Слёзы Эрии
Читать книгу "Слёзы Эрии"
— Где настоящий Арий Эрвор?
Меня пробрала дрожь от ледяного тона Шейна, он шагал позади нас и не сводил колючего взгляда с тамиру. Тот ответил, не обернувшись:
— Умер десять лет назад, вместе с остальными детьми Майрона Эрвора. Если ты забыл: все они были отравлены людьми, — последнее слово Арий выплюнул с едкой пренебрежительностью. — Люди не задумываясь убивают себе подобных, из-за мелких обид или жадности, но монстрами почему-то считают именно нас.
— Все кроме чудом выжившего бастарда, — скривился Шейн, пропустив замечание мимо ушей. — Почему именно он?
— Арий единственный, кто был близок мне по возрасту, — тамиру бесстрастно пожал плечами.
От Эспера я уже знала, что тамиру способны принимать лишь тот облик, который соответствует их истинному возрасту: если взрослый зверь вкусит кровь ребенка, то он никогда не сможет примерить его юное лицо, но без труда воссоздаст его взрослую копию.
Но до этого дня я никогда не задумывалась над возрастом братьев.
Я с любопытством разглядывала точеный профиль Ария, гадая каким сейчас мог бы быть настоящий владелец этого имени: обладал бы он подобным хищным разрезом глаз или тонкими губами, уголки которых были тронуты лукавой улыбкой? И сколько своего в это лицо привнес тамиру?
В одном я была уверена точно: погибшему Арию Эрвору сейчас могло быть чуть больше двадцати лет — ровно, как и волку, отныне носящему его имя.
Если с Арием всё было понятно, то вот звериная шкура Эспера совершенно не отражала количество прожитых им лет. Лишь по истинным размерам исполинского волка я могла догадываться, что с его рождения минуло минимум три десятка зим.
«Чуть больше, — поправил меня Эспер.»
Я подскочила на месте, словно ужаленная, а к щекам прилила кровь. Однажды я научусь скрывать своим мысли от тамиру, но сейчас он гулял по моему разуму словно по дому, лишенному дверей.
— Десять лет ты живешь в теле человека, — в голосе Шейна послышалось отвращение. — И так легко в этом сознаешься. Не боишься, что мы раскроем твою истинную сущность?
— Нет, — небрежно отмахнулся Арий. — Никто из вас не расскажет об этом ни единой живой душе, да и мертвой тоже. Вы же не настолько глупы, чтобы переходить дорогу Маретте Эрвор. Между прочим, за это милое личико она уже и без того сгубила не мало людей.
Шейн недовольно сжал челюсти.
«Ее называют Кровавой Графиней, — пояснил Эспер в ответ на мое недоумение, — фаворитка императора и единственный кровавый маг в Дархэльме. Стоит пояснять почему она единственный?»
— Хватит прожигать меня взглядом, человек, — насмешливо оскалился Арий. — Думаю после того, как я избавил мир от троих тамиру, мы с тобой должны стать друзьями. Общий враг и всё такое.
— Одно дело убить врага, — сдержанно ответил Шейн, — а другое сотворить подобное с его телом. Думаю, что из вас четверых эти трое были меньшим злом.
Тамиру усмехнулся, но в этом смешке не было привычного ему лукавства.
— Каково это жить в Чаще? — спустя некоторое время Шеонна попыталась разрядить обстановку и вновь вернулась к допросу, но в этот раз её голос звучал неуверенно. Она с опаской поглядывала на Ария, опасалась реакции, которая может последовать за ее вопросом.
Тамиру молчал, не сводя с девушки задумчивого взгляда. Казалось, он уже не ответит, но внезапно Арий театрально щелкнул пальцами и мир вокруг нас пришел в движение. Мы замерли на месте. Молоденькие сосны распушились и склонились к земле, их стволы стали шире, темнее и в грубой древней коре пролегли глубокие трещины. В листве, настолько густой, что сквозь нее не проникал дневной свет, зажглись сияющие цветы — голубые, розовые, сиреневые, заливающие все вокруг яркими чарующими красками, подобно гирлянде.
