Белая башня

Глава 41

Верховный

Атли лежал у кресла, свернувшись клубком. И в первое мгновенье Верховный даже огорчился, что мальчишка все-таки умер, не выдержав испытаний. Но Маска сказала:

— Жив. Спит. Он тебе больше не нужен.

Верно.

Новое тело… или не новое, но старое, изменилось. Верховный сделал вдох, глубокий, наслаждаясь самой возможностью дышать вот так, полной грудью, не опасаясь боли в подреберье. Он вытянул левую руку.

Золотую.

Правую.

Та тоже отливала золотом. И обе они не болели, да и выглядели одинаково. Затянулись трещины, исчезли язвы, впрочем, как и тонкие волоски, которые когда-то соскабливали, когда эта процедура еще не была мучительна.

Он провел пальцами по лицу.

Потрогал глаза, удивляясь тому, что исчезла блеклая пелена перед ними. Мир стал ярче.

— Регенерация еще продолжится некоторое время. Как и тонкая настройка, — Маска никуда не исчезла, но теперь Верховный ощущал её отдельно от собственного тела. И она, уцепившись за эту мысль, пояснила. — Так и должно быть.

— Благодарю, — Верховный наклонился и коснулся мальчишки, который продолжил спать. Сон этот был слишком глубок для естественного. — Зачем?

— Я все же счел нужным запереть дверь. Людей снаружи стало больше. Люди непредсказуемы в такой массе. Первичный анализ показывает высокий уровень скрытой агрессии.

— Это страх, — заверил Верховный. — Разбуди его.

— Сам попробуй.

— Каким образом?

— Сосредоточься на ощущениях. К слову, твой нервная система сохранилась в неплохом состоянии, что и облегчило вопрос трансформации физического носителя.

На пальцах вспыхивали и гасли золотые искры.

— А вот пересадка сердца была проведена совершенно варварским образом. Никакого учета гистосовместимости. И процесс дегенерации в тканях уже начался. Тебе оставалось недолго, человек.

— Я и так живу куда дольше, чем предполагали боги, — Верховный позволил искрам коснуться кожи. И сказал. — Просыпайся.

Акти немедленно распахнул глаза и, охнув, поспешил распластаться ниц.

— Господин! — в голосе его слышалась искренняя радость. — Вы живы, господин… я волновался… я не хотел спать, господин.

— Тебе велели.

— Здесь никого не было!

— А вот его нервная система дестабилизирована. Глубокое сканирование дало бы больше, но я уже сейчас могу сказать, что у данной особи имеются серьезные проблемы с психикой.

— Людей, чья душа здорова, не так и много — возразил Верховный. — Давно я здесь?

— Тебе в какой метрической системе ответ дать?

— А они разные?

— Не особо. Кое-что изменилось. Ваши приборы несовершенны, но в целом ты прав, системы совпадают. Тридцать шесть часов.

Долго.

Очень.

— Господин? — мальчишка решился оторвать голову. — Вы…

— Изменился?

— Д-да.

— Ничего. Это нормально. Встань.

Тридцать шесть часов…

— И сорок две минуты.

— Ты становишься брюзглив.

— Система позволила провести сканирование встроенных программ, активировав резервные. Откат до последнего сохранения личностных характеристик не представляется возможным вследствие утраты девяносто двух целых и трех десятых совокупного массива личностных данных. Однако возможно частичное воссоздание профиля развития согласно заданным векторам.

— А если проще, — Верховный протянул руку, которую раб поцеловал.

— Я меняюсь, ибо программа полагает, что людям более понятно иметь дело с конкретной личностью. Примитивная психика и без того склонна очеловечивать субъекты, в том числе и меня.

Акти поднялся на корточки, а потом все-таки встал, хоть и сжался. Исходящий от него страх был ощутим и, пожалуй, неприятен. Разве Верховный когда-либо давал повод ему бояться?

