Бесприданницы. Анна

Глава 16

Боги, а ведь все, что требовалось, — дойти до своей темницы и дождаться, пока Рейм придет за мной. Что ж за невезение такое? И надо же было Лао в это время выйти прогуляться. Сидел бы себе в общем зале и пил, что они тут пьют, вместе с остальными. Мне отчаянно захотелось выцарапать ему единственный уцелевший глаз. Вот только видеть начну и избавлюсь от тошнотворного запаха подгорелых волос. Большая удача, что мои волосы не успели высохнуть. Иначе все могло повернуться для меня куда более печально.

— Хм… — протянул не уважаемый Аран.

Я как раз успела проморгаться и смахнуть подступившие слезы, когда он поднялся со своего трона в полном всеобщем безмолвии. Этак даже угрожающе получилось у него. Я впечатлилась.

Но больше все же злилась. На себя! На свою беспомощность. Конечно, врасплох можно застать кого угодно. Но я-то возомнила себя великим магом, сильнейшей колдуньей, и тут меня как девку в дешевом трактире за патлы — и через весь двор. Даже если сейчас не вспоминать о том, что я — леди Анна Ньер, племянница короля, пусть и не все об этом знают, то все равно мерзко, противно и унизительно.

Похоже, здесь собралось все селение. Они смотрели на меня, как на диковинного зверька, который пытался удрать, был пойман и теперь точно будет посажен в клетку и наказан. И даже сострадания ждать не от кого. Одни мужчины и мальчишки. Ни единой женщины в зале. Праздник какой-то?

— Сбежать, значит, хотела?.. — протянул Аран, приближаясь. В его маленьких поросячьих глазах блеснуло что-то холодное, жестокое.

Вероятно, здесь женский побег в прошлый раз весьма болезненно восприняли. Вон как покоробило «лорда» — и не только его.

— Нет, конечно, — обиженно надув губы и убрав с лица растрепавшиеся волосы, я кое-как поднялась на ноги. Подозреваю, что не очень грациозно. Но снизу вверх смотреть на местного лорда — тоже не вариант. — Я проголодалась. Вышла поискать хоть кого-то. Мой страж спал, не растолкаешь, — прости паренек, но другого выхода у меня просто нет. — Людей на улице нет. Дозваться никого невозможно. А когда я уже возвращалась, то единственный, кого я встретила во всем селении, — вцепился мне в волосы, слова не дав сказать, и приволок сюда, как бродячего пса. У вас так принято обращаться с женщинами?

И главное, возмущение и обида в моем голосе не были поддельными. Это кем надо быть, чтобы позволять себе подобное?

— С теми, что врут и хотят ужалить, словно ядовитые змеи, — да, — прогудел над головой ненавистный Лао.

Надо будет его на прощание наградить каким-нибудь проклятием. Расстройство желудка — в самый раз пришлось бы.

Но сейчас мне надо было выкрутиться, вернуть себе хоть каплю доверия и дождаться Рейма, чтобы сбежать по-настоящему. А еще…

Я мазнула взглядом по фигуре Лао, отметив, что и моя котомка, и меч Рейма все еще при нем.

— Это ты так решил? — вскинув бровь, насмешливо поинтересовалась я. — С чего ты вообще взял, что я собралась сбежать?

Удивление Лао скрыть не смог. Повисла неловкая пауза. Я даже на какое-то короткое мгновение забыла, что за нашей перепалкой следит все селение. И вполне вероятно, что я сейчас топчусь по авторитету могучего воина. Но мне было плевать. Он сделал мне больно. И моя душа требовала отмщения.

— У тебя гнилой язык, женщина, — процедил воин, сжав руки в кулаки.

На какую-то долю мгновения у меня возникло чувство, что он меня ударит. Вот этим кулаком и изо всей силы. И чтобы не допустить фатального для меня рукоприкладства — придется применить магию. Что делать потом? Это вопрос, который останется без ответа. Ведь я уже решительно не понимала, на что способна и чем для меня самой обернется применение магии. Помимо того, что все узнают то, что я все еще пытаюсь скрыть.

