиру припал к земле, попятился, но шипастые ветви преградили путь, исколов задние лапы.

— Что ты там делаешь?

Он уловил чужой запах незадолго до того, как увидел ноги, обутые в мягкие истертые сандалии — ноги взрослого человека, родившегося в Гехейне, а значит не такого наивного и несведущего о природе тамиру, как Странник.

— Там была кошка!

Женщина опустилась на колени перед кустом.

Тамиру ощетинился, готовый броситься вперед, прежде чем служанка вздумает закричать и поднять тревогу — он уже представлял, как вцепится в ее лицо, располосует когтями и умчится прочь пока она будет безумно визжать на всю округу. Но увидев рыжего кота, женщина лишь тепло улыбнулась. Встретившись с ней взглядом, зверь невольно поддался вперед — ошибка которая могла стоить жизни любому тамиру. В свои годы он уже многое знал об ошибках, но позволил себе совершить самую непростительную: потерять бдительность, утонув в глазах человеческой женщины, — изумрудных, сияющих словно чистый кристалл, и безмерно мудрых. Тамиру очень давно не видел таких глаз.

Его сердце сжалось от тоски.

— У нас нет кошек, Алесса, — ободряюще произнесла женщина, поднявшись на ноги.

Служанка увела Странницу в дом и вместе с ней зверя покинули болезненные воспоминания.

Отрывки недавнего прошлого сменялись, словно кадры старой киноплёнки: я наблюдала за тем, как Эспер изучал замок, как бродил по городским крышам ловя отрывки людских бесед, как наблюдал за братом с высоких ветвей. Но стремительно проносилась сквозь эти ведения, жадно цепляясь лишь за те в которых мелькало лицо Эльи.

С того самого дня она стала приносить ему еду. Оставляла ломтики мяса у лестницы, ведущей в подвал, и издали наблюдала за зверем. Тамиру не нуждался в этой пище и не голодал — он умел охотиться, а сад кишел птицами и даже белками. Но он всё равно приходил каждый раз, когда чуял запах её стряпни. Принюхивался к еде, которую не собирался есть, как самый обычный изголодавшийся кот. Он подыгрывал, потому что очень хотел доверять этой женщине, и приятная радость согревала его тело, когда он не чувствовал в пище яд.

Тамиру театрально обнюхивал содержимое глиняного блюдца, краем глаза наблюдая за служанкой, застывшей в дверях кухни. Этот спектакль он разыгрывал уже на протяжении нескольких дней.

Но сегодня что-то изменилось.

Служанка набралась храбрости, поднялась по лестнице — медленно, опасливо, боясь спугнуть кота резким движением, — и села на верхнюю ступеньку. Тамиру замер.

— Какой ты красивый, — с тёплой улыбкой проворковала женщина и подняла мечтательный взгляд к темнеющему небу на котором уже зажглись первые звезды. — Я не видела кошек с тех самых пор, как покинула Ксаафанию. На Болотах твои сородичи обитали в каждом доме, в котором их могли прокормить, или бродяжничали на улицах Вереста и Несса — земля там твёрдая и мышей хоть отбавляй. Мы могли быть спокойны и не бояться старых преданий о тамиру, ведь ни одни здравомыслящий зверь не сунется во владения ведьм. Страх никогда не туманил мысли Ксаафанийцам, не вкладывал в их руки ножи, не вынуждал истреблять неповинных домашних зверей. Но за пределами Болот люди пугливы и страшны, особенно в стенах этого города.