Мийол-ученик

Другая типичная опасность — хищники. Но, как ни странно, они не так страшны для группы Охотников, как травоядные. Основных причин две: меньшая численность (скажем, та же стая волков или гиен третьего уровня редко когда разрастается даже до двадцати особей, а в среднем львином прайде обычно не встретишь и дюжину хищных кошек-четвёрок) и осторожность. Хищным видам магических зверей попросту невыгодно и опасно атаковать людей.

Даже безотносительно присутствия Конга как ультимативного аргумента, с кого выйдет больше мяса: с одного быка четвёртого уровня — или с более сильного, а потому и более опасного мага-подмастерья?

Впрочем, среди хищников попадаются мстительные твари, готовые сутками кружить около своих обидчиков, подгадывая момент для атаки, не давая отдыхать и срывая планы. Сложно медитировать, зная, что где-то рядом таится злобно глядящая четвероногая смерть; тяжело тратить значительные силы на активацию заклинаний, понимая, что ослабление — на время отката и из-за уменьшения резерва — может стать триггером для свирепой атаки. Поэтому, уж если Охотники нацеливаются на тех же волков, то стараются непременно выбить всю стаю разом.

Ещё есть опасности сезонные и ситуационные.

Например, как раз в конце второго сезона в низины, где есть водоёмы со стоячей водой, следует соваться осторожно. А лучше не соваться вовсе — конечно, если не озаботиться защитой заранее. Потому как там частенько растут филарии, выделяющие в период цветения препакостный алхимический токсин. К счастью, его относительно просто опознать по запаху: если чуешь, что от сырой низины попахивает как бы дымком — мотай оттуда немедля!

Или чернолесский Рой: примерно такая же всепожирающая дрянь, как диколесский. Только вот насекомые чернолесских Роёв в разы крупнее, имеют первый уровень как подавители и вместо того, чтобы летать — скачут-планируют на высоту до трёх метров, ловко карабкаются на деревья и скалы, а вместо обычной пищеварительной кислоты выделяют алхимически усиленную. Разъедающую даже обычное стекло и многие горные породы. Пусть медленно, пусть слабо — но факт. Вольеры риск-зоны ресурсного отделения, где ради этой кислоты разводят Жестоких Акрид, приходится облицовывать кварцевым стеклом и кислотоупорным хитином, переработанным из самих же насекомых.

— По-моему, — сказал Мийол, — ты обошёл самую серьёзную и непредсказуемую угрозу.

— Какую ещё… а. Да. Но в том и штука, что тут невозможно ничего предсказать.

— И всё же. Вот мы сейчас идём по сектору чернолесья, что в зоне влияния Лагора. Сарекси, наша гильдия, имеет право на местные ресурсы. Но что, если нам встретится команда, скажем, из Лагорского Союза Охотников? Или от ресурсного отделения Зачарователей Ниама? Или вообще какие-нибудь наёмники неопределённой фракционной принадлежности? Как определить, к кому можно поворачиваться спиной, а кто пролез сюда без санкции и браконьерствует? У нас есть хотя бы средство для подачи сигнала бедствия?

— Ух, сколько вопросов.

Впрочем, медлить с ответами подчинитель не стал.

Из последующего рассказа Мийол вынес, что сигнал бедствия в случае чего подать можно (правда, нюансы Пастырь утаил). Но помощь прибудет не скоро. Браконьеры, лезущие на чужие земли, в лагорском секторе черноземелья встречаются — но обычно ближе к пограничью, где всегда можно отболтаться неопределённой принадлежностью конкретной территории, незнанием местности и тому подобными доводами. И в целом «браконьерство вообще» особого развития не имеет, в каждом секторе магического зверья с магическими травами — ловить не выловить, собирать не собрать.

Чаще всего браконьеры идут на чужие земли по конкретному заказу, за какими-то редкостями и/или сезонными ресурсами — и только в том случае, если хозяева земель этими редкостями не делятся и/или передают на сторону недостаточно. Но такое бывает не часто. На чужой территории ведь тоже бегают и растут полезные эндемики: не поделишься «своим» — не достанется «чужого». А чем засылать друг к другу браконьеров, проще торговать.

Поэтому-то в последние годы старые конфликты Рубежных Городов левой дуги поутихли: Токаль не пытается оспаривать первенство Лагора, Сирраш хранит нейтралитет, другим городам соваться в лагорский сектор попросту не с руки. Далековато.

Что же до тех конфликтов, которые могут возникнуть на почве внутренней политики…

На данный момент у людей из Сарекси открытой вражды ни с кем нет. Зачарователи Ниама — те вовсе могут рассматриваться как гильдия-союзник (экипировку Младшего Демонического Конга, например, делали именно они: на заказ и со скидкой). АЛА — Ассоциация Лагорских Артефакторов — за последние полвека ослабла: старейший и опытнейший из её мастеров погиб, ещё одна перебежала к Зачарователям Ниама, оставшийся мастер по основной специализации даже не чистый артефактор, а морфер. В общем, люди из АЛА нарываться точно не станут, им не до конкурентной борьбы. Охотничьи партии торговых гильдий слабоваты, рыщут в основном по дальнему диколесью и в целом довольно мирные ребята.