Мимо пропылили несколько сияющих мотыльков, — один из них задел крылом мою щеку, но я не ощутила прикосновения иллюзии, — и умчались в Чащу, туда, где среди деревьев притаился древний город.
Уверена, что когда-то он покорял своим величием и даже Эллор не мог сравниться с ним в красоте. Из-под пушистого мха проглядывали остатки дороги, уложенной плиткой, а стены брошенных домов не теряли своего сияния даже во тьме Чащи.
Внезапно я споткнулась, не заметив выступившую корягу, спрятавшуюся под красивой иллюзией. Арий поймал меня под руку.
— Не позволяй иллюзиям себя обмануть, пташка, — с лукавой улыбкой упрекнул он.
— Довольно, — сердитый голос Эспера ворвался в спокойную сонную Чащу, разорвав иллюзию на клочки. — Мы почти пришли.
❊ ❊ ❊
Варрейн жался к горе, словно осиротевший ребенок, и та заботливо обнимала его полукругом. Спереди же его ограждала высокая стена, — город казался непреступным. Взобравшись на высокий пологий холм, я разглядела на горизонте его темные городские крыши, подкрашенные алым светом заходящего солнца, и высокий шпиль башни, стремящийся сравняться по высоте с отвесной скалой.
Меня пробрал страх: Варрейн был похож на капкан, готовый захлопнуться, как только мы пройдем под высокой аркой ворот.
— Надо же, за восемь лет с моего последнего визита город сильно изменился. Они выстроили высокие стены, — с удивлением отметила Шеонна.
— Уже лет двести как, — бросил в ответ Эспер, прянув ушами.
201 год со дня Разлома
13 день десятого звена
Слеза Эрии на прикроватном столике, устроенная в кружевной чаше серебряного подсвечника, отбрасывала тёплые желтоватые отблески на стену и край кровати. Осторожно ступая, чтобы не потревожить скрипучие половицы, служанка потянулась к кристаллу, но детская ручка проворно ухватила её за запястье. Из-под одеяла, натянутого по самый нос, на женщину с мольбой взирали широко распахнутые светло-карие глаза.
— Расскажи мне что-нибудь, Элья, — попросила девочка.
— Ты же знаешь, я не люблю сказки, — ответила служанка, сжав её пальчики в тёплой ладони.
— А я и не хочу сказку! — возмутилась девочка и резко села на кровати. Огненные кудри рассыпались по её плечам. — Расскажи мне о людях с Болот.
Служанка наигранно тяжело вздохнула, но тут же сдалась под умоляющим взором. Она взбила подушку под спиной девочки и, устроившись рядом, заговорила:
— Я расскажу тебе о любви и её цене, но знай — такие истории редко имеют счастливый конец.
Девочка яро закивала, так что кудрявые локоны игриво запрыгали у её лица. Женщина не сдержала теплой улыбки, и очень тихо начала свой рассказ — хозяин дома мог прийти в ярость, услышав истории, которые она рассказывала семилетнему ребёнку.
— Когда-то давным-давно у ведьмы родились прекрасные дочери-близняшки. Но из-за бушующей в тот день грозы Болота не услышали первого крика первой из дочерей и потому не смогли наполнить её легкие и тело ведьмовской Силой. Ведьма опечалилась, ведь обычному ребенку не место в Лейтерине, но повиновалась древним законам, отнесла девочку в людскую деревню и отдала на воспитание отцу.
— Как её звали? — вмешалась девочка.
— Амбура? — предложила служанка. — Так называют самый красивый цветок, который распускается на болотах в полную луну и обладает целебными свойствами.
— Никогда не видела этот цветок и мне не нравится это имя, — запротестовала девочка. — Пусть её зовут Йорун.
— Хорошо, пусть будет Йорун, — сдалась женщина и ласково упрекнула, — а теперь слушай и не перебивай.
