Законы времени

* * *

Ушли они недалеко. Буквально через сотню ярдов силы окончательно оставили Беллатрису, и она потеряла сознание. Подхватив падающее тело, Гарри, стиснув зубы, чтобы не стонать, дотащил её до ближайших кустов, и рухнул на влажную траву вместе с Лестрейндж.

Рассвет застал их спящими. Воркование птиц в кронах деревьев разбудило Беллу, а её движение вспугнуло и сон Поттера. Пока Гарри тёр лицо, прогоняя остатки дрёмы, Беллатриса достала палочку…

— Я чёртов сквиб! — яростно прошипела она, ударяя кулаком по земле.

— Вы же знаете, это пройдёт, — успокоительно начал Поттер, а потом воспоминания о конце вечера вспыхнули в его мозгу с ошеломляющей ясностью, и он сдавленно захрипел. — О боже! Я убил человека!

— Маггла, — поправила Лестрейндж, но, заметив, что это ничуть не помогло, смягчилась. — Поттер, это была самооборона… Гарри?

От неожиданной мягкости обращения он даже перестал казниться.

— Что?

— Ты спас меня.

— Э-э-э…

— Ты уже убивал, мальчик, — сказала Белла, взмахом руки отметая возражения открывшего рот Поттера. — Не осознанно, но убивал. Лорда в младенчестве. Квиррелла в девяносто втором. Василиска — а ведь он разумный. Ты скажешь, что это другое, но это убийства.

— Но ведь я…

— Сейчас — то же самое. У тебя не было выбора, — терпеливо закончила Белла.

Поляна погрузилась в тишину. Кем бы ни считали Беллатрису Лестрейндж, она не была бесчувственным чудовищем и понимала, что испытывает Поттер. Да, ей эти переживания казались глупостью, не стоящей внимания, но она прекрасно помнила, как сама не могла уснуть после первого убийства. А ведь она осознанно лишила человека жизни. К тому же помимо нормального человеческого сочувствия, Белле нужен был адекватный спутник, а не истерящий ребёнок, и если для этого нужно было проявить толику терпения или сочувствия — она была готова.

Слова мадам Лестрейндж не до конца успокоили Поттера, однако ему стало легче. Внутренний голос настойчиво шептал, что он поступил правильно, но совесть… Напоминания о Квиррелле испортили и без того отвратительное настроение, но одновременно именно они помогли понять, что, даже совершив убийство, можно остаться собой, ведь он не изменился после первого курса, не превратился в монстра, а остался просто Гарри…

Поттер всеми фибрами души ненавидел насилие — уж слишком часто оно было направленно против него, — но признавал, что порой оно было единственным, что можно было противопоставить врагу.

— Эм… мадам Лестрейндж?

— Зови меня Беллой.

— Э-э-э… хорошо, Белла, — неуверенно произнёс Гарри, словно пробуя имя на вкус. — Я хотел спросить… Что мы будем делать?

— Ждать, пока силы восстановятся.

— Это я понял. А до того?

Беллатриса тяжко вздохнула.

— Не знаю.