Но в меня словно бес вселился. Как-то незаметно стерлась та грань, что разделяла рассудительность и безумие. Казалось бы, между этими состояниями пропасть, но я с легкостью ее перешагнула.

— А у тебя — сердце, — с неожиданной для себя же злостью процедила я. — Я не встречала еще такого жалкого подобия мужчины. Ты не способен сражаться, а способен только подкрадываться со спины, воевать с женщиной. Может, еще и с детьми? Не удивлюсь, что это все, на что хватает твоей храбрости! И это лучшие ваши воины? Неудивительно, что женщин в вашем селении так мало. Женщины тянутся к сильным и храбрым, а не… — я мазнула по Лао красноречивым взглядом и поморщилась, демонстрируя все свое презрение.

Вероятно, для могучего победителя безоружных девиц моя непокорность тоже стала неожиданностью. Он побледнел так, что темный, еще не очень старый шрам стал еще темнее. В его единственном глазу мелькнула паника. Он испугался? Чего? Неужели я так страшна в гневе?

Даже не сомневаюсь. Не раз замечала вот такое же выражение лица у отца, когда наш скандал выходил на новый уровень и я приходила в бешенство. Он тоже опасался. Я всегда предполагала, что это потому, что он догадывался о наших способностях. Но сейчас чувствую — тут что-то другое.

Так вам всем! Это не рабынь подчинять своей воле. Я свободная женщина. Хоть и приходится за свою свободу сражаться каждый день.

— Ты… тварь… — это уже не было нападение, Лао защищался. Защищался от собственного страха.

— Мне все равно, кем ты меня считаешь! Мне плевать, кем вы все меня считаете, — обернувшись к совсем окаменевшим присутствующим, нахально усмехнулась я. Я чувствовала силу, власть над ними, и это пьянило не хуже хорошего вина. — Я покину ваше селение, какие бы вы планы на меня ни строили. Разница только в том, уйду ли я миром, и тогда все останутся недовольны, но живы, или же вы попытаетесь меня остановить, и тогда ваши женщины еще до рассвета взвоют над вашими бездыханными телами.

И казалось бы, мои угрозы были смешны. Но решимость и самоуверенность Лао поколебали.

— Это ты сдохнешь прямо здесь, тварь! — процедил Лао совсем рядом. И оглянувшись, я уже видела, как его кулак летит мне в лицо.

Лао войдет в мои воспоминания не просто как жестокий дикарь, а как жестокий дикарь, заставший меня врасплох дважды.

Казалось бы, удар неизбежен. Но его не последовало.

Все произошло как-то стремительно, быстро и совершенно непонятно. Рывок — и Лао откинуло на приличное расстояние. Шелест стали, покидающей ножны. Неизвестно откуда появился Рейм. И я буквально оказалась за его спиной.

И сразу стало так… спокойно. Вернулась способность и соображать, и делать хоть какие-то выводы.

Итак, Рейм появился ниоткуда, вероятно, заметив, как меня волочил за волосы любитель девиц экзотической внешности и с плохим нравом. Спокойно прошел мимо увлеченных скандалом людей, забрал у Лао свой меч, просто выдернув его из ножен. И спас меня, что особенно радует.

Лао сложившейся ситуацией был, вероятно, оскорблен до глубины души. Пытался испепелить нас обоих полным ненависти взглядом, но ничего не предпринимал.

— Это уже слишком, — процедил Рейм. И прозвучало это так угрожающе, пронзительно и зло, что я затаила дыхание. До сего дня мне не случалось видеть его в таком состоянии.

— У нее черный рот, — криво усмехнулся Аран, возвращаясь на свое место. — Даже боги велят проучить такую жену.

Он выглядел расслабленным и ни капли не удивленным появлением Рейма. Словно ждал этого.

Нехорошее предчувствие прошлось холодком вдоль позвоночника. Что это все означает?

— Это мое дело, что мне делать с моей женой, — в тон ему ответил Рейм. — Пока она МОЯ жена.

