На пороге прошлого

– Мы живем, как и вы, – ответил Шакин. – Но есть каан, а есть простые люди, и они не лезут к каану с вопросами. Если только есть важное дело, тогда подойдут, когда увидят. В Курменае даже так не тревожат каана. Идут к его подворью и просят выслушать. Только сам Кашур никого не слушает, с людьми говорит кто-то из его суров.

– Суры? – переспросила я.

– Да, как ваши ердэмы, только помогают иначе. Суры суд вершат, людей слушают, решения принимают от имени каана. Ему докладывают, но Кашур не вмешивается. Только если считает, что сур не прав. Тогда может отменить его решение или даже покарать, но это если его помощник зазнается. Каан превыше всех. Пока об этом помнят, Кашур милостив.

Я усмехнулась, окончательно поняв всё, что творилось в дайваре каана еще при первом появлении там Танияра. Они попросту были все правителями Курменая, для которых каан являлся почти божеством. Насколько искренне они его почитают, сказать сложно, но огорчать его явно не желали, чтобы не только не лишиться власти, но и жизни. Отсюда и это подобострастие и перелай у ног хозяина.

Великий каан… Мыльный пузырь! Кашур и все его предки. Они даже не управляют своими землями! Не пекутся о народе, о защите рубежей, просто плывут в вялом течении времени, лелея придуманное величие. И тут такой вызов! На другом конце земель таганов появилось новое государство. Оно больше по своей площади и таганом уже считаться не может, а управляет им тот, кто никак не может подчиниться «великому» каану, потому что уже стоит выше каана. Разве может стерпеть подобное «глас Белого Духа»? Разумеется, нет. И ему плевать на Илгиза, потому что важно вернуть свое верховенство, хотя бы в собственных глазах, даже если этого верховенства по-настоящему никогда не было. Мерзость какая…

Отвернувшись, чтобы скрыть свои чувства, я медленно выдохнула и к каанчи обернулась вновь полная благодушия.

– А вы почитаете Кашура? – спросила я с любопытством.

Шакин ответил чуть удивленным взглядом.

– Он каан Курменая, а не Долгих дорог, – ответил каанчи.

– Курменай хорош, – я немного сменила тему. – Когда Танияр мне рассказал об этом тагане, я была изумлена, насколько он больше развит. Хотелось побывать там, и харат меня не разочаровал. Он чудесен. Теперь мы знаем, что это ветшающее наследие утерянного мира, но выглядит он и вправду восхитительно. Наверное, самое запоминающееся – это вид, открывающийся еще на подходе. Этакая раковина, жемчужиной которой является сам Курменай. У меня дыхание перехватило, когда я увидела. Все-таки ваши предки были невероятны. Жаль, что тот мир исчез. – Чуть помолчав, я задала следующий вопрос: – Вы часто бываете в Курменае?

– Я там был всего несколько раз, – ответил Шакин. – Не люблю Курменай. Мне там душно. Слишком много камня, я больше люблю лес. А отец и брат туда ездят. Отец чаще всего, иногда берет с собой брата.

– Вы перенимаете устройство Курменая? – живо заинтересовалась я. – Хотите и у себя одобрить таены или что-то еще?

Шакин ответил удивленным взглядом и спросил:

– Зачем? Мы живем как живем, и нам нравится так жить. Мы верны законам Белого Духа и законам таганов. У нас как у всех.

– Значит, каан ездит что-то покупать? В Курменае точно есть то, чего нет в других таганах. Ткани у них хороши, и мастерицы прекрасные. Наверное, есть что-то еще, я мало что успела увидеть, когда мы заезжали туда с Архамом.

– У нас тоже хорошие мастерицы, – пожал плечами каанчи. – И прядут, и шьют, и вышивают. Да и другие мастера не хуже. Нет, нам незачем ездить по их таенам.

– Твой саул быстр? – и вновь я изменила течение разговора.

Шакин, не успевший за мной мыслью, слегка опешил, но вскоре улыбнулся:

– Быстрей моего Ярека не сыскать.

– Пф, – фыркнула я. – Мы с Ветром с этим не согласны. И скажу тебе больше, зазнайка Гереш готов оспорить даже мое утверждение.

