Белая башня

Глава 36

Ирграм

Лес редел.

Он понял это, пожалуй, раньше прочих. Даже не потому, что дерева стали тоньше, а кустарник и вовсе почти исчез. Скорее уж плотный полог листвы разошелся, пропуская солнечный свет. Но здесь он был каким-то не таким. Причем сложно понять, в чем именно это проявлялось.

Небо зыбкое.

И солнце, если приглядеться, будто пеленой подернуто, главное, долго глядеться не получалось, потому что глаза наливались слезами, а то и вовсе начинали чесаться и так, что Ирграм с трудом сдерживался.

Но… не так.

А главное, они приближались.

Это Ирграм ощущал там, внутри себя, то ли под сердцем, то ли там, где налилась силой пластина. Он то и дело трогал её, проверяя, на месте ли она.

На месте.

Рытвенник тоже почувствовал что-то этакое, если перестал рыскать вокруг и вовсе теперь предпочитал не отходить от Ирграма надолго. Правда, теперь он то и дело забегал вперед, останавливался, плюхался на зад и сидел, дожидаясь Ирграма.

И людей.

Место было слишком уж странным, потому и сам Ирграм старался держаться неподалеку. В чем-то, надо полагать, они с рытвенником были похожи.

А солнце припекало.

И главное, жара.

Духота.

Воздух вязкий. Пот по шкуре течет ручьями, хотя Ирграм точно знал, что его шкура к потению не приспособлена. И этим тяжко. Миара дышит раскрытым ртом. Черные волосы её свалялись, и по пыльной шкуре расползлись потеки. Она то и дело останавливалась, но потом стискивала зубы. И шла дальше.

Главное тоже странно.

Идут они третий час уже. И упорно так, упрямо, а цель ближе не становится. Как будто на месте топчутся. Ирграм даже заподозрил, что водит их по лесу, повернул по собственным следам, но нет, следы уходили к реке.

А цель ближе не становилась.

— Хватит, — Карраго уперся рукой в ствол ближайшего дерево, и второй грудь потер. — Я… сейчас издохну… а это… будет позорная смерть для мага.

— Почему? — поинтересовался барон, крутя головой по сторонам. Вот уж кто, если и испытывал неудобства, то явно куда меньшие, чем прочие люди.

Даже приятель парня и тот запыхался, не говоря уже о том, что изрисованная рубцами шкура его покраснела. Да что там мальчишка, наемник и тот дышал с трудом, сквозь стиснутые зубы.

— Потому… что магу прилично погибнуть в схватке, — Карраго перевернулся и все-таки, не удержавшись на ногах, сполз в траву. — Героической… или в собственной постели…

— Хлебнув яду, — подхватила Миара, которая согнулась и дышала тяжко. — Поднесенного кем-нибудь из любящих и очень заботливых родственников. Кинжал тоже подойдет… проклятье еще какое-нибудь. А вот так, от ходьбы… и вправду неприятно умирать.

Она потрясла головой, и со лба посыпались соленые капли пота.

От нее несло человеком, и запах этот снова пробуждал в Ирграме низменное желание отведать крови, что скрывалась под тонкой нежной кожей.

Хотя бы пару капель.

Исключительно в исследовательских целях. Если маги изучают нежить, то почему нежити, пользуясь случаем, не изучить магов? Логично ведь?

Правда, он и сам опустился на корточки, застыв в привычной уже, но такой удобной позе.

И мысли о крови из головы выкинул. Почти. Сосредоточившись всецело на собственных ощущениях. Цель определенно была близка, но…

— Это ненормально, — Миара никогда не умела долго молчать.

— Что именно? — уточнил Карраго.

— То, что мы идем, но фактически остаемся на месте. Но это не иллюзия, это… это что-то другое.

— Мы идем, — возразил мальчишка. — Я зарубки оставлял. Они снова не попадались. Значит, мы движемся…

— Вопрос — куда? — Винченцо тоже дышал тяжело, но держался получше прочих. И посмотрел на Дикаря. — Что скажешь?

— Не знаю, но… час назад солнце было по правую руку.

