На грани анархии

Глава 45

Лиам

День тридцать третий

С замиранием сердца Лиам вытер руки о штаны ополченца. Поднялся на ноги, дыша через боль. Фонарик оказался под рукой, и он, вздрогнув, его поднял.

Лиам еще не до конца оправился от травмы спины и переохлаждения. Его мышцы болели. Нижний отдел позвоночника казался расплавленной лавой.

Медленно, но боль утихала. Слишком медленно и недостаточно.

Он потрогал свое ухо. Оно было в крови и липкое. Не хватало четверти дюйма. Ничего важного. Он все еще мог нормально слышать.

Рана заживет после наложения антибиотической мази и повязки. Как только попадет в дом, он окажет себе первую помощь используя индивидуальную аптечку первой помощи из своего рюкзака.

Он повернулся к Квинн.

Она скрючилась в углу рядом со стеной, на которой висело оборудование для газонов. Ее трясло. Она сжимала в обеих руках лопату для уборки снега, готовая нанести удар.

— Эй, — произнес он ровно и спокойно, как будто успокаивал испуганную лошадь. — Эй. Все кончено. Все закончилось. Они мертвы.

Он ожидал, что она испугается, запаникует. Будет ошеломлена, в прострации. Он видел множество гражданских лиц, травмированных войной и насилием. И солдат тоже.

В ее глазах светился страх, но вместе с тем и гнев, яркий и острый. Квинн проявляла настороженность. И она наблюдала за происходящим.

Несмотря на тяжелое дыхание и вздымающуюся грудь, она выглядела нормально. Кровь стекала по ее лбу из пореза на голове, а красная линия через горло оставляла уродливый синяк.

Она уронила лопату, и та шмякнулась на бетонный пол. Квинн показала на тряпку, затыкающую ей рот.

Лиам вынул нож и протянул ей фонарик.

— Не двигайся.

Она не шелохнулась, пока он перерезал кляп на ее затылке. Он оказался завязан так туго, что по обе стороны от ее рта на каждой щеке пролегла красная линия, похожая на искаженную улыбку Джокера.

— Мерзость. — Она несколько раз сплюнула и потерла лицо. Коснулась окровавленного виска. — Я потеряла сознание на секунду. Я хотела ударить этого ублюдка лопатой по голове.

— Ты справилась. — Он осмотрел ее зрачки, проверяя, нет ли сотрясения мозга. — Чувствуешь себя нормально? Головокружение или нечеткое зрение?

— Я... я в порядке. — Ее голос прозвучал хрипло. Она сделала несколько неровных вдохов и снова сплюнула. — Этот ублюдок душил меня. Он собирался выпотрошить меня этим ножом.

— Он получил свое.

— Да, черт возьми! Ты даже не представляешь. — В ее голосе звучала ярость. — Я просто хотела сделать это сама!

— Нет.

Она бросила на него острый взгляд. Ее пирсинг блестел в лунном свете.

— Ханна сказала, что ты постоянно спасаешь людей. Она сказала, что это то, чем ты занимаешься.

Лиам фыркнул.

— Возможно, это немного преувеличивает правду.

— С моей точки зрения, выглядит вполне правдиво. Ты был как Росомаха!

Лиам помрачнел. Вовсе нет. Ничто не дается так легко, как в кино, особенно убийство. Он взглянул на трупы.

— Ты тоже постаралась.

— Да, с этим, с ножницами для стрижки, я справилась. Я хотела жить. Любой бы сделал то же самое.

— Ты удивишься, как много мужчин замирают от страха. Больше, чем ты думаешь.

— А женщины? — Она скрестила руки на груди и посмотрела на него. — Не так много, как тебе кажется.

Он посмотрел на нее. Улыбка дрогнула в уголках его губ. Она напомнила ему Ханну. В глазах мелькнула та же сталь.

— Туше.

Лиам наклонился, чтобы поднять пистолет. Он застрял под колесом массивной тележки — газонокосилки.

Его спина дернулась. Электрический разряд боли напомнил ему, что он не здоров на сто процентов. Даже близко нет.

Он не хотел признаваться себе в том, как сильно на него влияет спина. Все тренировки и навыки в мире не имели значения, когда собственное тело предавало тебя. Сегодня вечером ему придется приложить лед к пояснице.

Квинн не сводила с него глаз.

— Ты ранен.

— Это военная травма. Я просто старею.

— Я в этом сомневаюсь.

Адреналиновый выброс ударил по нему, и его ноги подкашивались. Он прислонился к задним полкам с усталым вздохом.