– Гереш? – переспросил Шакин, и я указала на саула Юглуса.

– Он.

– Гереш ни с кем не спорит, – живо включился в мою игру телохранитель. – Он просто бежит быстрее ветра.

– Какое спорное утверждение! – воскликнула я. – Ты слышал, мой дорогой мальчик?

– Я говорил не о твоем Ветре…

– Поздно, – остановила я ягира. – Вызов брошен и принят. И Герешу с Яреком придется сильно постараться, чтобы превзойти Ветра.

И, не предупреждая, я крикнула:

– Хэй!

Мой саул, только и ждавший приказа, помчался вперед. А следом, сорвавшись в галоп, бежали остальные саулы. И если мое сопровождение осталось позади и не собираясь обгонять, то Юглус и Шакин были участниками скачек. На самом деле только каанчи, а телохранитель под благовидным предлогом продолжал оберегать меня, находясь рядом. Он это понял и сегодня не гнал Гереша, как обычно.

Впрочем, и Шакин, нагнав нас с Ветром, продолжал держаться вровень, даже когда Ветер наддал. Однако ни отстать, ни вырваться у него не получалось, потому что ягир охранял свою дайнани, а каанчи, похоже, попросту подыгрывал, не желая огорчить супругу правителя Айдыгера. Так что через какое-то время, посчитав, что мой саул неплохо размялся, я натянула поводья под недовольное шипение.

И все-таки удовольствие от стремительного бега скакуна я почувствовала, и потому легко рассмеялась, слушая брань моего ворчуна. Широко улыбался и каанчи.

– Ты говорила, что Гереш обгонит Ветра и Ярека! – воскликнул он, сияя задором в глазах.

– Я вовсе такого не говорила, – возмутилась я. – Лишь сказала, что Гереш готов поспорить с твоим утверждением о скорости Ярека.

– И Ветра, – встрял Юглус, а после наябедничал: – У Ветра нет чести. Когда Гереш обгоняет, саул дайнани кусает его за зад.

– Пш-ш, – оскорбился мой мальчик.

– И ты совершенно прав, – поддержала я скакуна и спешилась. – Ветер – самый честный саул из всех саулов, у него столько чести, что хоть пригоршнями раздавай. Просто у Гереша упитанный зад, грех не укусить.

– Мьяв, – возразил уже Гереш.

– У Ветра зад толще, – вступился за своего скакуна Юглус. – Потому он и отстает от Гереша. Будет столько есть, однажды даже из Иртэгена не выйдет, в воротах застрянет.

Шакин рассмеялся, не отмалчивались и ягиры, а я испытала уже настоящее возмущение. Прищурившись, я посмотрела на ухмыляющегося Юглуса и отпустила Ветра.

– Иди, мой дорогой, и всех перекусай, – мстительно произнесла я. – Можешь немного погрызть даже всадников, я мешать не буду. Особенно вот этого, – и, указав на телохранителя, я взяла каанчи под руку. – Пройдемся.

– Как скажешь, дайнани, – кивнул тот и бросил взгляд на мою руку, однако вслух ничего не сказал, а я, чтобы он не мучился невысказанным вопросом, пояснила:

– В моем мире этот жест считается жестом вежливости. Мужчина предлагает женщине руку, чтобы она могла опереться на нее. В этом нет ничего предосудительного, лишь поддержка. Дайн дурного не увидит в том, что я держала под руку другого мужчину. Так, стало быть, твой отец ездит в Курменай без дела?

Очередная смена темы для беседы была стремительна, и каанчи вновь опешил.

– Отец? – переспросил он. – Почему без дела? Без дела туда далеко ехать.

– Он ничего не покупает, порядков не перенимает, а ездит часто, – удивилась я. – Или так Курменай нравится?

– Почему ты спрашиваешь? – озадачился Шакин.

– Любопытно просто, – улыбнулась я. – Мы заговорили о Курменае, ты обмолвился, что отец с братом там бывают часто. Я подумала, что им нравятся курменайские товары или порядки. Но ты ответил, что я ошибаюсь, и потому мне любопытно, зачем ездить часто в таган, который находится от вас не так уж и близко. Не хочешь отвечать? Почему?