Ирграму не пришлось открывать глаза, чтобы убедиться, что теперь оно находилось по левую. Час? Это слишком мало, чтобы оно вот так переместилось.

— Мы никуда не сворачивали.

— Тут и не свернешь, — мальчишка указал. — Нам туда! И лес редеет, но… я могу сам пойти!

— Еще не хватало, — буркнул Дикарь. И подняв руки, толкнул воздух.

Хмыкнул.

И снова толкнул.

Воздух остался недвижим.

— Плотность стандартная, — Миара провела пальцем по траве. — И энергетических всплесков, характерных для сторожевых заклятий, не было. И вообще ничего не было! Но все равно мы идем и… стоим! Фактически! А еще чувство такое, что с меня вот-вот шкура слезет.

— Тогда есть смысл устроить привал, — Дикарь снова посмотрел на небо. И глаза прищурил, чтобы видно было лучше, не иначе. — Потому что… все равно сил нет идти дальше.

Он отряхнулся.

И посмотрел на мага. Выразительно так. А маг кивнул. И указал на ближайшие кусты. Жест не остался незамеченным, но прочие предпочли сделать вид, что ничего-то не видят.

Миара даже спиной повернулась.

А вот Ирграм отполз в сторонку. А там взял чуть дальше, обходя кусты полукругом и на всякий случай стараясь не упускать их из виду. Все же лес вокруг внушал некоторые опасения.

— Вылезай, — сказал ему маг, когда Ирграм подобрался достаточно близко, чтобы расслышать речь. А с его слухом это было не настолько близко, чтобы его заметили.

Впрочем…

— Любопытный, — сказал Ульграх тому, второму. И человек кивнул. А потом спросил:

— Что ты чувствуешь?

— Голод, — буркнул Ирграм. — И желание свернуть кому-нибудь шею.

Он мог бы и поименно огласить, но все же решил проявить дипломатичность.

— Это в целом. А вот относительно места. Леса. Смотри, — Ульграх указал куда-то. — Видишь вон то дерево с красным стволом?

— Это ольха, — пояснил Ирграм.

— Как-то она слабо на ольху похожа.

— Зараженная красной плесенью. Та еще пакость.

— Зато заметная. Если память мне не изменяет, то рядом с ней мы были утром. А теперь она вон… кажется, что рукой подать.

Рукой или нет, но зараженная ольха и вправду была подозрительно близка, если её не заслонили стволы иных деревьев. Впрочем, Ирграм узнал и корявую, расколотую молнией сосну.

И вон те заросли дикого хмеля, что опутали лещину, почти поглотив её.

Нет, наверняка в лесу есть и еще одна больная ольха, и сосен кривых хватает, не говоря уже о диком хмеле, который тоже весьма живуч, но…

— Мы шли, — он задумался, пытаясь как-то осознать увиденное. — И казалось, что довольно быстро. Но на деле медленно?

— Или пространство растянулось, — предположил Дикарь. — Когда мы шли. И чем быстрее, тем больше оно растягивалось. А теперь вот сжалось. Выходит.

И все снова уставились на ольху, которая, кажется, приблизилась еще немного.

Ирграм потряс головой.

Нет, действительно приблизилась.

Не иллюзия.

И если так, то…

— Хрень какая-то, — не удержался он.

Дикарь, задумчиво сверливший взглядом несчастную ольху, которой жить осталось не так и долго, ибо красная гниль — еще та пакость, кивнул, соглашаясь, что хрень.

И именно она.

— Полагаю, что это что-то вроде защитного поля, — он посмотрел на Ирграма. — Ты что чувствуешь?

— Я?

— Ты не человек. А следовательно, мир воспринимаешь иначе, — сказал он. — И возможно, что твое восприятие подскажет… хоть что-то да подскажет.

Пожалуй, в этом имелась толика смысла.

— Нет, — Ирграм прикрыл глаза, привычно сосредотачиваясь на ощущениях. Только вот зря. Мир вокруг воспринимался обыкновенно, настолько, насколько это возможно. Ни потоков силы, ни полей, которые вызывали бы раздражение.

Ничего.

— Плохо, — Дикарь перекатился с пяток на носки. — Что ж. тогда идем. Будем думать вместе.