Как ни удивительно, но в этот раз я была столь озадачена и немного напугана, что даже не отреагировала на очередное присвоение мне звания чьей-то жены. Главное, чтобы супружеский долг отдавать не обязали. А так… пусть себе говорят. А вот то, как на нас смотрел Аран, мне категорически не нравилось. От напряжения сам воздух звенел в ожидании… чего, демоны бы их всех побрали?!

— Ты так же самонадеян, как и много лет назад, Рейм. Время течет, ты не меняешься. Снова нарушаешь закон!

— Его нарушили до меня, — хмыкнул мой «муж». — Ни один мужчина не имеет права даже заговорить с женщиной, пока она принадлежит другому мужчине. А уж тем более прикасаться к ней. Лао нарушил закон до объявления о бое. Закон позволяет это, если женщина чужачка. Но если за женщину объявлен ритуальный бой, то на нее распространяется закон сангаров. И Лао его нарушил. А я теперь могу забрать женщину. Или твой сын отберет ее у меня силой?

— Ты это только что придумал?! — вскочил, полыхая от злости, Аран. — Чужак мне еще не рассказывал о законах моего народа!

Рейм спокойно опустил меч, как-то нахально хмыкнул, словно пытался разозлить вождя еще сильнее. Вытянуть на бой сына? О боги, не хочу я кровопролития. Хочу просто оказаться подальше от всего этого кошмара. Женщин только жалко.

— Этому закону столько же лет, сколько народу сангров. А еще духам воды, земли, ветра и огня… И если ты его не слышал или не хотел слышать, то это не значит, что его можно забыть.

И пока они все это говорили, у меня родилась абсолютно шальная идея. Главное, чтобы получилось.

Сила призвалась легко, почти естественно. Надо будет подумать, от чего это вообще зависит. Не может же быть так, что я ни с того ни с сего становлюсь все сильнее с каждым днем. Но это уж потом как-нибудь.

А сейчас — сила прокатилась по венам в ожидании приказа, и он последовал.

Ледяным порывом пронесся по залу сквозняк. Или ветер. Учитывая царящую в зале удушливую жару, ощутили его все. Притихли, заоглядывались, но пока даже не перешептывались. Все почувствовали нечто неладное, но еще не понимали, что именно.

А ветерок нырнул в очаг, раздувая угли, поднимая пламя. Постепенно, неотвратимо, привлекая всеобщее внимание. Кто-то вскрикнул, когда огонь поднялся выше человеческого роста и выплюнул сноп искр в дырку в крыше, служившую дымоходом. Зашептались мужчины, загомонили дети. А пламя все росло.

Я лихорадочно думала: а как же должен выглядеть дух огня? Я представляла его этаким рогатым могучим демоном с мужским телом и бычьей головой.

Но мне это не подходило. Сангры и так слишком помешаны на мужской грубой силе. Они и так ни во что не ставят женщин.

Решение пришло само. Как раз, когда языки уже едва не лизнули крышу, вырвавшись в дымоход, и появились первые сбегающие из зала. Первыми были дети, которых выталкивали прочь мужчины. Это правильно, нечего мелкоте тут делать. Тем более что одна недоученная, но уже практикующая колдунья может просто не рассчитать собственных сил.

Пламя чуть спало. Нехотя, словно оно уже наметило было себе целью сжечь к демонам не только это здание, но и все селение. Оставить на его месте лишь дымящие угли. Но передумало. Это было бы неправильно, жестоко. Мое сердце восставало против такого, ведь в этом огне не выживет никто. И для того, чтобы подобного не случилось, нужно взять себя в руки.

Пламя изменялось. Не сразу, но в оранжевых языках начал просматриваться женский силуэт. Следовало бы оставить ее в первозданном виде, как и полагалось бы духу. Но… я все же была воспитана как леди. А от ночной рубашки сильно образ не испортится. Да и кто думает об одежде, когда из пламени выскальзывает сотканная из огня женщина? Правильно — никто!