– Почему не хочу? – каанчи устремил взгляд на дорогу, где впереди нас уже резвились два приятеля: Ветер и Гереш. Так и не покусанные ягиры шли за нашими спинами с Шакином, но молчания теперь не нарушали. – Я думал, ты расскажешь о своем мире, а ты всё о моем отце спрашиваешь.

– Так зачем же он ездит в Курменай?

– Если скажу, ты будешь смеяться, – как-то нехотя произнес мой собеседник. Я ответила укоризненным взглядом, и каанчи усмехнулся: – Отец к Кашуру ездит. Говорит, что каан Курменая умный, советы хорошие дает.

– Правда? – искренне изумилась я. – А почему не тебя, а брата к Кашуру берет? Ты старший каанчи, а к умному советчику он младшего возит.

– У Кашура дочь еще не замужем. Отец хочет, чтобы брат на ней женился. Возит его, чтобы посмотрели друг на друга, поговорили. А чтобы Кашур добрей был, каан с ним разговоры ведет, слушает, что тот скажет. У Кашура сына нет. Если брат на его дочери женится, Курменай получит. Я в Долгих дорогах кааном буду, и брат без челыка не останется.

Ах, как интересно получается! Если Шакин не обманул, то Галзы с пеной у рта не Кашура поддерживает, а для младшего сына старается, чтобы и тот таган получил. Да не какой-нибудь, а Курменай! То есть из младшего каанчи Долгих дорог в великие кааны? Или муж каанши великим не станет? Впрочем, это-то как раз мелочи. Великий или нет – всё пустой звук. Главное, что Галзы пойдет на поводу у Кашура, чтобы тот дочь за сына выдал. Да и сам младший каанчи ради челыка расстарается. Но зачем же на самом деле приехал Шакин?

– Тебе нравится путешествовать? – спросила я с улыбкой.

– Не понимаю…

– Ну, – я коротко вздохнула, – путешествовать – это посещать новые места, узнавать, чего еще не знал. Как, например, съездить в Курменай или Айдыгер. Да попросту в другой таган.

На этот раз Шакин задумался. Я не торопила его с ответом, но поглядывала, наблюдая за выражением лица.

– Хм, – наконец хмыкнул мой собеседник. – Я почти не покидал своего тагана. В Курменай ездил всего несколько раз, когда был еще ребенком. Отец показывал мне харат. Потом уже юношей, мы покупали подарки моей матери и двум другим женам отца. Еще дважды уже взрослым. Один раз, когда хотел купить красивый подарок моей невесте, потом еще раз, но уже жене. Это было после свадьбы.

– Так ты женат? – удивилась я. Юглус говорил, что каанчи засматривается на наших девушек, но права на трех жен он пока не имел. Только после того, как наденет челык. – Я не знала, почему-то даже в голову не пришло спросить раньше.

– Уже нет, – он невесело усмехнулся и посмотрел на меня. – Метель забрала мою жену. Она из нашего тагана, но из другого поселения. Попросилась родителей навестить, а до ночи вернуться обещала. Я думал, что там и заночевала, утром ждал, а днем сам поехал. Мать сказала, что дочь еще с вечера уехала. Искали, но только когда снег сошел, нашли. Прошлым летом женился, а до весны уже овдовел.

– Ох, – я ощутила неловкость.

После обернулась к Юглусу, и он прикрыл глаза, подтверждая слова каанчи. Значит, ягиры об этом знали. Наверное, и Танияр знал, конечно, знал. А я попросту не интересовалась личной жизнью нашего гостя.

– С ней никого не было? – невольно спросила я, удивленная отсутствием сопровождения для жены будущего каана.

– Нет, одну бы по зиме не отпустил. Чтобы от зверья отбиться, если нападут, с ней прислужник поехал. Он знатный охотник…

– Прислужник?

– У нас не принято ягиров женщине давать для охраны, – рассеянно улыбнулся Шакин. – Да и не от кого молодую кааншу защищать. Врагов нет.

Я кивнула с пониманием. Не пришлая, рядом племен нет, разбойники на дорогах отсутствуют. Только голодный зверь, потому охотник в охранники был дан. В Зеленых землях ягиры тоже за кааншами до меня не ходили. И за мной бы не ходили, будь я тагайни.