Дон Алехандро, человек и чародей

Интерлюдия 5

Донна Сильвия обычно не покидала гостей без необходимости, но сегодня необходимость была, и не только потому, что супруг так и не вышел к гостям, что являлось верхом неприличия.

— Дорогой?.. — обратилась она к нему, видя, что тот сидит при полном параде, но вместо того, чтобы развлекать благородных донов и донн, обходится обществом пузатой бутылки с пойлом значительной крепости. — Это что еще такое?

Она уперла руки в бока, разом растеряв элегантность, зато приобретя облик рыночной торговки, которая за поношение ее товара готова выдрать все волосы поносившему.

— Этот твой Контрерас. Я его точно видел, причем в Стросе. То ли во дворце, то ли где-то рядом. Никак не могу вспомнить. Никакой он не ученик, полноценный маг, и прибыл сюда не затем, чтобы заниматься. — Ортес де Сарате плеснул в бокал из бутылки, залпом опрокинул в рот, сглотнул, после чего выдохнул: — По наши души он прибыл, Сильвия. Видит Всевышний, по наши. Это замаскированный сыскарь, выглядит моложе истинного возраста, потому и вспомнить не могу, где его видел.

Он раздраженно стукнул себя кулаком по лбу, как будто это могло хоть на немного помочь оживить воспоминания.

— Вряд ли именно по нашу, — скептически сказала донна Сильвия, подумав, что лучше бы супруг сразу бился головой о стену — и то толку было бы больше. — Но то, что он непрост, это точно. Кордеро обратил внимание, что у него мантия, сшитая по заказу в дорогом месте. Плюс зачарования. Представляешь, сколько это стоит?

— Зачарования мог и сам сделать, — проворчал Ортис де Сарате и опять потянулся к бутылке, но Сильвия оказалась быстрее, цапнула сосуд и отвела руку с ним за спину. — Отдай.

— Грегорио, не время пить. Ты заливаешь не только страх, но и мозги. Думать надо.

— Думать, думать, — передразнил он супругу. — О чем тут думать? Если сюда прислали дознавателя, то что-то подозревают, а то и раскрыли уже. До ареста осталось всего ничего.

— Возможно, он успокоится тем, что грохнул нашу ручную банду? — предположила Сильвия. — Нашел бандитов, и на этом его миссия завершилась.

Ортис де Сарате посмотрел на нее так, что она сразу почувствовала себя идиоткой. Умел он бросать такие взгляды, как и положено любому алькальду. Но она всего лишь хотела успокоить супруга, потому что понимала: собирался бы юноша уезжать, не стал бы развивать бурную деятельность с ремонтом разваливающейся башни и выращиванием растительности. Нет, этот дон планировал задержаться тут надолго.

— Если Луис перед смертью что-то напел, то нам не поздоровится, — не ограничился взглядом Ортис де Сарате. — А он точно напел, иначе Контрерас не уничтожил бы трупы, а взял бы кого-то в плен и сдал стражникам.

— Дорогой, ты не хуже меня знаешь, что есть чары, бьющие по площади, после которых сдавать нечего.

— Ты сама говорила, что следов таких чар не нашла. Вообще следов борьбы не было, как и крови. Ты так и сказала. — Он хмуро посмотрел на пустой бокал и требовательно протянул его к супруге: — Налей.

— Еще чего. Ты и так уже с трудом мозгами ворочаешь. Вино тебе не поможет справиться с проблемой.

— С проблемами, — Ортис де Сарате глубоко вздохнул и протянул супруге письмо, валявшееся на столе. — Зачем я тебя послушал и связался с этим?

Он обхватил голову руками и застонал. Поскольку он при этом раскачивался, то пламя чародейских светильников играло на его лысине в игру «Создай случайное изображение». Но донна Сильвия любоваться причудливыми узорами не стала, она читала письмо и хмурилась.

— Затем, что это приносило нам неплохие деньги. Но конкретно это дело не в наших интересах, — наконец сказала она и отбросила листок туда, откуда его взяла. — Пока Оливарес жив, есть вероятность, что проклятье он снимет. Вряд ли Гравида собирается его похитить для того, чтобы вернуть и заплатить за консультации.

— Тише ты, — зашипел, — Ортис де Сарате. — Еще услышит кто. Мало нам проблем с этим мальчишкой Контрерасом, который и не мальчишка вовсе. Да и, скорее всего, не Контрерас.