Маги новостям, похоже, не удивились.

Карраго вот выругался, а Ульграх опустился на траву и ноги скрестил, будто услышанное нисколько его не удивило. А может, устал уже удивляться.

— И что теперь? — а вот мальчишка, кажется, был ошарашен. — Мы дальше не пройдем?

— Думаю, при должном упорстве пройдем, — Карраго подхватил с земли шишку, которую покрутил в пальцах. — К вечеру… шагов десять сделаем. И если так, то каждый день по десять шагов…

— Я сдохну раньше, чем дойду, — буркнула Миара, складывая костер из сухих веток. Правда, мох она сняла, да и вовсе вычертила на земле защитный круг, украсив его парой рун. Теперь огонь не выберется за пределы.

Разумно.

И ворчание её воспринимается привычно, почти как родное.

А еще Ирграму, пожалуй, нравилось смотреть на нее. Не в том смысле, что она привлекала его, как женщина. Он подозревал, что отныне женщины ему в принципе будут не слишком интересны. Скорее уж ему доставляло удовольствие видеть её, некогда такую недоступную, совершенную в иной ипостаси.

Наблюдать, как медленно преображается она.

Рабы в хорошем доме и те лучше выглядят.

Определенно.

— Возвращаться после всего… неразумно, — заметил Карраго.

— Нет, — мешекская девица сидела у костра.

На корточках.

И пожалуй, поза её чем-то напоминала излюбленную позу самого Ирграма.

— Нельзя. Сердце бога рядом. Идти. Туда.

И руку вытянула, указывая на обманчиво близкую опушку.

— Идти-то мы можем, но идти и дойти — разные вещи, — Дикарь обернулся. — Если здешнее пространство способно растягиваться, то как знать, на что еще оно способно? И не окажемся ли мы, при слишком уж большом упорстве, снова на берегу реки?

Ирграм кивнул, соглашаясь.

Доводы разумны… а ощущения.

— Идти, — повторила упрямо Ица. И кулаки сжала.

— Никто не спорит, — Дикарь заметил её возмущение. — Но глупо тратить силы, пытаясь лбом разбить стену. Надо подумать, как эту стену обойти.

— Время. Мало. Спешить.

Девица нахмурилась, но барон, склонившись к ней, что-то зашептал на ухо. И тут Ирграм вспомнил, что его смущало.

— Он, — Ирграм вытянул руку, указав на мальчишку. — Он не устал.

— Устал! — возразил тот обиженно. — Еще как устал!

— Не так, как другие. И шел легко.

— И что?

— Возможно, что и ничего, — Ульграх прекратил дергать траву, которую раскладывал тут же, не столько потому, что выплетал заклятье, сколько чтобы руки занять. И это выдавало его нервозность. Что тоже радовало.

Вовсе не невозмутим он.

И не могуч.

— А возможно, что это и вправду… интересно.

Мальчишка нахмурился.

Поежился.

— Это место явно благоволит тебе, — Карраго достал из сумки сушеное мясо, пару полосок которого и протянул юному барону. Старый засранец.

Мальчишка взял.

И в рот сунул.

Кивнул, благодаря. И сам не заметил, как не то, чтобы проникся к Карраго симпатией, скорее уж готовностью слушать и прислушиваться.

— Это… все ш-шлучайно, — вторую полоску он протянул невесте.

Смешная парочка.

Уродливая, если подумать. С точки зрения людей так точно.

— Не все случайности случайны, — Карраго выдал эту пошлую премудрость с умным видом. — На деле сам подумай. Ты же не глупый парень. Сообразительный… будь мои дети столь же сообразительны, я бы порадовался. Да…

Врет.

Но мальчишке приятно. Он и плечи расправил от похвалы. Наивный.

— Так вот… сила в тебе пробудилась уже здесь. Причем когда мы отошли от границы, пересекли её, можно сказать. Сила росла. Прибывала. Хотя ни я, ни вот они, — Карраго указал на Ульграха, который все так же раскладывал травинки одним ему понятным узором. — Никто из нас не может сказать, что восстанавливать силы здесь легко. Отнюдь… по сравнению с городом магу здесь тяжко.