Разве был он жесток?

Или несправедлив?

Пускай.

— Идем, — голос прозвучал, пожалуй, сухо, и от этого Акти вздрогнул и втянул голову в плечи, явно испытывая огромное желание вновь упасть ниц. И на ногах его удерживал лишь тот гнев, который он опасался навлечь на себя.

— Ты слишком много внимания уделяешь этой особи. Снаружи тебя ждут иные. Их много.

— Тебя это пугает?

— Функционально страх является своего механизмом, предохраняющим разум и человека от потенциально опасных решений, однако совокупный страх оказывает противоположный эффект, заставляя разум отступить…

Маска говорила что-то еще.

И нет, она сама не боялась. Она устала от молчания. И от одиночества. Верховный это знал, а потому позволял себе не слушать.

Он подошел к двери, и та беззвучно скользнула в сторону, выпуская его в такой знакомый проход. Здесь все еще светились стены, но свет больше не казался резким.

А еще Верховный… нет, не видел, чувствовал сокрытое. Хотя, конечно, точнее было бы сказать, что он чувствовал, что за стенами этими сокрыто нечто, но вот конкретно что именно?

— Твой уровень не позволяет полностью интегрировать систему управления хранилищем, однако ты прав. Многое сохранилось. На твое счастье. Запас энергии, правда, невелик, но есть резервные нагнетатели, а уровень внешнего заряда позволяет начать процесс аккумуляции.

Узоры.

Стоило присмотреться, и вот они, знакомые узоры, вернее знаки… символы? Как правильнее назвать?

— Всего-навсего узлы внешних энергетических линий, — проворчала Маска. — Люди склонны видеть символы и знаки даже там, где их нет.

В коридоре пахнет… чем-то. Запах не сказать, чтобы неприятный, скорее уж незнакомый. Верховный чуть морщится. И идет. Дальше.

До новой двери.

И та отворяется сама собой. А за ней обнаруживается великан со своей женщиной. Кажется, за то время, которое Верховный провел внизу, она еще больше наполнилась золотом.

— Это естественный процесс пробуждения и реорганизации носителя. Главное, пожалуй, свойства ладема в том, что в сверхнасыщенном энергетическом поле он самосинтезируется, но лишь при условиях наличия специфического набора элементов в крови. Золотой ген. Так называли это свойство.

— Снова золото?

— В том числе. В данном случае живые клетки выступают своего рода источником преобразования внешней энергии в материю. Сложный процесс… да. Но она жива, и это хорошо.

Верховный стоял.

Ждал.

Его появление не осталось незамеченным, как и перемены, с ним произошедшие. Вот великан, буравивший его недобрым взглядом, словно очнулся. И воззарился на женщину, словно спрашивая, что же ему делать.

Любопытно.

— Сильный, но ведомый, — сделала заключение Маска. — Но могло бы быть и хуже.

Женщина, до того сидевшая на куче какого-то тряпья, поднялась. Неспешно, словно успев привыкнуть не то, что к свободе своей, но и к величию.

И взгляд её встретился со взглядом Верховного.

В нем читался… вызов?

Нет. Впрочем, она первой отвела глаза, а затем склонила голову. И прижав руки к груди крест-накрест, согнулась, выражая покорность.

— Чудо… — голос её был с легкой хрипотцой. — Чудо произошло…

— Чудо! — её слова подхватили, понесли, передавая друг другу, преумножая, как и слухи. А дом и вправду был полон людей. И они поспешно расступились.

— Что тут было? — поинтересовался Верховный. И не удивился, когда снова заговорила женщина.

— Господин, когда вы спустились вниз, господин, двери закрылись. И никто-то из тех, кто был в доме, не знал, как отворить их, — она разогнулась сама, не дожидаясь разрешения. Нагла.

Особенно для бывшей рабыни.