— Дорогой, я никогда не говорю на такие темы, не поставив защиту. Франко смотрел его документы. Говорит, похожи на настоящие.

— Когда у нас спецслужбы делали некачественные фальшивки? — буркнул Ортис де Сарате. — Похожи, не похожи — для нас разницы нет. Главное — он не тот, за кого себя выдает. Дорогая мантия и ками не вяжутся с обликом нищего недоучки. И то, что твой Луис со товарищи исчез бесследно после того, как собирался его припугнуть, — тоже.

— Следов Луиса там нет, — заметила Сильвия. — Возможно, нарвался на кого-то по дороге?

— Того, кто присматривает за Контрерасом со стороны? Чародеев, способных справиться с Луисом, в Дахене нет, — едко заметил Ортис де Сарате, повертел в руках бокал и рявкнул: — Верни бутылку!

— Не верну, пока не решим, что делать с этим. — Она помахала перед лицом мужа письмом.

— А у нас есть выбор? Нас попросили о помощи.

— Кого угодно, кроме Оливареса. Мы не можем позволить, чтобы ему нанесли вред.

— Предлагаешь отнести разведке? В любом другом случае Оливарес обречен. С нашей помощью или без нее. А, — он дернул кистью. — Пусть сдохнет наконец эта старая сволочь и я перестану мучиться надеждами. Все равно он почти наверняка выжил из ума и не сможет распутать то, что сотворил с нами.

Сильвия задумалась, ее пальцы выстукивали на столешнице сложный ритм. Ортис де Сарате как завороженный следил за ее рукой, но не той, которая озвучивала размышления хозяйки, а той, в которой была бутылка. Сейчас последняя привлекала его больше всего, потому что дарила забвение от проблемы, решения которой он не видел.

— С небольшой вероятностью проклятье развеивается после смерти чародея.

— Не с нашей удачей, — бросил Ортис де Сарате.

— Сам говоришь, что у нас нет выбора, — огрызнулась Сильвия. — С нашей помощью или без нее, Оливареса приговорят. Разница в том, что если с нашей, то мы что-то с того поимеем, а без нее — получим сплошные убытки.

— Ты рассуждаешь, как дочь лавочницы.

Он высокомерно приосанился, что не очень-то получилось, потому что бутылка была уже не первой.

— Можно подумать, что я — не она, — презрительно фыркнула Сильвия. — Быть дочерью лавочницы не так уж плохо, если это помогает решить денежные вопросы старинного рода, не так ли?

Ортис де Сарате решил, что если он скажет все, что думает, то бутылка от него точно уплывет, проще соглашаться со всем, что говорит супруга. Проще и безопаснее.

— Так, дорогая, — важно кивнул он. — Но что нам отвечать?

— Вызвать Оливареса под надуманным предлогом мы сможем, — решила Сильвия. — Но группу для захвата им придется присылать свою, упокой Всевышний душу Луиса. У нас нет на подхвате нещепетильных чародеев. Да и щепетильных нет. Не считать же за такового целителя? Кроме того, их группа должна будет решить вопрос с Контрерасом. Не знаю, засланный он или нет, но есть в нем что-то странное и мне это не нравится. Для наших друзей это аргументируем тем, что, если пропадут два чародея, никто не подумает, что охота шла за конкретным. И лучше, чтобы Оливарес до Дахены не доехал, пропал по дороге.

— Умно придумано, — качнулся Ортис де Сарате. — Сейчас же напишу ответ.

— Сиди уж. Представляю, что ты можешь написать в таком состоянии, — фыркнула Сильвия и вручила мужу бутылку. — Ответ напишу я, ты перепишешь. Но завтра. Сегодня ты сидишь здесь и носа не высовываешь наружу, понятно? Гостям я скажу, что ты себя плохо почувствовал, выпил обезболивающего и уснул.

Она говорила тоном, не допускающим возражений, но была уверена, что мало кто поверит в ее объяснения, потому что о том, что алькальд уходит в запои, слухи в Дахене ходили давно, и отсутствие на этом приеме самого Ортис де Сарате только даст пищу дополнительным.

Перед выходом из комнаты она оглянулась на супруга, который сосредоточил все внимание на бутылке и вздохнула. Когда-то ей казалось, что она ухватила птицу удачи за хвост, но очень скоро поняла, что сама птица улетела, а у нее в руках — только несколько хвостовых перьев, да и те полностью измазаны субстанцией, из которой, по словам заразы Хосефы, делается лучшее удобрение.