Эта борьба отняла у него так много сил. Убийство — еще больше.

Он устал. Ему больно. Но он мог справиться с этим, спрятать все это подальше в сознании. У него еще оставалась работа.

Лиам быстро проверил исправность системы. Двенадцать патронов в магазине. Он дослал патрон и поменял наполовину израсходованный магазин на полный из заднего кармана. Он пополнит его сегодня вечером.

Патроны заканчивались. Ему нужно решить эту проблему, и поскорее.

Особенно, если появятся новые убийцы.

Квинн уставилась на Десото, темная лужа быстро расползалась под его телом. Она поднесла руку к горлу.

— Они прятались в сарае. Я не заметила следов. Я должна была обратить внимание.

Он кивнул.

— В следующий раз действуй лучше. Всегда обращай внимание на свое окружение. Это называется контроль за обстановкой.

— Обязательно, — согласилась она.

Лиам держал «Глок» в одной руке, приседая от боли и осматривая тела.

Оба мужчины носили черный камуфляж. Их лица покрывала жирная краска. В дополнение к своим бронежилетам один нес карабин М4, а другой — АК-47, снабженный прикладом-бампером.

Лиам осмотрел трупы. В каждом подсумке хранилось по три магазина на тридцать патронов. Он забрал магазины, оружие и нож-карамбит Десото. Обнаружил две осколочные гранаты в снаряжении Десото, положил их в карман и освободил Десото от бронежилета.

В глубине его сознания закралась тревога. Его беспокоил бамперный приклад, поскольку эта модификация позволяла полуавтоматической винтовке стрелять почти так же быстро, как автоматической.

И где они взяли M4 и гранаты? Такие имелись у некоторых полицейских управлений, и у Национальной гвардии.

Сколько подобного оружия у ополченцев? Где находился их склад оружия?

Где бы ополченцы его ни раздобыли, там могло быть больше.

Он перекинул М4 и модифицированный АК-47 через плечо и передал Квинн магазины и бронежилет.

— Сможешь унести это?

Она серьезно кивнула.

— Тот, кого ты практически обезглавил, — Себастьян Десото, — сказала Квинн. — Правая рука Маттиаса Саттера.

— Это его ты подстрелила из рогатки на прошлой неделе?

— Он самый. — Она мрачно улыбнулась и сжала губы. — Ты собираешься сражаться с ними?

— Если эти двое не оживут, они уже мертвы.

— Я имею в виду ополченцев. Они плохие. Все они. Одинаковые.

Лиам покачал головой.

— Это не моя битва.

— Они опасны! Они разрушат наш город!

— Это не мой город, — ответил Лиам так мягко, как только смог.

Она нахмурилась.

— Ты спас Ханну.

— Это другое.

— Меня ты тоже спас.

— Они пришли за мной, — проговорил он мрачно. — Мне пришлось их убрать.

Он не хотел, чтобы из-за него пострадала еще одна душа. Эта мысль вызывала у него отвращение. Это противоречило всему, за что он боролся.

— Именно! — Ее выражение лица омрачилось. — Они взяли под контроль еду. Они украли ее прямо из наших кладовых! Они установили все эти правила, нормы и комендантский час. А теперь они убивают людей. Они не имеют права!

Лиам почувствовал, как от Квинн исходит праведный гнев. У нее была причина злиться. Черт, он и сам гневался. Эти подонки сделали все личным, когда пришли за ним, а вместо этого ранили Квинн.

Но это не меняло фактов. Пятьдесят против одного — это не тот случай, когда кто-то может победить, особенно людей, вооруженных пулеметами, оружием военного класса и снаряжением. Даже спецназовец.

— Они — маленькая армия, — устало сказал он. — Я — только человек. Человек со сломанной спиной.

— Ты гораздо больше, — возразила Квинн, без капли сомнения в голосе. — Я знаю это.

Двигатель расколол ночной воздух. Звук доносился с дороги перед домом.

— Ханна и Ноа вернулись, — заметила Квинн.

Лиам поднялся на ноги.

— Возвращайся в дом. Я проверю территорию и встречусь с вами там. Заприте двери, выключите свет, никого не впускайте, пока я не вернусь. Я просвищу «С днем рождения», чтобы вы знали, что это я.

Квинн сморщила нос.

— Отстойный выбор.

Он смерил ее взглядом.

Она усмехнулась в ответ, красная линия на ее лице снова придала ей эту мрачную улыбку Джокера.

— Как скажешь, Росомаха. Я ухожу, ухожу.