Возвращение в сказку

— Нацеловался!

Неожиданно круг обступивших качнулся и распался.

— Дурачье! Бесстыжие! Чего ржете?!

Шура Громова, с перекошенным лицом, с тонкими руками, далеко высунувшимися из рукавов короткого пальтишка, набросилась на Кольку. Маленькими костлявыми кулачками молотила она его по спине, вскрикивая:

— Отстань от него! Отстань! Чего ты к нему пристал?!

Обескураженный, Колька поднялся на ноги, отплевываясь, сморкаясь в сторону, растерянно отворачиваясь от слабых Шуриных Ударов.

— Чего ты! Чего ты?.. Не я первый начал, если хочешь знать.

— Вот дура! — кричали ребята. — Нашла кого защищать — Ежа!

— Да у них с Антоновой любовь! Тебе-то что за дело?..

— Чего-чего-о?!

Все обернулись.

На крыльце в накинутом на голову материнском платке стояла Маша. Она хмурила белесые брови и холодно-прищуренным взглядом смотрела на Громову.

— Больно мне нужен этот ваш Еж. Пусть себе берет, кому нужен…

Я шел, едва переставляя ватно-подгибающиеся ноги.

Саднило разбитое лицо. Тупо гудело в голове.

Все, что минуту назад полыхало во мне, сгорело дотла и будто ветром выдуло. И такая боль была во всем теле, такая усталость, что хотелось свалиться посреди дороги, закрыть глаза и уж больше не просыпаться.

— Вась, а Вась… Куда же ты?.. — Шура едва-едва трогала меня за плечо, всхлипывая: — Васенька…

Я остановился. С трудом разжал губы.

— Уйди. Уйди-и, слышишь…

Она испуганно отшатнулась и так осталась стоять.

Дорога пошла под уклон. Солнечные блики от санных следов слепили. Закрыв глаза, чувствуя, как кружится голова, я остановился, чтобы перевести дух.

Я увидел озеро с длинной черной прорубью. У проруби кто-то поил лошадь.

— Лешка, здорово! Никак мимо. Чего не отвечаешь?

— A-а, здравствуйте, дядя Максим.

— Эк тебя разукрасили! Подрался, что ли?

Я кивнул головой.

— Небось из-за той девчонки. Угадал?

На глаза навернулись слезы. Я закрылся рукой, заревел в голос, будто запруду прорвало.

— Угадал, значит… — глухо сказал Максим, пригибая меня к темной воде. — Давай-ка сюда рыло ушкуйное.

Он водил мокрой, стылой пятерней по моему лицу, приговаривая:

— За девку, парень, драться незазорно. А то какая ж тут любовь. Так… шуры-муры одни…

— Да не нужен я ей, дядя Максим! Не нужен… — гундосил я, сморкаясь в заскорузлые пальцы.

— Кто ж тебе это сказал?

— Сама. При всех.

— Ну дурак! — Максим дернул меня за волосы. — Да какая же девка тебе при всех признаваться станет?! Это жизнь, а не сказка про Луку и Феню. Эх, молодо-зелено! На, утрись…