А вот те, что относятся к основному местному игроку — Лагорскому Союзу Охотников… вот с ними проблемы. Люди там состоят порой довольно формально, притом в большинстве своём, мягко говоря, довольно авантюрные, резкие и мутные.

— Кто хочет защищать людей — идёт в Стражи Стен, — сказал Пастырь. И Мийолу почему-то показалось, что тот не просто говорит, а пересказывает чужие слова. — Кто хочет мирно трудиться в диколесье, уверенно зарабатывая и не рискуя сверх нужды — идёт в наёмники торговцев и в ресурсные отделения производственных гильдий. А кто желает сорвать большой куш, просадить его с шиком и хохотом за неделю кутежа, чтобы наделать долгов и снова отправиться за Стены — и вообще не хочет жить «долго, спокойно, бессмысленно» — тому прямая дорога в Союз.

С этим выражением призыватель уже сталкивался не раз. «Не рискуя, можно прожить долгую, спокойную и бессмысленную жизнь» — это чуть ли не девиз всех Охотников.

Кстати, у наёмников бытует чуть изменённая максима: «Длинна, спокойна и бессмысленна жизнь без врагов». Понятно, в какую сторону смещён акцент… магические звери со всеми зверодемонами чернолесья не сравнятся с людьми.

Только разумные способны на коварство, предательство и подлость.

— Он даже и не лагорский, — продолжал подчинитель, — правильнее было бы называть его лагорским отделением Союзи Охотников, общего для всех городов Рубежа. Та ещё вольница. Формально над ним — ну, лагорской частью — шефствует высокочтимый Аттальнеро, но по сути…

— Понятно, — сказал Мийол, когда тот замялся, подбирая слова. — Не продолжай.

— Сталкивался с союзовцами?

— Напрямую нет. Но рассказов слышал предостаточно.

«Более того: я заучил длинный список персон, за информацию о которых готовы дорого заплатить… и часть которых — с пометкой-черепом — заказчики желают видеть мёртвыми. Не то чтобы меня манила карьера обременённого врагами наёмника, но…

…но список очень полезен хотя бы в плане знания, с кем конфликтовать опасно. Потому что мне-то есть, ради кого постараться прожить долго и спокойно».

— Рассказы, — Пастырь хмыкнул. — Я тоже наслушался… оп.

— Что?

— Кажется… да. Это определённо бродячий зверодемон!

— Где и какой?

— В той стороне, за холмом. А какой… разве ты глазами своего Беркута это не видишь?

Мийол мог бы ответить, что используемый им контроль призывов не похож на тот, который использует подчинитель. Что по-настоящему смотреть через чужие глаза он может, если глаза эти принадлежат магоклону… ну, или Эшки с её родственным Атрибутом. А восприятие через того же Беркута, например, относительно легко и удобно использовать лишь в тех случаях, когда это нечто связанное с магией. Ощущение аур, например, или не имеющая отношения к обычным телесным чувствам эхолокация Амфисбены — этим пользоваться не всегда удобно, но достаточно просто. А вот зрением, слухом, обонянием — нет. Ведь призывы бесплотны…

Да. Много чего можно было ответить, но призыватель ограничился кратким «не вижу».

— Тогда как ты вообще ими управляешь? — в искреннем интересе проскользнули хорошо скрытые нотки расчётливости.

То есть от обычного аурного чутья скрытые. Но, к несчастью для Пастыря, Мийол ощущал мир шире и глубже, чем обычный бесклановый маг.

«Всё-таки выпытывает подробности…»

— Приноровился… за последние годы. Так что со зверодемоном?

— Сидит, жрёт какую-то убоину. Так что сбежать не должен. А с виду… сейчас подберёмся поближе, сам увидишь. Но навскидку я бы сказал, что это какой-то грызун.

И верно.

Спустя десяток минут призыватель разглядывал существо, уж точно не раз покорёженное эволюциями и превратностями чернолесской жизни. Короткий мех покрывал тело, но лапы и вытянутую морду оставлял почти голыми. Оттенок этого покрова колебался от белого (на нижней части тела) и жёлтого (на голове и боках) до почти оранжевого с несколькими тёмными полосами, сползающими от хребта широкими короткими клиньями. Не тигровая расцветка, но отдалённо похожа. Непропорционально крупная голова казалась приставленной от какого-то другого существа. Выпученные тёмные глазки сияли безадресной злобой; уши когда-то, должно быть, были полукруглыми, но теперь от обоих остались изодранные лохмы, не держащие формы. Лапы, морду — которую так и тянуло обозвать рылом — и хвост покрывала грубая серая кожа.

В случае морды — окровавленная. Ибо, как и сказал Пастырь, существо это, размером с крупного щетинистого хряка, вовсю жрало останки какого-то невезучего зверя послабее.

— Будем брать?

— Конечно. Мне по-прежнему нужен хотя бы один стоящий призыв пятого уровня.

— Что-то эта тварь не выглядит стоящей.

— Ну, выживала же она как-то до сих пор? Может, её набор магических свойств окажется достаточно удачен… надеюсь, Фиа не посмеётся надо мной снова!

— Надеюсь, — выдохнул подчинитель.