И не этой ли дерзостью, которую не так просто изжить, навлекла она на себя гнев хозяев? Впрочем, это не имеет значения. Теперь Верховный знал, что в силах его погасить огонь того золота, что горел под её кожей, даруя и жизнь, и силу.

И эту вот уверенность в своей избранности.

— А затем раздался глас из стен, который повелел нам ждать и не впускать в дом никого. И был он таков, что слышали его не только мы, но все-то, кто пришел к дому.

— Система оповещения несколько сбоит, — произнесла Маска. — Получилось, как получилось.

Возможно, что и неплохо.

— И люди, уверившись, что чудо произошло, потянулись к дому. Но не только они… — она бросила быстрый взгляд на Верховного, убеждаясь, что слушает он. — Сперва сюда шли те, кто слаб и беден, кто не имеет ничего-то, что отдать богам, кроме собственной жалкой жизни.

И говорит красиво.

Грамотная?

Наверняка.

Собою не сказать, чтобы дивно хороша, все же слишком уж видны в лице её мешаные черты. Но что-то притягательное в нем есть.

— Слышали они, что ты провозгласил свободу! И обещал справедливый суд, когда боги сойдут на землю.

— Я ничего подобного не обещал, — не удержался Верховный.

— А тебе и не надо, — Маска ответила за эту женщину. — Люди всегда сами придумывают то, что им нужно. А затем преисполняются веры, что именно это и слышали.

— И что воздастся каждому, ибо боги будут видеть, сколь чиста душа…

И этого Верховный тоже не говорил.

Совершенно точно.

— Люди собирались весь день. И к ночи, когда небо полыхнуло вновь, случилось новое знамение. Над домом возник щит сияющий, который и защитил всех от гнева богов…

— Частично удалось активировать защитный контур. Пока локальный, но процесс насыщения энергией кристаллов запущен. Нужно время. И сможем развернуть контурный щит.

Сколько времени?

— До накопления минимального уровня — от трех до шести часов. В зависимости от того, не будет ли снижаться плотность поля.

— А потому, когда явились те, кто нес иные щиты, а еще копья и руки поверженных знаком великой доблести. Они были страшны, но люди не отступили, ибо испугались, что навредят они тебе, господин.

Не хватало.

Только войны в городе Верховному и не хватало.

— Столкновений не было, — Маске явно было известно больше. — Но снаружи толпа. Тебе стоит занятья ею. Но осторожно. Нового носителя отыскать не так просто.

Верховный обратил взгляд на женщину, которой явно не нравилось происходящее, она глядела на него, искоса, с трудом скрывая раздражение.

— Веди, — сказал он. — Веди меня к воротам…

И она поклонилась, не скрывая довольной улыбки.

В доме пахло людьми. Резко. Неприятно. Лишенный хозяев, принявший в нутро свое беглецов да рабов, он разом растерял остатки роскоши. Люди, нашедшие в нем прибежище, не ценили его, а потому то тут, то там виднелись кучки испражнений, привлекавшие стаи мух. Желтые потеки мочи растеклись по полу. На некоторые, стыдливо прикрывая, бросили мятые занавеси. Другие шелковые драпировки разодрали, обернув вокруг тел, и отнюдь не для того, чтобы прикрыть наготу.

Под ногами хрустели осколки посуды.

Кто-то замазал то ли кровью, то ли рвотой рисунки на стенах.

Кислое вино на полу подкрашивало лужи мочи алым. Остатки серебряной посуды свалили кучей в углу. Пьяные спали у стены, кажется, не смущаясь, что лежат на тех же кучах дерьма, что заполонили дом.

Люди…

Времени прошло не так и много, а они… как могли? И не так ли неправы те, кто говорит, что рабы по сути своей существа глубоко примитивные, не способные к самостоятельной жизни? И что нуждаются они в хозяйской руке куда как больше, нежели хозяева нуждаются в этих вот рабах?

Верховный поджал губы, пытаясь скрыть недовольство.