Она поправила сползшее с детских плеч одеяло и продолжила:
— Сестре Йорун, Сэйре, — служанка сделала паузу на тот случай, если у девочки найдется замечание к новому имени, но та деловито молчала, — повезло больше: она унаследовала ведьмовскую силу и росла в объятиях материнской любви, которую никогда не довелось познать первой из дочерей. Но родная кровь притягивала девочек будто магнит. Сэйра часто сбегала к сестре, и они долгие дни проводили лишь вдвоем, разгадывая тайны Болот. С каждым годом их дружба и сестринская любовь крепли. Но всё изменилось, когда Йорун и Сэйра выросли и полюбили одного юношу…
— Акке, — вмешалась девочка.
— Хорошо, пусть его зовут Акке, — служанка усмехнулась. — Так вот, сердце Акке было отдано Йорун с их самой первой встречи, которая случилась во время традиционного сбора эрчина. Юноша намеревался взять девушку в жены, но влюблённые боялись, что на пути их счастья может встать Сэйра. Ведь юная ведьма в любой момент могла потребовать юношу себе, и никто во всей Ксаафании не посмел бы ей перечить, даже сам Акке.
— Почему? — перебила девочка, возмущенно надув пухлые губки.
— Таковы законы Болот, — в легкой улыбке служанки спелись нежность и грусть. — По-настоящему, искренне и горячо ведьмы умеют любить лишь собственных детей. К мужчинам они не испытывают истинных чувств, но жаждут быть любимыми, завидуя человеческим женщинам. И если однажды ведьма возжелает какого-либо мужчину в свои мужья и отцы своего будущего чада, то никто не посмеет встать на её пути. Если отнять у ведьмы желаемое, то обидчик, а то и целое селение лишатся поддержки её сестер и окажутся беззащитны перед голодом духов, дремлющих в глубине болот.
— И Сэйра потребовала сердце Акке себе?
Служанка отрицательно качнула головой и опустила взгляд на руки.
— Сэйра завидовала той любви, которая горела в глазах Акке, когда он находился рядом с её сестрой. Даже под самыми сильными чарами юноша никогда бы так не посмотрел на ведьму. Она знала это, поэтому вознамерилась добиться его любви иным способом. Пользуясь своим сходством с сестрой, Сэйра попыталась занять её место. Однажды под покровом ночи она пришла к юноше в дом, чтобы возлечь на его ложе, но Акке распознал обман и выставил девушку за дверь. Ведьма обозлилась и в ответ на подобное оскорбление решила лишить юношу его любви и выжить Йорун с болот. Она искусно сеяла ложь среди Ксаафанийцев, пыталась оклеветать сестру и избавиться от неё людскими руками. Но Йорун дала отпор.
— Что она сделала? — с придыханием спросила девочка.
— Продемонстрировала Болотам силу своего духа. Помни, милая: Ксаафания это нечто большее, чем скопление топких островов, затянутых зловонной тиной, какой её представляют во всем Дархэльме, это живая земля не похожая ни на что в Гехейне. Она подобна божеству, которое может наказать порочную душу или восстановить справедливость, заступившись за невиновного. И именно в поисках справедливости Йорун, облачившись в белоснежной льняное одеяние, сотканное из погребального савана, отправилась к сердцу Болот, в Курт-Орм. Там в водах черного озера люди испытывали свою душу. И всё что требовалось для испытания, это пройти через воду и остаться живым — Курт-Орм никогда не тронет невиновного, а те чья душа запятнана тьмой сгинут и их тела однажды прибьются к суше.
Йорун смело шагнула на живую землю острова. Его склизкие цепкие лапы овивали её ноги и руки, обжигали бледную кожу, проверяя волю девушки на прочность, но она не сломилась. Болота разворошили её душу и не обнаружив в ней лжи, выпустили несчастную на берег. С того самого дня в Ксаафании никто не смел усомниться в чистоте и честности Йорун. Уважение односельчан возросло и даже некоторые ведьмы, наблюдающие за сестрами, проявили к девушке почтение.